Прочел их Саад -- сын Ваккаса и тотчас же отрешил иудея от должности,
так как означали они: "Вообрази, что иудей умер!" Такова была сила ума у
праведного халифа. С тех пор в мире, когда хотят сказать, что нет
незаменимых людей, то и говорят: "Иудей умер!"
Относительно женщин он тоже подробно запишет в книге. Все свидетельства
прошлого о том, что нет у них совершенства разума, и только сохранение рода
-- цель их существования. Если жены государя станут вмешиваться в дела
державы, давать приказы, то разве от
345
себя они станут делать такое? Ум ли будет участвовать в этом9 Нет,
только то совершают они, что подсказывает их греховная природа
Изгнание Адама из рая -- первый пример, и известно, кто был там
учителем. А разве не похоть женщины разрушила некогда мир между Ираном и
Тураном? Суда-ба -- жена шаха Кей-Кауса -- прельстилась сыном его Сиявушем.
Когда тот отверг ее притязания, она оклеветала царевича перед мужем.
Изгнанный Сиявуш бежал в Туран, породнился там с царем Афрасиабом, но был
убит коварным завистником. Тогда воспитатель его -- воитель Ростам -- за
косы выволок Судабу из царского дворца и разрубил на части. Так поступали
подлинные мужи с блудливыми женщинами еще в незапамятные времена.
Сильные духом государи всегда сторонились женщин. Когда пришел Искандер
из Рума и победил Дария, то захватил его гарем. Невиданной красоты дочь имел
Дарий, прекрасную, совершенную во всех отношениях. Сподвижники сказали об
этом македонскому царю и предложили пойти и посмотреть на женщин, в том
числе и на нее. Но Искандер ответил: "Я победил их мужей; не подобает, чтобы
жены их победили нас!"
А разве не к месту рассказ про царя Хосроя, жену его Ширин и Фархада.
Так полюбил этот царь свою жену, что отдал ей поводья правления. Конечно же
сделалась дерзкой Ширин и при таком слабовольном государе влюбилась в
постороннего.
Спросили однажды у мудреца Бузурджмихра: "Какова причина разрушения
дома Сасанидов?" Был долгое время государственным мужем у них Бузурджмихр и
ответил со знанием дела: "Одна причина -- что доверяли в этом доме больше
мелким и невежественным мужам, чем старым, опытным вазирам. Другая же -- что
давали волю женщинам".
И не сам ли Пророк сказал о женщинах: "Советуйся с ними, но поступай
вопреки!" Если бы жены были оделены разумом, Посланник--мир над ним!--не
сказал бы такого. Известно, как сам он однажды сделал наоборот тому, что
советовала его молодая жена Айша, чья набожность, знание, сподвижничество и
добронравие вне подозрений. Каково же поступать тогда с обычными женами!..
В предании рассказывается, как во времена сыновей Израиля было
установление, что Всевышний исполнял
346
по три желания всякого, кто сорок лет соблюдал его правила жизни.
Нашелся такой муж из сыновей Израиля, который не совершал никаких
проступков, молился каждодневно, постился, как установлено, и звали его
Юсиф. Жена была под стать ему: скромная, молчаливая, работящая,
богобоязненная, по имени Кирсиф. Имея за спиной как раз сорок лет
праведности, задумался Юсиф:
"О чем же попросить мне у бога?" А так как не было у него близких
друзей, решил посоветоваться с женой.
"Тебе известно, что во всем мире для меня ты один, -- сказала жена. --
Ты -- свет моих очей, как и я для тебя, и есть ли большая радость для нас,
чем лицезрение друг друга. Попроси же у господа, чтобы даровал мне такую
красоту, какой не было еще среди женщин. Ты будешь смотреть на меня и
радоваться, так что дни свои мы проведем в счастье".
Так и сделал Юсиф. Всевышний внял его первой просьбе, и, проснувшись на
другой день, увидел тот, что стала жена его Кирсиф не виданной еще среди
людей красоты. А женщина посмотрела на себя в зеркало и в ту же минуту
сделалась надменной, стала капризничать и пренебрегать мужем. "Кто равен
теперь мне на свете? -- говорила она. -- А живу я с каким-то бедняком,
который ест ячменный хлеб. Стар он уже для меня и не наделен благами мира.
