Бесформенный свитер не мог скрыть высохшую шею и запястья, состоявшие,
казалось, из одних сухожилий.
- О чем ты? - спросил я.
- Что будет с нашим миром после открытия порталов?
- Ты же сама знаешь, Сири, что говорит по этому поводу Совет. - Я
почти кричал, потому что она стала туговата на одно ухо. - Нуль-Т положит
начало новой эре в торговле и развитии технологии на вашей планете. И вы
не будете больше ограничены рамками своего мирка. Как только вы получите
статус граждан, каждому будет позволено входить в двери порталов.
- Да, конечно, - устало ответила Сири. - Я слышала об этом. Но что
произойдет с нашим миром? Кто появится здесь первым?
Я пожал плечами.
- Наверное, дипломаты. Ну, а потом... Специалисты по культурным
контактам. Антропологи. Этнологи. Морские биологи.
- А за ними?
Я ответил не сразу. Уже стемнело. Море почти успокоилось. На мачтах
горели красные и зеленые ходовые огни. Меня охватило беспокойство, - как
два дня назад, когда на горизонте показалась стена шторма.
- За ними прибудут миссионеры, - продолжил я. - Геологи-нефтяники.
Морские фермеры. Застройщики.
Сири отпила глоток кофе:
- Я думала, твоя Гегемония давно миновала этап нефтяной экономики.
Я рассмеялся, закрепляя колесо штурвала:
- Никто не может его миновать. По крайней мере, пока есть нефть. Мы
ее не сжигаем, ты, наверное, это имела в виду. Нефть нужна для
производства пластмассы, синтетиков, пищевой основы и кероидов. Двум
сотням миллиардов людей нужно много пластмассы.
- И на Мауи-Обетованной есть нефть?
- О да, - ответил я. Теперь мне было не до смеха: - Миллиарды
баррелей в одном только месторождении под Экваториальными Отмелями.
- Как они будут ее добывать, Мерри? С платформ?
- Да. С платформ. Ну, и подводные установки. Подводные колонии с
генетически модифицированными рабочими с Безбрежного Моря.
- А что станет с плавучими островками? - спросила Сири. - Они же
каждый год должны возвращаться на отмели, чтобы размножаться и отращивать
новые лозы водяного винограда. Что будет с ними?
Я снова пожал плечами. От кофе горчило во рту.
- Не знаю, - ответил я. - Команду в такие вещи не посвящают. Но после
нашего первого рейса Майк слышал, что они планируют застроить как можно
больше островков, хотя некоторые, конечно, останутся неприкосновенными.
- Застроить? - В голосе Сири впервые послышалось удивление. - Разве
это можно? Даже Первые Семьи должны просить разрешение у Морского Народа,
чтобы соорудить дом-дерево.
Я улыбнулся, услышав местное название дельфинов. Обитатели Мауи -
сущие дети, когда речь заходит об их проклятых дельфинах.
- Все уже подсчитано, - продолжил я. - 128573 островка достаточно
велики для того, чтобы разместить на них постройки. Лицензии на эти
острова давно проданы. А островки меньших размеров, наверное, разгонят на
все четыре стороны. Неподвижные острова будут использоваться в
развлекательных целях.
- В развлекательных целях, - как эхо, повторила Сири. - И сколько же
граждан Гегемонии воспользуются нуль-Т, чтобы побывать здесь... в
развлекательных целях?
- На первых порах? - уточнил я. - В первый год всего несколько тысяч.
Пока портал на острове 241 - на Фактории - остается единственным, число
посетителей будет ограничено. Вероятно, тысяч пятьдесят на второй гол,
когда построят портал в Порто-Ново. Это будет роскошная экскурсия. Когда
колонию первой волны включают в Сеть, от туристов нет отбоя.
- А потом?
- После пяти лет испытательного срока? Построят еще тысячи порталов.
Я думаю, уже за первый год в статусе полноправного члена Гегемонии на
планете появится двадцать - тридцать миллионов новых жителей.
- Двадцать - тридцать миллионов, - повторила Сири. Мерцающая картушка
компаса бросала отсветы на ее изрезанное морщинами лицо. Все еще красивое.
Вопреки тому, что я ожидал, на нем не было ни удивления, ни гнева.
