второй процессии - и повела через сад. Вскоре в поле зрения появился сам
храм: длинное невысокое строение из светлого камня, без всяких украшений,
даже суровое на вид, расположенное в обширном парке, величественном в
своей простоте и очаровании. Западный фасад, обращенный в сторону моря,
полумесяцем огибал выступ утеса, а разнесенные под острыми углами крылья
были направлены на восток.
По просторной галерее Валентин прошел в небольшой портик, казавшийся
продолжением края утеса. Здесь он постоял немного, храня молчание, в то
время как Карабелла и верховная жрица находились рядом, а Слит с
Тунигорном немного поодаль. Здесь было восхитительно тихо: до Коронала не
доносился ни один звук, кроме, разве что, пения прохладного ветерка, без
передышки задувавшего с северо-запада, и легкого шелеста, сопровождавшего
колыхание алого плаща Карабеллы. Он смотрел вниз на Алайсор. Огромный
морской порт раскинулся у подножия утеса подобно гигантскому раскрытому
вееру, протянувшись так далеко на север и юг, что границ его не было
видно. Колоссальные проспекты темными спицами пересекали город из конца в
конец, сходясь у отдаленного, еле различимого кольца обширных бульваров,
где вздымались к небу шесть остроконечных обелисков: то была гробница
Лорда Стиамота, победителя метаморфов. А дальше виднелось только окутанное
низкой дымкой темно-зеленое море.
- Пойдемте, мой лорд, - сказала Амбаргарда. - Последний свет дня
уходит. Позвольте показать вам ваши покои.
Этой ночью он будет спать один в келейке рядом с молельней. Ему не
придется ни есть, ни пить ничего, кроме вина толкователей снов, которое
раскроет его душу перед Леди. Когда Амбаргарда ушла, он повернулся к
Карабелле и сказал:
- Я не забыл о своем обещании, любимая.
- Я знаю. Ах, Валентин, я молю только об одном: чтобы она велела тебе
вернуться на Гору!
- А ты подчинишься, если она велит что-нибудь другое?
- Как я могу не подчиниться любому твоему решению? Ты Коронал. Но я
молюсь, чтобы она посоветовала тебе вернуться. Хороших сновидений,
Валентин.
- Хороших сновидений, Карабелла.
Она ушла. Он постоял немного у окна, наблюдая, как темнота поглощает
берег и море. Где-то к западу, далеко за горизонтом, лежит Остров Снов,
владение его матери, где обитает милосердная и благословенная Леди,
которая принесла мудрость в заждавшийся мир. Валентин пристально смотрел в
сторону моря, разыскивая среди туманов и сгущающейся тьмы - как будто
достаточно было лишь всмотреться, чтобы увидеть - сверкающие белые меловые
уступы, на которых покоился остров.
Раздевшись, он лег на простую койку, составлявшую единственный
предмет обстановки в комнате, и поднял кубок, наполненный темно-красным
сонным вином. Он сделал большой глоток густой сладкой жидкости, потом еще
один, откинулся на спину, ввел себя в транс, при котором душа открывается
навстречу посылам извне, и стал дожидаться сна.
- Приди ко мне, матушка. Это Валентин.
Дремота опустилась на него, и он впал в забытье.
- Матушка...
- Леди...
- Матушка...
Худые долговязые фигуры вырывались из отверстий в земле и штопором
ввинчивались в небесную высь. На стволах деревьев появлялись руки, и
валуны открывали желтые глаза, а у рек вырастали волосы. Он наблюдал и
ждал, все глубже и глубже погружаясь в царство снов, шаг за шагом
приближая свою душу к Леди.
И вот он видит ее, сидящей у восьмиугольного бассейна в своих
чертогах из прекрасного белого камня во Внутреннем Храме Острова. Она
наклонилась вперед, как бы разглядывая свое отражение. Он подплыл к ней и
завис прямо у нее за спиной, взглянул вниз и увидел в воде знакомое лицо:
темные блестящие волосы, пухлые губы, теплые любящие глаза, неизменный
цветок за ухом, серебряная повязка на лбу.
- Матушка? - тихо окликнул он. - Это Валентин.