Другой бы одел меня в парчу и золото, навесил драгоценные камни, дорожил бы
мной!" С утра до вечера продолжалось это, пока не выдержал Юсиф и не
обратился к господу со второй просьбой: "Преврати, боже, эту женщину в
медведя!"
Стала жена его медведем и принялась бродить вокруг дома, жалобно воя, а
из глаз у нее текли слезы. Юсиф же один совсем замучился с детьми и
хозяйством, так что не имел даже времени молиться. Тогда он обратился к богу
с третьей просьбой: "Сделай так, чтобы этот оборотень-медведь стал той самой
женщиной, какой была она до твоих милостей!" Тотчас же явилась перед ним
Кирсиф, ласковая, заботящаяся о муже и детях, участливая. Стали они жить
по-прежнему, однако сорок лет праведного житья пропали понапрасну. Могли бы
лучше устроиться, но три милости божьи уже были пущены на ветер по вине
женщины.
Халиф Мамун сказал однажды: "Не дай бог никогда ни одному государю,
чтобы женщины говорили с ним о государственных делах, покровительствовали бы
кому-нибудь, отстраняли и назначали на должности. Приме-
347
тив угодливость мужей, а во дворце разглядев столько народа и войска,
допустят они себе в голову разные нелепые желания. Немного времени пройдет,
как уйдет неизвестно куда величие такого государя, ослабеет блеск его двора,
не останется достоинства. Государство же придет в расстройство, вазир
откажется от дел, и кто знает, чем такое закончится".
И Кей-Хосрой так сказал: "Всякий государь, желающий, чтобы дом его был
крепок, государство не разрушалось, чтобы не терпели ущерба его сан и
величие, пусть не позволяет женщинам говорить о чем-либо другом, кроме как о
лакомствах и друг о друге, дабы сохранены были древние обычаи и не наступало
беспокойство". Омар--сын ал-Хаттаба тоже сказал: "Слова женщин запретны для
мужского слуха точно так же, как лицезрение их".
Достаточно и того, что уже приведено здесь относительно сего предмета.
Но зачем так смотрела вчера на стол в углу Фатияб? Он сидел еще некоторое
время, размышляя об этом, но так ни к чему и не пришел. Потом свернул
написанное и отдал Магриби. Все, кроме последней главы о батинетах, успел он
сделать к отъезду...
II. ВАЗИР (Продолжение)
Широко открылись железные ворота кушка, затрубили трубы. Золото халата
стало нагреваться на солнце, и пыль взметалась от конских копыт. Сотня
муфридов с хайльбаши во главе рысила сзади, сопровождая его к месту смотра
уходящего в поход войска.
Солнце заполнило уже все небо. Пот потек струйкой из-под каркаса, на
который натянут был вазирский тюрбан. Плечи ощущали безмерную тяжесть
парадной одежды, и ждал он с нетерпением, когда же онемеют они. Но покойно и
хорошо ему было.
Далекий гром донесся от Серахских ворот. С утра уже выстраивалось там
войско, стучали барабаны и перекликались сигнальные трубы. Прямо с площади
начнется поход, а к вечеру вслед войску двинется султанский дом с гаремом,
дома и гаремы сановников. В каждом рабаде на большом царском пути уже
приготовлены фураж и припасы. Объявлено, что якобы в Багдад к халифу
направляются все они -- совершить осеннее богослужение...
348
Прогремели трубы стражи Ворот Знаменосца. Остались позади опустевшие
улицы, столбы с батинитами, мосты. Потом затрубили у Серахских ворот, и
площадь Йездан сразу открылась перед ним вплоть до дальнего канала
Хурмузфарр. Еще во времена царей Эраншахра делались здесь смотры Земля была
плотно утоптана, полита водой и размечена флажками, а по краям передвигалось
войско, готовясь к прохождению перед высочайшим помостом.
