всех сторон. Он кричал: "Я Лорд Валентин Корональ!", но его голос терялся
в ветре, и песок скрипел на его зубах. Он кричал: "Это измена, узурпация
власти", но его крика никто не слышал. Он повернулся к дворцу Короля Снов,
но дворца не было видно, и раздирающее ощущение потери переполнило
Валентина.
Он проснулся.
Карабелла спокойно лежала рядом. В комнату вползал первый бледный
свет зари. Хотя сон был чудовищным, послание что ни на есть зловещее,
Валентин был абсолютно спокоен. Еще совсем недавно он пытался отрицать
истину, но теперь ее нельзя было отбросить, какой бы странной и
фантастичной она ни оказалась. В другом теле он был когда-то Короналем
Маджипура, но у него каким-то образом украли тело и личность. Могло ли это
случиться? Сон такой важности едва ли можно игнорировать. Он рылся в
глубинах мозга, пытаясь найти воспоминания о власти, о церемониях на Горе,
о блеске королевской помпы, о вкусе ответственности. Ничего. Ничего нет.
Он жонглер и только, и он не помнит ничего о своей жизни до Пидруда,
словно он родился на холме за минуту до встречи с погонщиком Шанамиром,
родился с деньгами в кошельке, фляжкой красного вина на бедре и обрывками
фальшивой памяти в мозгу.
А если это правда? Если он был Короналем?
Что ж, тогда он должен, ради блага Маджипура, сбросить узурпатора и
потребовать свои законные права. Это его обязанность. Но эта идея
абсурдна. Она давит на грудь и сушит горло. Скинуть черноволосого
человека, что с помпой проехал по Пидруду? Как это можно сделать? Как
можно даже подойти к Короналю, чтобы столкнуть его с насеста? Может, такое
и бывало, когда-то, но это не значит, что его можно повторить, да еще кем
- бродячим жонглером, легкомысленным молодым человеком, который, к тому
же, не чувствует настоятельной потребности совершить невозможное. Кроме
того, Валентин не находил в себе склонности к правлению. Если он
действительно был Короналем, он должен был много лет учиться на Замковой
Горе методам использования власти, но теперь в нем не осталось и следа
этих знаний. Какой же из него монарх, если в голове его нет монаршего
умения?
И все же... И все же...
Теперь он взглянул на Карабеллу: глаза ее были открыты, она молча
следила за ним. Благоговейный страх в ней все еще остался, но ужаса больше
не было.
- Что ты будешь делать, Лорд?
- Раз и навсегда - зови меня Валентином.
- Если ты приказываешь...
- Приказываю.
- Скажи... Валентин, что будешь делать?
- Работать со скандарами, - ответил он. - Продолжать жонглировать.
Совершенствовать мастерство. Внимательно следить за снами. Выжидать,
стараться понять. Что еще я могу сделать, Карабелла?
Он легко дотронулся до ее руки. Карабелла на секунду сжалась, но
затем положила другую руку на его. Он улыбнулся.
- Что еще я могу сделать, Карабелла?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КНИГА МЕТАМОРФОВ
1
Гейрогский город Долорн был чудом архитектуры, городом застывшего
блеска он тянулся на двести миль вверх и вниз по Ущелью Долорна. Хотя
город покрывал такое огромное пространство, в нем преобладали вертикали;
конструкции, строго выдержанные в материале, поднимались, как острые
клыки, из мягкой, богатой гипсом почвы. Единственным одобряемым в Долорне
строительным материалом являлся местный камень, легкий, воздушный кальцит
высокого отражательного индекса, сверкающий, как кристалл, даже как
бриллиант. Из него жители Долорна строили свои высокие островерхие здания,
украшали их балконами, парапетом, громадными пламенеющими опорами с
парящими консолями, сталактитами и сталагмитами, кружевными мостами,
перекинутыми высоко над улицами, колоннадами и куполами, навесами и
пагодами. Жонглерская труппа Залзана Кавола вошла в город ровно в полдень,
когда солнце стояло над головой и на стенах титанических башен танцевали
потоки как бы белого пламени. У Валентина дух захватило от удивления.