Она повернулась к нему. Но лицо, которое предстало его взору, было
лицом незнакомки: бледное, изможденное, хмурое, удивленное.
- Кто ты? - прошептал он.
- Но ведь ты знаешь меня! Я Леди Острова!
- Нет... Нет...
- И все-таки это я.
- Нет.
- Зачем ты пришел ко мне? Тебе не следовало приходить, потому что ты
Понтифекс, и скорее мне пристало искать тебя, а не наоборот.
- Понтифекс? Ты хотела сказать, Коронал.
- Ах, я так сказала? Тогда я ошиблась.
- А моя матушка? Где она?
- Это я, Валентин.
И действительно, изможденное бледное лицо оказалось всего лишь
маской, которая становилась все тоньше, пока не отпала, как лоскут старой
кожи, чтобы открыть восхитительную улыбку его матери, ее навевающие
умиротворение глаза. Но и они, в свою очередь, исчезли, и показалось
истинное лицо Леди: она плакала. Он потянулся к ней, и его руки прошли
сквозь нее, и он обнаружил, что остался один. Больше в ту ночь она не
возвращалась, хоть он и разыскивал ее из видения в видение, бродил в
плоскостях столь пугающих, что с радостью вернулся бы, если бы мог; в
конце концов он оставил поиски и погрузился в глубокий сон без всяких
сновидений.
Когда он проснулся, утро было уже в разгаре. Совершив омовение, он
вышел из комнаты и обнаружил у входа Карабеллу: осунувшаяся с
покрасневшими глазами, она, похоже, вовсе не спала.
- Что скажет мой лорд? - сразу же спросила она.
- Я ничего не смог узнать. Мои сновидения оказались пустыми, а Леди
не стала со мной разговаривать.
- Ах, любимый, как жаль!
- Сегодня я попытаюсь еще раз. Возможно, я перелил себе сонного вина
или недолил его. Верховная жрица даст мне совет. Ты что-нибудь ела,
Карабелла?
- Давно. Но я позавтракаю с тобой, если хочешь. Слит хочет тебя
видеть. Ночью пришло какое-то срочное сообщение, и он все рвался к тебе,
но я не пустила.
- Что за сообщение?
- Он мне ничего не сказал. Послать за ним прямо сейчас?
Валентин кивнул.
- Я подожду там, - сказал он, показывая на выходящий к морю портик.
Слит привел с собой какого-то незнакомца: худощавого гладкокожего
человека с вытянутым лицом, широким лбом и угрюмым взглядом. Тот торопливо
сделал знак звездного огня и уставился на Валентина так, будто Коронал был
каким-то инопланетным существом.
- Ваша светлость, это И-Уулисаан, который ночью прибыл с Цимроеля.
- Необычное имя, - заметил Валентин.
- Наш род носит его уже много поколений, мой лорд. Я имею отношение к
сельскохозяйственному управлению в Ни-мойе и прибыл к вам с дурными
вестями с Цимроеля.
Валентин почувствовал, как у него сжалось сердце.
И-Уулисаан подал пачку бумаг.
- Здесь все описано, мой лорд: все подробности каждого заболевания,
район распространения, размеры ущерба...
- Заболевания? Какие заболевания?
- В сельскохозяйственных районах, мой лорд. В Дулорне вновь появилась
лусавендровая ржавчина, а к западу от Рифта наблюдается вымирание деревьев
ниук, поражены также стаджа и глейн, а корневые долгоносики напали на
рикку и милайл в...
- Мой лорд! - вдруг закричала Карабелла. - Смотрите, смотрите туда!
Он резко повернулся к ней. Она показывала на небо.
- Что это?
Валентин с тревогой посмотрел вверх. Там, несомая свежим ветерком,
перемещалась диковинная армада крупных, сверкающих на солнце, прозрачных
существ. Ничего подобного ему видеть не доводилось. Они появились
внезапно, с запада. Их круглые тела равнялись в поперечнике росту среднего
человека, а формой напоминали перевернутые с целью придания плавучести
блистающие чаши, из которых со всех сторон торчали прямые мохнатые лапы.