- Но вы ведь сами станете гражданами, - сказал я. - Полная свобода
перемещения по всей Великой Сети. Можно будет отправиться на любой из
шестнадцати миров. К тому времени, возможно, и больше.
- Возможно. - Сири отставила пустую кружку. Мелкий дождик растекался
струйками по стеклам рубки. Экран простенького радара в рамке ручной
работы показывал, что море вокруг нас пустынно, шторм кончился.
- Это правда, Мерри, что у вас в Гегемонии живут в домах, находящихся
одновременно на десятке планет? То есть дом один, а его окна выходят на
десяток разных небес?
- Конечно, - сказал я. - Но далеко не все. Мультимировые резиденции
могут позволить себе только богатые люди.
Сири улыбнулась и положила мне на колено руку. Тыльная сторона ладони
была в темных пятнышках и голубых прожилках вен.
- Ты ведь очень богат, не так ли, корабельщик?
Я отвернулся:
- Еще нет.
- Еще нет, но скоро, Мерри, скоро. Сколько времени это займет у тебя,
любимый? Меньше двух недель здесь, затем обратный путь в Гегемонию. Еще
пять твоих месяцев, чтобы привезти сюда последние детали конструкции,
несколько недель для завершения работ, а потом - всего один шаг, и ты уже
дома. Богатый. Перешагнешь двести световых лет пустоты. Странная мысль...
но где же была я? То есть, сколько времени пройдет? Меньше стандартного
года.
- Десять месяцев, - сказал я, - триста шесть стандартных дней. Триста
четырнадцать ваших. Девятьсот восемнадцать смен.
- И тогда твое изгнание окончится.
- Да.
- И тебе будет двадцать четыре года, и ты будешь очень богат.
- Да.
- Я устала, Мерри. Пойду спать.
Мы запрограммировали румпель, включили сигнализацию и спустились
вниз. Ветер снова усилился, и наше суденышко заскакало по волнам. Мы
разделись в тусклом свете качающейся лампы. Я тут же юркнул под одеяло До
этого мы спали всегда по очереди. Я помнил наше прошлое Единение, ее
смущение на вилле, и ожидал, что она погасит свет. Но Сири разделась как
ни в чем не бывало и почти минуту простояла передо мной, спокойно опустив
руки и лишь слегка ежась от холода.
Время заявило свои права на Сири, но не обезобразило ее. Она
похудела, и неумолимая сила тяжести оставила свой отпечаток на ее теле. Я
смотрел на проступившие сквозь кожу ребра у ключицы и вспоминал
шестнадцатилетнюю девушку с ямочками на щеках и теплой бархатистой кожей.
В холодном свете качающейся лампы я смотрел на ее дряблую плоть и
вспоминал ту лунную ночь и белеющую в темноте девичью грудь. Я смотрел и
гнал от себя мысль, что та девочка стоит сейчас передо мной.
- Подвинься, Мерри.
Сири скользнула под одеяло. Простыни были просто ледяные. Я выключил
свет. Наше суденышко покачивалось на волнах в такт мерному дыханию моря.
Уютно поскрипывали снасти и мачты. Утром мы будем снова забрасывать сети и
чинить паруса, но сейчас - время сна. Под шум волн, разбивающихся о борт,
я начал засыпать.
- Мерри?
- Да?
- Что будет, если сепаратисты нападут на туристов из Гегемонии или на
переселенцев?
- Но ведь их, по-моему, выселили на плавучие острова?
- Выселили. Но что, если они восстанут?
- Гегемония пришлет сюда отряд ВКС, и он вышибет дурь из ваших
сепаратистов.
- А если они атакуют портал... помешают его достроить?
- Это невозможно.
- Да, я знаю, но все-таки, что тогда?
- Тогда через девять месяцев "Лос-Анджелес" вернется с войсками
Гегемонии, которые вышибут дурь из сепаратистов... из всех обитателей
Мауи-Обетованной, кто встанет на их пути.
- Девять месяцев по корабельному времени, - поправила меня Сири. -
Здесь пройдет одиннадцать лет.
- Так или иначе, они сюда прибудут, - сказал я. - Давай поговорим о
чем-нибудь другом.
