смотрит вдаль, в морскую ширь, где собрались на просторе водяные короли.
Он видит, как они бьют своими огромными крыльями по поверхности воды. Он
видит, как они поднимают свои громадные головы и фыркают.
"Братья! Братья!" - зовет их Фараатаа.
"Мы слышим тебя, земной брат".
"Враг уничтожен. Город вновь освящен. Седьмой Храм поднялся заново.
Закончено ли наше искупление, о, братья?"
И они отвечают:
"Закончено. Мир очищен, и начинается новая эпоха".
"Прощены ли мы?"
"Вы прощены, о, земные братья".
"Мы прощены!" - восклицает Грядущий Принц.
И все протягивают к нему руки, и видоизменяются, и становятся
поочередно Звездой, Туманом, Тьмой, Лучом, Пещерой.
И остается только одно - простить тех, кто совершил изначальный грех,
кто с тех пор оставался пленником этих развалин. Грядущий Принц простирает
к ним руки и говорит им, что висевшее над ними проклятие снято и что они
отныне свободны.
И камни павшего Велалисера отпускают своих мертвецов, и вылетают их
души, бледные и прозрачные; они обретают жизнь и краски; и они танцуют,
видоизменяются и издают крики радости.
И вот что они выкрикивают:
"Славься, Грядущий Принц, который есть Король Сущий!"
Таким был сон пьюривара Фараатаа, когда тот лежал на ложе из листьев
пузырника под огромным деревом двикки в провинции Пьюрифайн, а над ним
накрапывал дождик.
3
Коронал сказал:
- Позовите И-Уулисаана.
По всему столу Лорда Валентина в его каюте на борту флагманского
судна "Леди Тиин" были разложены испещренные пометками и надписями карты и
планы пораженных болезнями районов Цимроеля. Шел третий день плавания.
Эскадра из пяти кораблей под командованием Верховного адмирала Асенхарта
вышла из Алайсора, держа курс в сторону порта Нуминор на северо-восточном
побережье Острова Снов. Путешествие обещало занять много недель даже при
попутном ветре, а сейчас, как назло, встречный.
В ожидании советника по сельскому хозяйству Валентин еще раз
просмотрел документы, приготовленные для него И-Уулисааном, и те, которые
он затребовал из исторических архивов. После отплытия из Алайсора он
перелистывал их, наверное, раз в пятидесятый, но от того сведения, которые
в них содержались, не становились более радостными.
Валентин знал, что болезни растений появились вместе с земледелием.
Каким бы благодатным миром он ни был, Маджипур не мог полностью избежать
таких напастей, чему в архивах имелось достаточно подтверждений. Болезни,
засуха, насекомые наносили серьезный урон урожаям при десяти с лишним
правителях, а основные невзгоды выпадали по крайней мере на пять эпох: при
Ситифоне и Лорде Станидоре, при Трейме и Лорде Вильдиваре, при Струине и
Лорде Гваделуме, при Канабе и Лорде Сирруте, а также во времена Синьора и
Лорда Меликанда в седой древности.
Но то, что происходило сейчас, выглядело куда более угрожающим, думал
Валентин, и дело не только в том, что о тех случаях известно лишь по
архивным делам, а нынешняя беда случилась именно сегодня. Население
Маджипура неизмеримо выросло со времен предыдущих бедствий: сейчас оно
составляет двадцать миллиардов, в то время как во времена Струина народу
было раз в шесть меньше, а при Синьоре - вообще горстка. При столь
громадном населении, если погибнет сельское хозяйство, легко может
наступить голод, основа, да и само общество может потерпеть крах. Валентин
отлично понимал, что стабильность жизни на Маджипуре в течение стольких
тысячелетий - в отличие от большинства цивилизаций - основана на
чрезвычайном благополучии жизни на гигантской планете. Поскольку никому и
никогда не приходилось испытывать истинной нужды в чем-либо, существовало
почти всеобщее молчаливое согласие по поводу установленного порядка вещей
и даже неравенства в обществе. Но стоит только лишить людей уверенности в
сытом, безбедном существовании, как все остальное может развалиться за
одну ночь.