Глаза, расположенные на головах двойными рядами, походили на черные бусины
размером с человеческий кулак и ослепительно сияли на солнце. Они
пролетали по небу сотнями, если не тысячами; перелетная стая, поток
фантастических призраков.
Карабелла сказала:
- Что за чудовища! Как самое страшное из посланий Короля Снов.
В изумлении и ужасе наблюдал Валентин за полетом кошмарных тварей,
которые то опускались, то поднимались по воле ветра. С храмового двора
донеслись тревожные крики. Валентин кивком позвал Слита и побежал во двор,
где увидел посреди лужайки верховную жрицу, водившую вокруг себя
излучателем. Воздух кишел летающими существами, некоторые из них садились
на землю, а жрица с полудюжиной служек старалась уничтожать их до
приземления; но несколько десятков сумели все же прорваться сквозь заслон.
Они оставались лежать неподвижно, однако на изумрудно-зеленой лужайке тут
же появлялись желтые проплешины размерами вдвое-втрое больше самих уродин.
Через несколько минут налет закончился. Летающие существа проплыли
дальше на восток, но почва и парк имели такой вид, будто их забросали
горящими факелами. Верховная жрица Амбаргарда заметила Валентина и,
опустив излучатель, медленно подошла к нему.
- Что это было? - спросил он.
- Ветряные пауки, мой лорд.
- Я ни разу не слышал о них. Они водятся в этих местах?
- Благодарение богам, мой лорд - нет! Они прилетают с Цимроеля, с гор
за Кинтором. Каждый год во время брачного сезона они поднимаются в небо, а
во время полета спариваются и сбрасывают оплодотворенные яйца, которые
более низкими потоками воздуха уносятся в противоположном направлении на
восток, где из них проклевываются детеныши. А взрослых пауков уносит
ветром в море. Иногда они даже достигают берегов Алханроеля.
Слит с гримасой отвращения приблизился к валявшемуся неподалеку
пауку. Тот лежал спокойно, почти неподвижно, лишь изредка подергивая
толстыми мохнатыми лапами.
- Держитесь от него подальше! - крикнула Амбаргарда. - Он весь
ядовит! - Она подозвала служку, который уничтожил паука выстрелом из
излучателя. Валентину же жрица сказала: - До спаривания они достаточно
безобидны и питаются листьями, молодыми веточками и тому подобными вещами.
Но как только сбрасывают яйца, становятся опасными. Сами видите, что они
сделали с травой. Нам придется все выкапывать, иначе здесь ничего больше
не вырастет.
- И такое происходит каждый год? - спросил Валентин.
- О, нет-нет, благодарение Дивин! Большая их часть гибнет в море. Они
забираются в такую даль не чаще одного раза на протяжении многих лет. Но
когда это случается... Ах, мой лорд, дурное предзнаменование!
- И когда это было в последний раз? - спросил Коронал.
Лицо Амбаргарды выражало замешательство. Наконец, она сказала:
- В год смерти вашего брата Лорда Вориакса, мой лорд.
- А до того?
Губы у нее задрожали.
- Не помню. Может быть, лет за десять до его гибели, или за
пятнадцать.
- Не в тот ли год, случайно, когда умер Лорд Малибор?
- Мой лорд... простите меня...
- Вам не за что извиняться, - спокойно сказал Валентин. Он отошел от
остальных и встал в стороне, разглядывая выжженные пятна на изуродованной
лужайке. В Лабиринте, подумал он, Коронала за праздничным столом терзали
темные видения. На Цимроеле болезни уничтожают урожай. На Алханроель, суля
неведомые беды, налетели ветряные пауки. А когда я во сне призвал свою
мать, то увидел незнакомое лицо. Разве не ясен общий смысл всего
происходящего? Да. Ясен как день.
- Слит! - окликнул он.
- Да, ваша светлость?
- Разыщи Асенхарта и распорядись, чтобы он готовил флот. Отплываем
как можно скорее.
- На Цимроель, мой лорд?
- Сначала на Остров, чтобы я смог пообщаться с Леди. А потом на
Цимроель.
- Валентин, - слабо окликнула Карабелла.
Она пристально глядела на Коронала со странным выражением в глазах, а
по ее лицу разлилась бледность. Сейчас она была почти ребенком -