- Хорошо, - отозвалась Сири, но больше ничего не сказала. Я
вслушивался в скрипы и вздохи корабля. Сири прикорнула у меня на плече, и
дыхание ее было таким глубоким и ровным, что я подумал: она спит. Я уже
засыпал, когда теплая рука Сири легла на мое бедро, потом скользнула выше.
Я откликнулся на ласку, но не мог скрыть удивления. Сири шепотом ответила
на не высказанный мною вопрос:
- Нет, Мерри, возраст ничего не меняет. По крайней мере, не
настолько, чтобы не хотеть близости и тепла. Решать тебе, любимый. Я приму
любой твой выбор.
Я решил. К рассвету мы уснули.
Гробница пуста.
- Донел!
Шаркая ногами, он входит внутрь, и шелест его одежд эхом отдается от
стен. Гробница пуста! Гибернационной камеры нет - по правде говоря, я и не
ожидал ее увидеть, - но внутри нет ни саркофага, ни гроба. Яркая лампа
освещает белые стены.
- Что за шутки, Донел? Что это такое?
- Это ее гробница, отец.
- Но где же она, черт побери, погребена? Под полом?
Донел вытирает пот со лба. Я вспоминаю, что речь идет о его матери.
Но у него было почти два года, чтобы свыкнуться с мыслью о ее смерти.
- Тебе никто не говорил? - спрашивает он.
- О чем? - Гнев и смятение идут на убыль. - Меня примчали сюда прямо
с посадочной площадки и сказали, что перед открытием портала я должен
посетить гробницу Сири. Что еще?
- Мать кремировали согласно ее указаниям. Прах был развеян над
Великим Южным Морем с верхней платформы семейного плавучего острова.
- Тогда для чего этот... склеп? - Я осторожно подбираю слова, чтобы
не задеть Донела.
Он снова вытирает пот со лба и бросает взгляд на дверь. Нас никто не
видит, но ясно, что мы все слишком затянули. Остальным членам Совета
наверняка пришлось бежать по склону холма, чтобы присоединиться к почетным
гостям на трибуне. Моя неспешная печаль сегодня хуже опоздания - она
отдает театральщиной.
- Мать оставила указания. Они были выполнены.
Донел касается пластинки на стене, она скользит вверх, открывая
небольшую нишу, в которой стоит металлический ящик. На нем мое имя.
- Что это?
Донел встряхивает головой:
- Личные вещи, которые мать оставила тебе. Все знала только Магрит,
но она умерла прошлой зимой, ни слова никому не сказав.
- Понятно, - говорю я. - Спасибо. Через минуту я выйду.
Донел смотрит на свой хронометр:
- Церемония начинается через восемь минут. Активация нуль-канала -
через двадцать.
- Знаю. - Уж это-то я знаю. Даже не глядя на часы я могу сказать,
сколько у меня осталось времени. - Я сейчас выйду.
Донел топчется в нерешительности, затем уходит. Я захлопываю за ним
дверь. Металлический ящик удивительно тяжелый. Я ставлю его на каменный
пол и прикасаюсь к папиллярному замку. С легким щелчком открывается
крышка, и я заглядываю внутрь.
- Ах, черт бы меня взял! - вырывается у меня. Не знаю, что я ожидал
там увидеть, - возможно, какие-нибудь безделушки, ностальгические
напоминания о проведенных вместе ста трех днях, может быть, засушенный
цветок из поднесенного давным-давно букета или раковину в форме валторны,
за которыми мы ныряли у Фиварона. Но там не безделушки, скорее, наоборот.
В ящике лежит ручной лазер Штайнера-Джинна, один из наиболее мощных
образчиков лучевого оружия, когда-либо созданного человеком. Аккумулятор
через силовой кабель подключен к миниатюрной термоядерной батарее, которую
Сири варварски выдрала из своей новенькой субмарины. К этой же батарее
подключен и старинный комлог, антикварная диковинка на твердотельных
схемах с жидкокристаллическим дисплеем. Индикатор питания мерцает зеленым
цветом.
В ящике еще две вещи. Первая - акустический преобразователь в виде
медальона, с которым мы когда-то ныряли. При виде второй у меня буквально
перехватывает дыхание.