А все эти его темные сны, видения хаоса и странные предзнаменования -
ветряные пауки над Алханроелем и тому подобное - по капле вливали в его
душу ощущение грозной, невообразимой опасности.
- Мой лорд, пришел И-Уулисаан, - сказал Слит.
В каюту вошел советник по сельскому хозяйству. Вид у него был
неуверенный и смущенный. Он неуклюже пытался изобразить знак звездного
огня, как того требовал этикет. Валентин терпеливо мотнул головой и жестом
пригласил И-Уулисаана садиться. Показав отмеченную красным зону вдоль
Дулорнского Рифта, он спросил:
- Каково значение лусавендры?
И-Уулисаан ответил:
- Велико, мой лорд. Она составляет основу ассимиляции углеводов во
всех северных и западных районах Цимроеля.
- А что можно сделать при большой нехватке лусавендры?
- Восполнить запасы продовольствия такими культурами, как стаджа.
- Но стаджа тоже охвачена болезнью!
- Совершенно верно, мой лорд. И милайл, который имеет примерно такую
же пищевую ценность, также поражен корневыми долгоносиками, как я вам уже
говорил. Отсюда следует, что территория Цимроеля на указанном участке
окажется зараженной примерно через шесть-девять месяцев...
Кончиком пальца И-Уулисаан обвел на карте широкий кружок,
захватывавший Ни-мойю на востоке и Пидруид на западном побережье, а на юге
- Велатис. Валентин прикинул, какова численность населения в этих местах.
Миллиарда два с половиной, пожалуй? Он попытался представить два с
половиной миллиарда голодных людей, привыкших за всю свою жизнь к изобилию
пищи. И если они наводнят Тил-омон, Нарабал, Пидруид...
Валентин сказал:
- Житницы империи какой-то срок смогут обеспечивать нуждающихся. А
тем временем мы постараемся обуздать болезни. Насколько я понимаю,
лусавендровая ржавчина уже появлялась лет сто назад, но тоща с ней удалось
справиться.
- Лишь за счет чрезвычайных мер, мой лорд. В нескольких провинциях
был объявлен карантин. Сжигали целые фермы, а потом еще и снимали верхний
слой почвы. Все это обошлось в миллионы роялов.
- Что деньги, если люди голодают? Мы снова сделаем то же самое. Как
ты полагаешь, сколько времени потребуется, чтобы выправить ситуацию, если
мы незамедлительно начнем действовать в тех районах, где выращивается
лусавендра?
И-Уулисаан помолчал немного, машинально потирая пальцами свои странно
широкие, заостренные скулы. Потом, наконец, сказал:
- Не меньше пяти лет. Скорее, даже десять.
- Это невозможно!
- Ржавчина распространяется очень быстро. Пока мы тут беседуем, мой
лорд, заразилась, должно быть, тысяча акров. Самое главное - локализовать
болезнь, а уже потом - уничтожить.
- А заболевание ниуков? Оно распространяется так же быстро?
- Еще быстрее, мой лорд. И кажется, это связано с уменьшением
количества стаджи, которая, как правило, растет вместе с ниуком.
Валентин посмотрел на переборку каюты и не увидел ничего, кроме серой
пустоты.
После продолжительной паузы он обратился к И-Уулисаану:
- Мы справимся, чего бы это ни стоило, и я хочу, И-Уулисаан, чтобы ты
разработал планы борьбы с каждой из этих болезней. Мне нужно оценить
затраты. Можешь это сделать?
- Да, мой лорд.
Слиту Коронал сказал:
- Нам необходимо объединить усилия с Понтифексом. Передай Эрманару,
чтобы он срочно установил контакт с министром сельского хозяйства из
Лабиринта - пусть выяснит, известно ли им, что происходит в Цимроеле, что
они собираются предпринять и так далее.
В разговор вмешался Тунигорн:
- Мой лорд, только что я разговаривал с Эрманаром. Он уже связался с
Понтифексом.
- И что?
