хлопка. А уж если бывает в настоящем раю зима и приходится покупать пальто,
то воротники на них, несомненно, из хорасанского каракуля. Разница только в
цене: самый дорогой, конечно, сур -- золотой каракуль, подешевле --
серебряный, и для основной массы -- обычный черный по полдирхема шкурка...
Неповторим Хорасан. Но есть в нем жемчужина, перед которой весь он со
своими полями, садами и тучными пастбищами как сухая безжизненная пустыня.
Эта жемчужина -- Мерв!
Туда, в Мерв, и возвратился шаханшах Мубад с родней и советниками после
поездки в Махабад. Со своей благородной женой Вис поднялся он на крышу
большого шахского дворца. И сели они там на золотые, стулья, как Сулейман с
Балкис 1. Солнце померкло от ослепительного величия шаханшаха, а Луна и не
показывалась, боясь сравнений с Вис.
Весь Хорасан был виден отсюда. Зеленые волны садов заливали со всех
сторон Мерв. Словно перегру-
Сулейман и Балкис -- библейские царь Соломон и царица Сав-
ская.
434
женные белые корабли, плыли дворцы и библиотеки. Простых домов и видно
не было, так глубоко утонули они. И совсем потерялся где-то скромный
виновник этого праздника -- ласковый Мургаб. Протянув друг другу самые
большие ветки с обоих берегов, спрятали его от чужих глаз прижимистые
карагачи. А может быть, принеся сюда жизнь с далеких Индийских гор, сам он
захотел отдохнуть от горячего Солнца...
-- Разве не велик Хорасан! Не лучше ли он, чем твой Махабад? -- спросил
шаханшах Мубад у Вис. На свое горе спросил!..
Не Хорасаном интересовалась Вис. Даже если бы настоящий рай можно было
увидеть с этой крыши, она бы не взглянула в ту сторону. Лишь один раз за всю
дорогу увидела она Рамина, и то издали. Он как будто избегал ее...
Совсем маленькими казались отсюда люди. Но большие глаза Вис сразу
заметили молодого стройного всадника в мервском переулке, ведущем от базара.
Он медленно ехал вдоль арыка, красиво положив руку на бедро и разговаривая с
кем-то на теневой стороне. Ветки карагачей поредели, и в горящий уголь
превратилось бедное маленькое сердце Вис. Он говорил с женщиной!!!
-- Сто таких городов у меня, как Махабад! -- не унимался шаханшах. -- И
мир лежит в прахе у моих ног, как твой Виру!..
Витязь остановился, погорячил коня и перескочил вдруг арык. Он спрыгнул
на землю и взял ту, подлую, за руку! Зеленые круги завертелись перед глазами
Вис, а когда они пропали, никого уже не было и у арыка...
--Что же ты молчишь? -- взорвался шаханшах.-- Опять об этом Рамине
думаешь?..
Вис посмотрела на него. Так отвратительны вдруг сделались его большие
крашеные усы, что она не выдержала. Ей было уже все равно.
-- Кого хочу--того люблю, да!--закричала она.-- Да! Да! Да! Из-за него
и тебя терплю! Ты для меня как острые шипы на его розе! А он жестокий...
он...
-- Ах ты, сукина дочь, да! -- захрипел шаханшах. -- От вавилонских
проституток твой род! И мать твоя Шахру тридцать ублюдков родила. Если есть
среди них два от мужа, то хорошо!.. Вон видишь три дороги: одна в Гурган,
другая в Демавенд, а третья -- в Хамадан. По любой из них убирайся к
чертовой матери! И пусть
435
самые острые камни подвертываются тебе под ноги, и глаза твои пусть
ослепнут От ДорОжной пыли!..
Вис не ругалась. Она вежливо поблагодарила царя царей и пошла
собираться в дорогу. Легко и пусто было у нее на сердце.
-- Есть ли на свете кто-нибудь несчастнее меня! -- сказала она мамке,
вздохнув. -- У других женщин добрые, хорошие мужья. И любовники у других не
такие!..
С шаханшахом она простилась по-хорошему.
-- Одно горе было у тебя со мной! -- честно признала Вис.-- Найди себе
любящую жену. Сто таких, как я, служанок, приставь к этой достойной женщине.
