Одну долгую минуту я молчал. Капли дождя колотили по воде, словно
крохотные кулачки по крышке гроба. Наконец я кивнул:
- Угу.
Энея подошла совсем близко и обвила меня руками. Зашуршали,
соприкоснувшись, наши пончо. Я почувствовал, как пробежала дрожь у нее
по спине. Она отступила на шаг:
- Дай мне, пожалуйста, фонарик. Я молча протянул ей фонарь. Энея
откинула нейлоновый фартук на крохотном кокпите каяка и осветила
вделанную в фибропластовый корпус деревянную панель. На панели была
единственная красная кнопка.
- Видишь?
- Ага.
- Не трогай ее, что бы ни случилось.
Скажу честно, это меня здорово рассмешило. Среди книг, которые я
прочел в библиотеке Талиесина, были абсурдистские пьесы, типа "В
ожидании Годо". У меня возникло ощущение, что нас здесь затопило потоком
сюра и абсурда.
- Я серьезно, - сказала Энея.
- Зачем нужна кнопка, если ее нельзя трогать? - поинтересовался я,
вытирая мокрое от дождя лицо.
Энея покачала головой:
- Не трогай ее до тех пор, пока у тебя не останется иного выхода.
- А как я узнаю, детка, что иного выхода не осталось?
- Узнаешь. - Она еще раз обняла меня. - Давай-ка лучше спустим
лодку на воду.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. За последние несколько лет
я делал это десятки раз - провожая ее в "отлучки", встречая, просто
чтобы понять, какая у нее температура, когда она болела. Но сейчас,
когда я наклонился, Энея подняла голову, и я в первый раз, сам того не
ожидая, поцеловал ее в губы.
Кажется, я говорил уже, что во взгляде Энеи было куда больше силы,
чем в прикосновении любого другого человека... что ее прикосновение было
подобно электрическому разряду. А этот поцелуй... он был сильнее ее,
взгляда и прикосновения. В ту ночь, в Ганнибале, на западном берегу реки
Миссисипи, на планете, которая когда-то звалась просто Земля, затерянной
где-то в Малом Магеллановом Облаке, в темную дождливую ночь мне было
тридцать два года, и за все тридцать два года я еще ни разу не испытал
такого потрясения, каким стал этот первый поцелуй.
Я отпрянул. В луче фонаря я увидел, как блестят ее темные глаза...
В них светилось озорство и еще, возможно, облегчение, словно закончилось
долгое ожидание, и еще что-то...
- До свидания, Рауль! - Она приподняла корму каяка.
Совершенно ошалевший, я толкнул лодку в темную воду и, подтянувшись
на руках, нырнул в кокпит. А.Беттик рассчитал все идеально: лодка была
как раз по мне, как хороший костюм. Я устроился так, чтобы при гребле не
задеть случаем красную кнопку. Энея толкнула каяк, и он закачался на
воде. Она протянула мне весло, потом - рюкзак, потом - фонарь.
Я направил луч на разделившую нас темную воду.
- Где портал? - Собственный голос показался мне вдруг чужим и
далеким. Все мои мысли, все чувства до сих пор были заняты ее поцелуем.
Мне тридцать два года. Этому ребенку едва исполнилось шестнадцать. Мой
долг - охранять и защищать ее до тех пор, пока в один прекрасный день мы
не вернемся на Гиперион, к старому поэту. Нет, это просто безумие.
- Ты его непременно увидишь, - сказала Энея. - Вскоре после
рассвета.
Значит, плыть придется не один час. Настоящий театр абсурда.
- А что я должен делать после того, как найду корабль? Где мы
встречаемся?
- На планете Тянь-Шань. Это значит "Небесные горы". Корабль должен
знать, как найти ее.
- Это в пространстве Ордена?
- На самой границе, - ответила Энея. - Когда-то она была на Окраине
Гегемонии. Орден включил Тянь-Шань в свой протекторат и обещал прислать
миссионеров, но покорить планету ему пока не удалось.
- Тянь-Шань, - повторил я. - Ладно. Как я тебя там найду? Планеты -
они большие.
Ее темные глаза блестели в свете фонарика - то ли от дождя, то ли
от слез, а может, от того и другого вместе.
