Р О Б Е Р Т С И Л В Е Р Б Е Р Г.
Н О Ч Н Ы Е К Р Ы Л Ь Я.
1.
Рам - город на семи холмах. Говорят, что в одном
из ранних циклов он был столицей. Я не знаю,ибо мое ре-
месло - Наблюдать, а не запоминать, но когда я впервые
бросил взгляд на Рам, подходя к нему в сумерках с юга,я
понял, что в былые времена он действительно мог иметь
громадное значение. Даже теперь это был огромный город
с многотысячным населением.
Его прекрасные башни резко выделялись на фоне су-
мерек. Подобно маленьким взрывам мигали огоньки. Небо
слева полыхало немыслимым великолепием: солнце покидало
свои владения. Развевающиеся лазурные, фиолетовые и ма-
линовые полотнища сталкивались и смешивались друг с дру-
гом в ночном танце, который предвещает темноту. Справа
от меня ночь уже пришла. Я попытался отыскать семь хол-
мов и сбился, но все же я знал, что это великий Рам, к
которому ведут все дороги, и я почувствовал благоговение
и глубокое уважение к творению наших ушедших отцов.
Мы остановились возле длинной прямой дороги,глядя
на Рам. Я сказал:
- Это хороший город. Мы найдем там работу.
Рядом вздрогнули ажурные крылья Эвлуэлы.
- И пищу? - спросила она высоким, похожим на звук
флейты голосом. - И кров? И вино?
- И пищу, и кров, и вино, - сказал я. - Все, что
пожелаем.
- Сколько нам еще идти,Наблюдатель?- спросила она.
- Два дня. Три ночи.
- Если бы я полетела, это было бы намного быстрей.
- Для тебя,- сказал я. -Ты оставила бы нас далеко
позади и никогда бы больше не увидела. Ты хочешь этого?
3
Она подошла ко мне и погладила грубую ткань мое-
го рукава, а потом прижалась ко мне,как ласкающийся ко-
тенок. Крылья ее развернулись двумя большими газовыми
полотнищами, сквозь которые был виден закат и вечерние
огни: размытые, дрожащие, зовущие.Я почувствовал аромат
ее полуночных волос. Я положил руку на ее плечи и при-
жал к себе ее тонкое мальчишеское тело.
Она произнесла:
- Ты знаешь мое желание - следовать за тобой всю-
ду, Наблюдатель. Всюду!
- Я знаю, Эвлуэла. Мы все-таки будем счастливыми,-
сказал я и обнял ее.
- Мы пойдем в Рам прямо сейчас?
- Я думаю,надо подождать Гормона,- ответил я, по-
качав головой. - Он скоро кончит свои изыскания. - Я не
хотел говорить ей о своих тревогах. Она была ребенком,
ей было всего лишь семнадцать весен. Что знала она о
тревогах и годах? А я стар. Не так, конечно, как Рам,но
все же достаточно стар.
- Пока мы ждем,- сказала она,- можно мне полетать?
- Ну, конечно.
Я присел возле тележки и погрел руки у пульсирую-
щего генератора, пока Эвлуэла готовилась летать. Прежде
всего она скинула одежду, ибо крылья ее были слишком
слабы, и она не могла поднять этот дополнительный вес.
Она быстро сбросила с ног стеклянные пузыри, освободи-
лась от малинового жакета и мягких меховых туфелек.Уга-
сающий свет на западе чиркнул по ее изящной фигурке.Как
и у всех Воздухоплавателей, у нее не было излишних вы-
пуклостей: ее груди были небольшими бугорками,ягодицы -
- плоскими, а бедра - такими узкими, что когда она сто-
яла, казалось, что ширина ее всего несколько дюймов. Ве-
сила ли она больше квинтала? Сомневаюсь. Глядя на нее,я
чувствовал себя вызывающим отвращение великаном, а ведь
я не такой уж и крупный мужчина.