Будь счастливым без меня, а без тебя и я буду счастливей...
Весь Мерв плакал, когда она уезжала. Кто знает, почему любили ее...
Что горе всего Мерва по сравнению с рыданиями Рамина, когда узнал он об
отъезде Вис! Деревья вяли вокруг, и трава не росла там, где падали его
слезы... Он действительно не подходил близко к Вис, чтобы не прогневить
шаханшаха. И у такого витязя было, конечно, в Мерве немало хороших знакомых.
Не мог же он так, сразу, порвать с ними...
Мир опустел без Вис. Такие же пушистые волосы и большие глаза были у
его мервских знакомых. Так же светились их хрустальные руки, тот же был
гранатовый сад^ те же белые ноги. Может быть, даже лучшие ноги. Но только
Вис была нужна Рамину... И уехала она, не простившись. Значит, не имеет он
для нее значения... И к кому она так торопилась?!
Словно большой майский скорпион заполз в его сердце. Днем и ночью не
давал он ему спать, как художник рисуя в памяти все подробности свиданий с
Вис. Только теперь не его, а чужие беззастенчивые руки ласкали ее. И Вис
отвечала на эти ласки!.. Рамин вскакивал и бегал в отчаянии по комнате. А
когда почувствовал он, что ни одной минуты не может больше быть без нее, сел
и написал шаханшаху письмо.
"Шесть месяцев болел я, а теперь почти уже здоров, -- было сказано там.
-- И леопарды мои скучают без добычи. Соколы совсем разучились падать с неба
на жирных куропаток. Мой конь -- верный Рахш -- еле передвигает ноги. Сердце
мое устало биться от безделья, а голова кружится от скуки. Нет счастья в
неподвижности. Пусть
436
разрешит мне великий и мудрый царь царей, гроза и услада Вселенной,
поохотиться во славу его в Гаргане и Сари, где много пернатой дичи. Оттуда я
поеду в Амуль, который славится дикими свиньями. На козлов и онагров я
поохочусь в Кухистане, на ланей -- в Азер-байгане..."
Все поднебесные страны, кроме Махабада, перечислил Рамин, и всех
зверей, кроме той серны, для которой готовил стрелу. Но не такой еще дурак
был шаханшах, каким он стал потом. Пока не дал ему Рамин честное слово, что
как черную чуму будет обходить Вис, шаханшах не отпускал его. На дорогу он
посоветовал Рамину найти себе хорошую жену в Кухистане. Там, говорят, хоть и
не очень красивые, но порядочные и домовитые женщины. Что еще надо молодому
человеку, да?.. В Хо-расане теперь все прибавляли к своим словам протяжное
махабадское "да-а".
Как стрела, пущенная из лука метким стрелком в хорошую погоду,
устремился Рамин прямо в Махабад. Всех леопардов и соколов отпустил он по
дороге, чтобы не задерживали его. Черной чумы Рамин не боялся...
Ну, а Вис? Что она делала все это время?.. Родня есть родня. Поругав
старого дурака за плохое отношение к молодой жене, да еще из такой хорошей
семьи, ей выделили самую лучшую комнату в махабадском дворце. Окна ее
выходили на Восток...
Совсем не узнать было Вис. Она уже не подводила бровей, не красила
ногти, в тугую косу заплетала волосы. Платье носила простое, из махабадского
полотна. Светлым стало ее лицо. Каждое утро садилась Вис у окна и смотрела
на пылающий Хорасан. Первое, самое чистое Солнце видела она, и сердце ее
нагревалось от радости и предчувствий.
И вот как-то не одно, а сразу два Солнца встали на Востоке, и Вис
ослепла, задохнулась от счастья. Это был Рамин...
Семь месяцев они видели только друг друга и не устали. Все дело было в
шах-туте, царском тутовнике, которым славится Махабад. Кто не знает его
целебных свойств! Полные шапки теплых фиолетовых ягод приносили им дети.
Рты, подбородки, руки у Вис и Рамина
437
уже ничем нельзя было отмыть. С утра до вечера и с вечера до утра ели
они один шах-тут, и где только не оставалось у них сладких лиловых пятен.
Солнцем и горами пахли Вис и Рамин...