- Ищи гору под названием Хэн-Шань... Священную Гору Севера. Рядом с
ней - Цыань-кун-Су - Храм-Парящий-в-Воздухе. Я буду там.
Я рубанул воздух кулаком.
- Класс! Значит, мне всего-то и нужно будет заглянуть в местные
казармы Ордена, спросить, где тут Храм-Парящий-в-Воздухе, а ты будешь
парить там, поджидая меня.
- На Тянь-Шане всего несколько тысяч гор, - произнесла она ровным,
печальным голосом. - И всего несколько городов. Корабль сам найдет
Хэн-Шань и Цыань-кун-Су с орбиты. Приземлиться тебе там не удастся, но
ты сможешь сойти с Корабля.
- Почему мне не удастся там приземлиться? - спросил я, раздраженный
всеми этими головоломками в головоломках.
- Увидишь, Рауль. - В ее голосе были слезы. - Пожалуйста, уплывай.
Течение пыталось увлечь лодку на середину реки, но я отчаянно
выгребал вдоль берега. Энея шла вдоль кромки воды, на шаг позади меня.
Небо на востоке как будто слегка посветлело.
- Ты уверена, что мы встретимся? - прокричал я сквозь стену дождя.
- Я ни в чем не уверена, Рауль.
- Даже в том, что мы оба переживем все это? - Я не знал, что значит
"это". И даже не знал, что значит "переживем".
- А в этом - особенно, - сказала девочка, и я увидел знакомую
улыбку, полную озорства, предчувствия, печали и какой-то удивительной
мудрости.
Течение уносило меня прочь.
- Сколько времени уйдет на поиски Корабля?
- Думаю, всего несколько дней, - прокричала она. Нас разделяло уже
несколько метров, а течение несло меня на стремнину.
- А когда я найду Корабль... сколько лететь до Тянь-Шаня?
Энея что-то прокричала в ответ, но ее голос затерялся в плеске волн
о борта моей маленькой лодки.
- Что?! - завопил я. - Не слышу!
- Я люблю тебя! - И ее голос отчетливо и звонко прокатился над
темной водой.
Течение подхватило лодку и понесло. Я не мог говорить. Руки не
слушались.
- Энея!
Я направил луч света на берег, в темноте промелькнуло ее пончо, а
потом луч выхватил бледный овал лица, полускрытый капюшоном.
- Энея!
Она что-то крикнула, помахала рукой. Я помахал в ответ.
Течение становилось все сильнее. Я отчаянно заработал веслом, чтобы
не врезаться в дерево, зацепившееся корнями за песчаную отмель, а потом
меня вынесло на стремнину и помчало на юг. Я оглянулся, но Энею уже
скрыли от меня последние дома Ганнибала.
Через минуту я услышал гул двигателей, быстро глянул на небо - надо
мной пронеслась какая-то тень. Может быть - тень ее катера. А может -
дождевая туча.
Река уносила меня на юг.
5
Отец капитан де Сойя покинул систему Пасема на звездолете "Рагуил"
- крейсере класса "архангел", точной копии корабля, на который он был
назначен командиром. Чудовищное ускорение квантового двигателя,
известного в Священной Империи как двигатель Гидеона, убило де Сойю
мгновенно. Воскрес он не за три, а за два дня - риск был велик, но
распоряжения командования не предусматривали задержек, - и очнулся на
стратегической космической станции "Омикрон2-Эпсилон3" на орбите
мертвой, каменистой планеты, вращавшейся во мраке космоса на бывшей
Окраине, между Эпсилоном Эридана и Эпсилоном Индейца, в дюжине световых
лет от того места, где когда-то была Старая Земля.
Де Сойе дали сутки на сборы, после чего он был доставлен на
пересадочный пункт, в сотне тысяч километров от военной базы.
Девушка-мичман, пилотировавшая катер, отклонилась от стандартной
траектории, чтобы капитан мог как следует разглядеть свой новый корабль,
и де Сойю полностью захватило открывшееся ему зрелище.