III. ВАЗИР (Продолжение)
На своем месте -- у башен Султан-калы -- был устроен помост, и все
совершалось правильно. Первым -- отдельно от всех -- взошел на него
Величайший Султан. Затем свое место Великого Вазира и атабека занял он. И
тогда только быстро, исподтишка толкая друг друга, поднялись сюда вазир
Абу-л-Ганаим, чья нисба Тадж ал-Мульк, великий мустауфи Шараф ал-Мульк,
великий туграи Маджд ал-Мульск, хаджибы Дома и Совета. Вместе с ними взошли
также сипахсалары войска в расшитой одежде, с двойными и тройными золотыми
поясами, и встали по другую сторону султана. В то же время внизу и по краям
помоста устраивались на специальных скамьях малые эмиры, хаджибы различных
служб, налимы и гости. Сзади, насколько хватало глаз, теснились люди Мерва,
окрестных рабадов и селений.
Он посмотрел направо от себя и вблизи от помоста увидел некоего
человека. Не соблюдая порядка, вышел тот из толпы и остановился впереди
мушерифов стражи. Кто-то из них ухватил его за полу, оттащил назад.
Мелькнули звезды на синем халате, и был это беспутный имам. Редкая борода
его все продолжала дергаться кверху, пока спорил он с мушерифом. Но тот
поднял плеть, и многоумный имам быстро отступил к положенной ему скамье для
налимов...
И еще дальше, на самом краю, все смотрел кто-то в его сторону. Он
сощурил глаза от солнца и увидел, что это иудейский экзиларх Ниссон.
Хорошо еще, что в нарушение правила не пришла на смотр войска Тюрчанка.
Такое уже случалось, но сегодня соблюдала женщина закон...
Даже рукой как будто помахал ему назойливый иудей, и он отвернулся. Все
вдруг замолчали, вытягивая
349
шеи и вглядываясь в даль. Двадцать слонов с барабанами от сипахсаларов
и эмиров войска выступили из Се-рахских ворот. Впереди мерно шагал большой
белый слон, на котором были барабан и знамя сипахсалара державы. Слоны
встали у башен, и Величайший Султан сделал знак рукой.
Гром больших барабанов нарушил тишину дня. В ту же минуту им ответили
все барабаны войска, и небо словно бы потемнело от столь великого грохота.
Взыграли одновременно большие и малые трубы, музыканты ударили в бронзовые
литавры, а в начале поля возник сверкающий ряд лошадей и людей. Это шел на
рысях развернутым строем первый -- Золотой хайль султанских муфридов...
Хайль за хайлем шли мимо, сверкали золото и сталь, вздрагивала земля от
единого удара тысяч копыт. В одинаковые латы закованы были кони и люди, и
одноцветные попоны с серебряными пластинами покрывали плечи всадников и
лошадиные крупы. Красный султанский флажок трепетал на шлеме у каждого, а
четкий ряд копий был словно врезан в небо. Порядок и мощь державы являло
войско. И это было лишь начало...
Все происходило, как записано им в главе о парадах войска. Необходимы
они, чтобы всякий человек ощутил себя лишь пылинкой в прахе перед
государством. А одновременно пусть радуются и машут руками, потому что когда
люди видят грозное войско, то подспудно просыпаются в них благие, полезные
чувства. Очевидной становится несокрушимость этого правопорядка.
Он повернул голову, нашел глазами хитроумного имама. И даже сразу не
понял, что происходит. Тот стоял посреди надимов и смеялся в свою
неухоженную бороду...
IV. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА
У клумбы с тюльпанами он стоит, а тюркская жена султана подходит и
берет его за руку. Царапинка у локтя сошла у нее, и только розовый след
остался на белой коже. Маленький человек с пухлым лицом, который ходит
всегда за ней, остается ждать в саду. Совсем рядом, за стеной, слышатся
трубы...
Не выпуская руки, ведет она его к дому, где хранятся книги. Чисто
промытым песком посыпана дорожка.
350
А навстречу вдруг выходит ученый имам в халате со звездами, и она
улыбается ему...
Высоко под потолком лишь узкое окно, и темно кажется ему здесь после