Распивая крепкое, как огонь, тутовое вино, не заметили они, что пришла
зима. Холодный порывистый ветер дул из Хорасана, горстями бросая в окно к
ним то дождь, то мокрый снег. В один из таких дней, когда совсем черно было
за окном от снега, страшно заревели невидимые труби. Рамин едва успел
натянуть рубашку и выскочить через заднюю дверь. Шаханшах приехал за Вис...
Очень удивился он, застав жену в простой домашней одежде, не
накрашенную и с распущенными волосами. Даже не умыта была она: с испачканным
синим ртом и руками. Вис спокойно пригласила сесть озябшего в дороге
шаханшаха, приказала хорошо проварить для него рис и вела себя так, будто
ничего не было между ними в Мерве. Не знал что и подумать шаханшах, увидев
Вис в такой обстановке. Проклятия, которые накопились в нем за дорогу,
выветрились из головы. Так и не сказал он ни одного плохого слова...
Две недели назад получил шаханшах Мубад небольшое письмо без подписи.
Какой-то хороший человек сообщал ему, что Рамин живет у Вис в Махабаде.
Буквы были неровные, как будто пьяные. Кто мог написать такую клевету?!
Когда шаханшах рассказывал об этом, у Виру все время вздрагивала от
возмущения левая рука. Она у него дрожала потом всю жизнь. А на старости лет
отсохла...
Как бы между прочим спросил шаханшах и о Рамине.
-- Разве он в Махабаде?! -- удивилась Вис, и глаза ее сделались еще
больше. -- Ах да, я его как-то осенью в окно видела. Некрасивый такой, усы
сбрил... Совсем мальчишка !
Шаханшах погладил свои пышные усы.
БЕГСТВО ВИС И РАМИНА
Не беспокойся ни о чем, живи Лишь для любви, лишь для одной любви!
Гургани, "Вис и Рамин"
Только взяв клятву с шаханшаха, что не будет больше приставать с
недостойными подозрениями, согласилась Вис поехать с ним обратно в Мерв.
Шаханшах по-
438
молодел сразу от радости. Взяли они с собой оказавшегося тут же в
Махабаде Рамина...
Но все ту же рисовую кашу без масла продолжал есть шаханшах, и талисман
его никак не находился. Поэтому не прошло и недели, как начал он себе в усы,
а потом все громче говорить, что только ради проклятого Рамина сидела она
так долго в Махабаде. Если бы Вис, как все порядочные женщины, любила мужа,
то и половины того времени, которое провела она в Махабаде, хватило бы,
чтобы соскучиться. Вис молчала и думала, что ему, наверно, легче бы стало от
ее признания.
--Я решил тебя испытать! -- сказал ей однажды утром шаханшах. -- Все
очищающий огонь есть частица самого Солнца. Лишь Ахриману страшен он, а
честная и непорочная пройдет сквозь него, не закоптив носа...
Вис подумала сначала, что он шутит. Но когда увидела, что полсотни
мулов с утра возят сухие дрова на площадь между дворцом и главным храмом, ей
стало не по себе. А шаханшах собрал уже всех жрецов, военачальников и
советников. Со всего города бежали люди посмотреть, кого собирается сжечь
царь царей.
-- Сначала дашь клятву верности, а потом не спеша пойдешь через огонь!
-- учил шаханшах жену. -- Только не торопись. Как прохладный ветерок будет
он для тебя, если ты невинна. Это самый удобный случай доказать, что
неправду говорят о тебе с Рамином...
Шаханшах сам вынес из храма священный огонь и поджег костер. Камфарою
разжигал он его, а чтобы Вис было приятней, подбрасывал сандал, амбру и
мускус. Как вулкан разбушевался костер, и словно второй -- огненный --
небосвод встал над миром. Языки пламени лизали небо. А весь Мерв удивлялся,
Хне понимая, что происходит. Культурные люди давно забыли этот варварский
обычай.
-- Видишь, что придумал старый болван, да! -- сказала Вис Рамину.
-- Не такой он болван, как тебе кажется! -- ответил Рамин и внимательно
посмотрел на шаханшаха. Радостный, возбужденный, как перед свиданием, ходил
тот вокруг огня. Клочковатые усы его дымились, в слезливых глазах прыгали
два сумасшедших костра. Чуть заметная улыбка кривила его губы.