"Рафаил", вне всяких сомнений, был чудом современной техники, не
воссоздание - как все имперские корабли, которые прежде видел де Сойя, -
и не развитие технических достижений Гегемонии. Судя по внешнему
дизайну, корабль был создан для работы в полном вакууме, но, несмотря на
сложность конструкции, оставалось четкое ощущение смертоносной
стремительности. Корпус состоял из сочетания морфосплавов и островков
энергетического поля и мог мгновенно менять форму - всего несколько лет
назад такое казалось немыслимым. Пока катер медленно летел по
баллистической дуге мимо "Рафаила", де Сойя наблюдал, как длинный
корабль из серебристо-хромового становится матово-черным, практически
исчезая из поля зрения. Гладкий фюзеляж поглотил все орудийные рубки и
жилые каюты, оставив лишь орудийные блистеры и зонды силовых полей. Либо
звездолет готовился к квантовому прыжку, либо офицеры на борту прекрасно
знали, что в катере летит их новый капитан, и устроили небольшое шоу.
Де Сойя знал: и первое, и второе предположение в равной степени
соответствуют истине. Перед тем как крейсер сделался абсолютно черным,
де Сойя успел заметить сферы термоядерных двигателей, висевшие гроздьями
жемчужин вдоль центральной оси; на "Бальтазаре", факельщике, которым
когда-то командовал де Сойя, двигатели были все собраны вместе. Еще он
заметил, насколько меньше двигатели Гидеона тех, что были на старом
"Рафаиле". И последнее, что он успел заметить, - мерцание огней в
исчезающих полупрозрачных кубриках и абсолютно прозрачный купол
капитанского мостика. Из инструкций, полученных перед вылетом в штабе
Флота, де Сойя знал: в боевых условиях все прозрачные участки
покрываются толстым слоем брони, но он всегда ценил возможность
полюбоваться сквозь невидимые стены бездонным космосом.
- Приближаемся к "Уриилу", сэр, - сообщила девушка-пилот.
Де Сойя кивнул. Издалека "Уриил" казался близнецом нового
"Рафаила", но, когда катер подлетел ближе, стали заметны дополнительные
омега-генераторы, добавочные антенны и купол конференц-зала - все, что
положено флагманскому кораблю.
- Приготовьтесь, сэр, швартуемся. Де Сойя снова кивнул и опустился
в антиперегрузочное кресло второго пилота. Стыковка прошла настолько
гладко, что он практически не почувствовал толчка. Де Сойе очень
хотелось похвалить молодого пилота, но привычки бывалого командира взяли
верх.
- В следующий раз, - сказал он, - приближаясь к кораблю, не тяните
с торможением до последней секунды. На флагмане не одобряют
показательных выступлений.
Улыбка сошла с ее лица. Де Сойя положил руку ей на плечо.
- А в остальном - хорошая работа. Я бы взял вас пилотом к себе на
корабль.
У девушки засверкали глаза.
- Спасибо, сэр. Об этом можно только мечтать. Эта работа на
станции... - Она осеклась, сообразив, что сказала слишком много.
- Знаю. - Де Сойя направился к шлюзу. - Знаю. Но сейчас -
радуйтесь, что вы не участник крестового похода.
Шлюз распахнулся, и почетный караул проводил отца капитана де Сойю
на борт "Уриила", названного - если де Сойя не ошибался - именем
ветхозаветного предводителя небесного воинства.
В девяноста световых годах от "Уриила" и всего лишь в трех световых
годах от Пасема на гигантской скорости вышел из подпространства старый
"Рафаил". При таком ускорении выдавливается костный мозг из человеческих
костей, разрушаются клетки человеческого организма, размазываются
нейроны человеческого мозга. Радаманта Немез и ее клоны не испытывали
приятных ощущений, но ни один из них не вскрикнул и даже не поморщился.
- Что это за место? - спросила Немез, разглядывая бурую планету,
которая заполняла экран. "Рафаил" тормозил при 230 g. Немез не села в
амортизационное кресло - она повисла на поручне с небрежностью
кондуктора, пробирающегося по переполненному автобусу.
- Свобода, - ответил ее близнец.
Немез кивнула. Больше никто ничего не говорил, пока "архангел" не
вышел на орбиту и от него не отделился катер, с визгом устремившийся в
разреженную атмосферу.
- Он будет здесь? - спросила Немез. От ее висков тянулись к пульту