- В министерстве сельского хозяйства ничего не знают. Собственно
говоря, сама должность министра в настоящий момент не занята.
- Не занята? Как это может быть?
Тунигорн невозмутимо ответил:
- Я полагаю, что в силу недееспособности Понтифекса Тивераса многие
высокие должности в течение последних нескольких лет остаются вакантными,
что вызывает некоторое замедление деятельности Понтифексата, мой лорд. Но
подробней об этом вам может рассказать Эрманар, поскольку он является
основным связующим звеном с Лабиринтом. Послать за ним?
- Пока не надо, - вяло ответил Валентин. Он вернулся к картам
И-Уулисаана. Водя пальцем по Дулорнскому Рифту, он сказал:
- Тут, похоже, положение хуже всего. Но если судить по картам,
значительные зоны выращивания лусавендры располагаются еще и на
плоскогорье между Тагобаром и северными пределами Пьюрифайна и вот тут, к
югу от Ни-мойи до окрестностей Гихорны. Я не ошибаюсь?
- Все верно, мой лорд.
- Поэтому первым делом следует оградить от лусавендровой ржавчины
именно эти районы, - он смотрел на Слита, Тунигорна и Делиамбра. -
Оповестите герцогов зараженных провинций о том, что прекращается всякое
сообщение между зонами распространения заболевания и не затронутыми
бедствием провинциями: все границы должны быть тотчас же перекрыты. Если
им это не понравится, пусть отправляются на Гору жаловаться Элидату. Да,
кстати, сообщите обо всем и Элидату. Неоплаченные торговые счета пока
могут переправляться по каналам Понтифексата. Пожалуй, Хорнкаста следует
предупредить, чтобы он готовился к серьезным скандалам. Далее: в районах
выращивания стаджи...
Битый час из уст Коронала лился непрерывный поток распоряжений, что
охватывали все насущные и будущие проблемы. Коронал частенько обращался за
советом к И-Уулисаану, и у того всегда находилось какое-нибудь дельное
предложение. У Валентина мелькнула мысль, что в этом человеке есть нечто
непонятное и отталкивающее, какие-то отстраненность и холодность, даже
надменность; впрочем, он прекрасно разбирался в сельском хозяйстве
Цимроеля, и то, что он появился в Алайсоре как раз к отплытию королевского
флагмана в сторону Цимроеля, казалось подарком судьбы.
И все же после окончания совещания в душе у Валентина сохранилось
смутное чувство тщетности всех этих усилий. Он отдал десятки приказов,
разослал во все концы послания, предпринял твердые и решительные действия
для сдерживания и уничтожения заболеваний, но тем не менее, по-прежнему
остался простым смертным в маленькой каюте небольшого судна что болтается
по волнам безбрежного моря, пылинкой в необъятном мире; а тем временем
невидимые организмы разносят болезнь и смерть по тысячам акров плодородных
угодий, и что могут поделать все его приказы против несокрушимой поступи
этих роковых сил? Он ощутил вновь, что сползает в состояние безнадежной
подавленности, столь не свойственной его истинному характеру. Может быть,
во мне самом сидит какая-то болезнь, подумал он. Может быть, я сам поражен
каким-то недугом, который лишает меня надежд, радости и жизненных сил, и я
обречен закончить дни свои в жалкой безысходности?
Он закрыл глаза. И снова у него в мозгу появился образ из его видения
в Лабиринте, образ, который как будто неотступно преследовал его: огромные
разломы на твердом основании мироздания, вздымающиеся и сталкивающиеся
друг с другом гигантские куски земли и скал. А посреди безумия природы -
он сам, отчаянно пытающийся удержать мир. Но безуспешно, безрезультатно,
безнадежно.
Не наложено ли на меня некое проклятие? - мелькнула у него мысль.
Почему из сотен сменявших друг друга Короналов именно я избран
присутствовать при крушении нашего мира?
Он заглянул к себе в душу и не обнаружил там потаенных грехов, за
которые боги могли бы обрушить кару на него самого и на Маджипур. Он не
домогался трона; он не злоумышлял против своего брата; он никогда не