Она опустилась на колени у края дороги и склонила
голову к земле, произнося ритуальные слова, которые го-
ворят все Воздухоплаватели перед тем, как лететь. Она
стояла спиной ко мне. Ее тонкие крылья трепетали,напол-
4
няясь жизнью, вздымались, словно развевающийся на ветру
плащ. Я не мог понять, как эти крылья могли поднять да-
же такое легонькое тело, как тело Эвлуэлы. Они не были
крыльями ястреба, они были крыльями бабочки, все в тон-
ких прожилках, прозрачные, испещренные тут и там эбено-
выми, бирюзовыми и алыми пятнами пигмента. Прочные свя-
зки соединяли их с плоскими пучками мускулов ниже ост-
рых лопаток, но вот чего у нее не было, так это массив-
ной килевой кости, присущей всем крылатым существам, и
необходимых для полета мощных мускулов. Да, я знал, что
Воздухоплаватели используют для полета не только муску-
лы, что в их обучение входят и мистические дисциплины.
Пусть так, но я, входящий в Союз Наблюдателей, скепти-
чески относился к более таинственным союзам.
Эвлуэла умолкла. Она поднялась; она поймала крыль-
ями ветер; она взмыла на несколько футов. Осталась на
этой высоте между небом и землей, а крылья ее бешено
колотили воздух. Ночь еще не совсем наступила, а кры-
лья Эвлуэлы были ночными крыльями. Днем она вообще не
смогла бы полететь, ибо чудовищное давление солнечных
лучей моментально швырнуло бы ее наземь. Сейчас, посре-
дине между вечером и ночью, было не самое лучшее время
для полета. Я видел, как остатки света отбросили ее на
восток. Ее руки молотили воздух, словно помогая крыль-
ям. Ее маленькое заострившееся личико сосредоточенно
застыло: на ее тонких губах были слова ее союза. Она
сложилась пополам, потом резко выпрямилась, стала мед-
ленно поворачиваться и вдруг сразу взлетела в горизон-
тальном положении, лицом вниз, а крылья ее молотили во-
здух. Ну же, Эвлуэла! Ну!
Она вдруг оказалась в вышине, словно одной только
своей волей победила блистающий еще в небе свет.
Я с удовольствием глядел на ее обнаженную фигуру,
белеющую в ночном небе. Я видел ее отчетливо, ибо глаза
Наблюдателя зорки. Она уже была на высоте пяти ее рос-
тов, и крылья ее распахнулись во всю ширь, затмевая ба-
шни Рама. Она помахала мне. Я послал ей поцелуй и слова
любви. Наблюдатели не женятся, не бывает у них и искус-
ственно выращенных детей, но Эвлуэла была мне словно
дочь, и я гордился ее полетом. Мы странствовали вместе
всего лишь год с тех пор, как встретились в Эгапте, но
5
у меня было такое чувство, что я знал ее всю мою долгую
жизнь. От нее ко мне переходили новые силы. Я не знаю,
что переходило от меня к ней. Спокойствие? Знание? Че-
реда тех дней, когда ее не было на свете? Я надеялся
только, что она любит меня так же, как я люблю ее.
Она была уже высоко в небе, она кружилась, парила,
планировала, выделывала пируэты, танцевала... Ее длин-
ные черные волосы готовы были оторваться от головы. Ее
тело казалось случайным придатком к этим огромным кры-
льям, которые переливались, блестели и трепетали в но-
чи. Она взмыла еще выше, наслаждаясь тем, что вырвалась
из плена земного тяготения, заставляя меня все более
чувствовать мою прикованность к земле, и вдруг резко,
как тоненькая ракета, метнулась в сторону Рама. Я видел
ее босые ноги, кончики крыльев; и вот я уже не мог раз-
глядеть ничего.
Я вздохнул, засунул руки под мышки, чтобы согреть-
ся. Как так получилось, что я чувствовал зимний холод,
а девчонка Эвлуэла могла совершенно раздетой парить в
воздухе?
Шел двенадцатый из двадцати час, и это было время
для моего Наблюдения. Я подошел к тележке, открыл фут-
ляры и приготовил инструменты. Некоторые цифры пожелте-
ли и поблекли; стрелки индикаторов потеряли люминесцен-
тное покрытие; пятна морской соли покрывали футляры из-
нутри - память о том времени, когда в Земном океане на
меня напали пираты. Истертые и потрескавшиеся рычажки
и переключатели привычно поворачивались под моими рука-
ми, когда я начал подготовку. Первые молитвы - о свобо-
дном от посторонних мыслей и готовом воспринимать моз-
ге; затем - о родстве со всеми инструментами; еще одна-
о внимательном наблюдении, поиске врагов человека среди
звездного неба. Таково мое умение, мое ремесло. Я пово-
рачивал пукоятки и нажимал кнопки, выбрасывая из головы
все мысли, готовя себя к превращению в продолжение моих
инструментов.