Какой изумительный показ света и формы!
Долорн насчитывал четырнадцать миллионов жителей и считался крупным
городом на Маджипуре, но не из крупнейших. На континенте Алханрол, как
говорили Валентину, город такой величины не представлял ничего особенного.
И даже здесь, на самом пасторальном континенте Зимрол, были такие же и еще
большие города. Но, конечно, ни один из них не мог сравниться с Долорном
по красоте, подумал Валентин. Долорн был холодным и огненным одновременно.
Его сверкающие шпили настойчиво привлекали внимание, как холодная,
неотразимая музыка, как пронизывающие звуки мощного органа прокатывающиеся
через мрак космоса.
- Сельской гостиницы здесь нет! - радостно крикнула Карабелла. - Мы
будем жить в отеле с тонкими простынями и мягкими подушками!
- Неужели Залзан Кавол так расщедрится? - усомнился Валентин.
- А куда ему деться? Долорн предлагает только роскошное жилье. Если
мы ночуем здесь, то либо спим на улице, либо как герцоги. Третьего не
дано.
- Спать как герцоги? - Валентин пожал плечами. - А почему бы и нет?
Утром перед уходом из гостиницы он взял с Карабеллы клятву никому не
говорить о ночных событиях - ни Слиту, ни скандарам, ни даже толкователю
снов, если Карабелле вдруг понадобиться встреча с таковым. Он потребовал,
чтобы она поклялась именами Леди, Понтификса и Короналя. Он потребовал
также, чтобы она обращалась с ним, как если бы он всегда был, есть и будет
странствующим жонглером Валентином. Требуя клятвы, Валентин говорил с
силой и достоинством Короналя, так что бедная Карабелла стоя на коленях и
дрожа, так же боялась его, как если бы на нем была звездная корона. Он же
чувствовал себя в какой-то степени обманщиком, поскольку отнюдь не был
убежден, что странные сны прошлой ночи придали ему цену. Но все же этими
снами нельзя было пренебречь и следовало принять предосторожности - тайну,
обман. Такой маневр пришел к нему неожиданно. Он даже взял клятву и с
Делиамбера, хотя сомневался, можно ли верить вруону и колдуну, но
Делиамбер, похоже, совершенно искренне поклялся хранить тайну.
- Кто еще знает об этих делах? - спросил Делиамбер.
- Только Карабелла, но я ее связал такой же клятвой.
- Ты ничего не говорил хьорту?
- Виноркису? Ни слова. А почему ты спрашиваешь?
- Уж очень он внимательно следит за тобой. И задает слишком много
вопросов. Не люблю я его.
Валентин пожал плечами.
- Хьортов трудно любить. Но чего ты опасаешься?
- Он хорошо закрывает свой мозг. И аура у него темная. Держись от
него подальше, Валентин, иначе он принесет тебе беду.
Жонглеры проехали по широким сверкающим улицам до отеля. Их вел
Делиамбер, у которого, похоже, была в голове карта любого уголка
Маджипура. Фургон остановился перед башней громадной высоты и поразительно
фантастической архитектуры, с минаретами и сводчатыми арками и сияющими
восьмиугольными окнами. Выйдя из фургона, Валентин остановился и раскрыв
рот, с трепетом оглядывался.
- Ты выглядишь так, словно тебя по голове огрели - ворчливо заметил
Залзан Кавол. - Никогда не видел Долорна?
Валентин сделал уклончивый жест. Его дырявая память ничего не знала о
Долорне; но кто хоть раз видевший этот город, мог бы забывать его? Он
спросил:
- Есть ли что-нибудь более замечательное во всем Маджипуре?
- Да, - ответил скандар, - миска горячего супа. Кружка крепкого вина.
Шипящее на открытом огне жаркое. Ты не можешь есть прекрасную архитектуру.
Даже Горный Замок не имеет никакой цены для голодного. - Залзан Кавол
фыркнул, довольный собой, и, подняв свой багаж, шагнул в отель.
Валентин смущенно сказал ему вслед:
- Я ведь говорил только о красоте города!