Я почти переступил порог и находился в первой Фазе
Наблюдения, когда глубокий звучный голос позади меня
спросил:
- Ну, Наблюдатель, как дела?
6
2.
Я привалился к тележке. Нельзя так резко отвлекать
человека от работы. Это всегда болезненно. На мгновение
в мое сердце впились когти. Лицо стало горячим; глаза
ничего не видели, рот наполнился слюной. Я со всей воз-
можной поспешностью предпринял защитные меры, чтобы за-
медлить метаболизм и отключиться от своих инструментов.
Я обернулся, насколько можно скрывая дрожь.
Гормон, третий член нашей маленькой компании, сто-
ял, весело скалясь, и смотрел на мое недовольство. Я не
мог сердиться на него. Не следует сердиться на несоюз-
ных, что бы ни произошло.
Я с усилием произнес сквозь сжатые губы:
- Твои изыскания увенчались успехом?
- И большим. Где Эвлуэла?
Я показал вверх. Гормон кивнул.
- Ну, что ты обнаружил? - спросил я.
- Этот город, несомненно, Рам.
- Никто в этом и не сомневался.
- Я сомневался. Но теперь у меня есть подтвержде-
ния.
- Да?
- В кошеле. Погляди.
Он извлек из-под туники свой кошель, поставил его
на землю рядом со мной, раскрыл широко, чтобы туда мог-
ла пролезть рука. Бормоча что-то себе под нос, он начал
вытаскивать нечто тяжелое из его нутра, нечто тяжелое
из белого камня: длинный мраморный цилиндр, как я те-
перь видел, длинный и изъеденный временем.
- Их храма императорского Рама! - восхищенно воск-
ликнул он.
- Не надо было брать его оттуда.
7
- Погоди! - закричал он и снова сунул руку в ко-
шель. Он выташил полную пригоршню круглых металлических
пластинок и со звоном высыпал их к моим ногам. - Моне-
ты! Деньги! Погляди на них, Наблюдатель! Лица царей!
- Кого?
- Древних завоевателей. Разве ты не знаешь историю
минувших веков?
Я с удивлением взглянул на него.
- Ты всюду говоришь, что ты не входишь ни в один
союз, Гормон. А не может быть так, что ты - Летописец
и скрываешь это от меня?
- Погляди на мое лицо, Наблюдатель. Могу ли я при-
надлежать к какому-нибудь союзу? Разве Измененного туда
возьмут?
- Пожалуй, - сказал я, - оглядывая его золотистые
волосы, толстую восковую кожу, багрово-красные глаза,
щербатый рот. Гормон был вскормлен гератогенетическими
лекарствами. Это был урод, прекрасный в своем роде, но
все-таки урод. Измененный, вне человеческих законов и
обычаев Третьего Цикла Цивилизации. У Измененных не бы-
ло даже своего союза.
- Тут есть кое-что, - сказал Гормон. Кошель был
невероятно вместительным; в его серый морщинистый зев
мог при необходимости войти целый мир, и в то же время
он был размером с руку, не больше. Гормон достал оттуда
части механизмов, катушки с записями, угловатые предме-
ты из коричневого металла, которые могли быть старинны-
ми инструментами, три квадратика сверкающего стекла,
пять обрывков бумаги (БУМАГИ!) и еще целую кучу разных
старинных вещей.
- Видишь, - сказал он. - Плодотворная прогулка,
Наблюдатель. И все это собрано не просто так. Каждая
вещица записана, снабжена этикеткой: пласт, возраст,
местоположение. Здесь у нас десять тесячелетий Рама.
- А стоило ли бpать эти вещи? - спросил я с сомне-
нием.
- Почему бы и нет? Кто их хватится? Кто в наше
время заботится о прошлом?
- Летописцы.
- Для их работы не нужны предметы.
- Но зачем тебе нужны все эти вещи?
- Меня интересует прошлое, Наблюдатель. Я несоюз-
ный, и я увлекаюсь наукой. Что тут такого? Разве урод
не может искать знания?
8
- Конечно, конечно. Ищи, если хочешь. Заполняй
свое время. Это Рам. На восходе мы отправимся. Я наде-
юсь найти там работу.
- У тебя могут быть затруднения.