Тилкар, обычно самый молчаливый из скандаров, сказал:
- Залзан Кавол восхищается Долорном куда больше, чем ты думаешь, но
никогда в этом не признается.
- Он высказывает восхищение только перед Пилиплоком, где мы родились,
- вставил Гейбор Херн. - Ему кажется нелояльным сказать доброе слово о
любом другом месте.
- Ш-ш-ш! - сказал Ирфон Кавол. - Вот он!
Их старший брат появился в дверях.
- Ну? - крикнул он. - Долго вы будете стоять? Через полчаса
репетиция!
Его желтые глаза сверкали, как у лесного зверя. Он заворчал, сжал
четыре кулака и снова исчез.
Странный хозяин, подумал Валентин. Где-то глубоко под грубой шкурой
находится цивилизованная и даже - кто знает - добрая личность. Но Залзан
Кавол изо всех сил старался быть грубым.
Жонглеров пригласили выступить в Непрерывном Цирке Долорна -
городское увеселение, работающее круглосуточно и круглый год. Гейроги,
преобладающие в этом городе и в окружающей провинции, спали не по ночам, а
по сезонам, по два-три месяца, в основном, зимой, а когда бодрствовали,
неутомимо требовали развлечений. По словам Делиамбера, они хорошо платили,
а в этой части Маджипура никогда не бывало избытка странствующих артистов.
Когда труппа собралась на послеобеденную репетицию, Залзан Кавол
объявил, что они выступают после полуночи, с четырех до шести.
Валентин расстроился: он особенно ждал в эту ночь руководства,
которое мог дать ему сон после прошлых тяжелых открытий. Но можно ли ждать
полезных снов, если самые подходящие для этого часы он проведет на
эстраде.
- Мы можем лечь спать пораньше, - заметила Карабелла. - Сны приходят
в любой час. Или, может, тебе назначено время для послания?
Это было нахальное заявление для той, которая еще так недавно
трепетала перед Валентином. Он улыбнулся, показывая, что не обижен - он
заметил тень сомнения, мелькнувшую за ее насмешливостью, и сказал:
- Я могу вообще не уснуть, зная, что вставать придется так рано.
- Пусть Делиамбер коснется тебя, как в прошлую ночь, - посоветовала
Карабелла.
- Предпочитаю сам найти способ заснуть, - ответил он.
Так он и сделал после дневных занятий и приличного ужина, в отеле -
вяленого мяса и холодного голубого вина. Он занял отдельную комнату и
прежде чем лечь в постель на прохладные тонкие простыни, годные, как
говорила Карабелла, для герцога, поручил свой дух Леди Острова и молил ее
о послании. Такое разрешалось и часто делалось, но не всегда давало
результаты. Теперь ему больше всего нужна была помощь Леди. Если он и в
самом деле был свергнутым Короналем, тогда она была его матерью как по
плоти, так и по духу, и могла подтвердить его личность и направить его в
его поисках.
Засыпая, он старался вызвать зрительный образ Леди и ее Острова,
дотянуться через тысячи миль до нее и сотворить мост, какую-то искру
сознания через эту безмерную брешь, чтобы Леди могла иметь контакт с ним.
Ему препятствовали пробелы в памяти. Считалось, что каждый взрослый
маджипурец знает черты лица Леди и географию Острова так же хорошо, как
лицо своей матери и предместья своего города, но искалеченный мозг
Валентина показывал ему, в основном, пустоту, которую надо было заполнить
воображением и наугад. Как она выглядела в ту ночь в фейерверке над
Пидрудом? Круглое, улыбающееся лицо, длинные густые волосы. Очень хорошо.
А дальше? Предположим, что волосы черные и блестящие, черные, как и у ее
сыновей Лорда Валентина и покойного Лорда Вориакса. Глаза карие, теплые и
живые. Губы полные, щеки слегка впалые в уголках глаз тонкая сетка морщин.
Величавая, крепкая женщина. Она прогуливается по саду среди пышных
цветущих кустов, желтых танигалий и эльдеронов, пурпурных туилей, всего
богатства тропической растительности; она останавливается, чтобы сорвать
цветок и воткнуть его в волосы, идет дальше по белым мраморным плитам,
