чемоданов, тюков и жонглерского оборудования, а в передней части на
высокой открытой платформе находилось сиденье водителя, достаточно широкое
для двух скандаров или для трех человек.
Хотя фургон был громадный и роскошный, пригодный для герцога и даже
для Короналя, он был достаточно легок, чтобы плыть на вертикальной колонне
теплого воздуха, генерируемого магнитными роторами, крутящимися в его
чреве. Когда они крутились, фургон поднимался примерно на фут над землей,
и его легко было вести с помощью упряжных животных.
К полудню они погрузились. Сложили свое имущество и отправились в
гостиницу обедать. Валентин опешил, увидев, что рядом с Залзаном Каволом
усаживается хьорт Виноркис, с намазанными оранжевой краской усами. Скандар
стукнул по столу, требуя внимания, и сказал:
- Познакомьтесь с нашим новым дорожным управляющим. Это Виноркис, он
будет помогать мне вести книги, смотреть за нашим имуществом и управлять
всеми хозяйственными делами, которые доселе были на мне.
- Ох! - прошептала Карабелла. - Он нанял хьорта? Этого страшилу,
который всю неделю пялился на нас?
Виноркис улыбнулся призрачной хьортской улыбкой, показав тройной ряд
жевательных хрящей, и оглядел всех выпученными глазами.
Валентин сказал:
- Значит, ты всерьез решил присоединиться к нам! А я думал, ты шутишь
насчет жонглирования цифрами.
- Всем известно, что хьорты никогда не шутят, - серьезно сказал
Виноркис и с завыванием захохотал.
- А что будет с твоей торговлей?
- Весь товар оптом продал на рынке, - ответил хьорт, - и подумал о
тебе, не знающем, где ты будешь завтра, и не заботящегося об этом. Я
позавидовал тебе и спросил себя: "Ты так и будешь всю жизнь торговать
шкурами хейгусов или попробуешь какое-нибудь новое дело. Например, жизнь
путешественника?" И вот я предложил свои услуги Залзану Каволу, когда
услышал, что ему нужен помощник. И вот я здесь!
- Ты здесь, мрачно сказала Карабелла. - Добро пожаловать!
После плотного обеда стали готовиться к отъезду. Шанамир вывел из
стойла квартет животных Залзана Кавола и ласково разговаривал с ними, пока
скандары запрягали их. Залзан Кавол взял вожжи, его брат Хейрод сел рядом
с ним, а Стифон Делиамбер прижался с краю. Шанамир на собственном верховом
животном ехал сбоку. Валентин забрался в пассажирское купе вместе с
Карабеллой, Слитом, Виноркисом и четырьмя скандарами. Было много
перестановок рук и ног, чтобы всем было удобно.
- Гей! - крикнул Залзан Кавол, и фургон двинулся через ворота
Фалкинкипа к главному шоссе, по которому неделю назад, в Лунный день
Валентин вошел в Пидруд.
Летний жар тяжело лежал на прибрежной равнине, воздух был плотным и
влажным. Прекрасные цветы огненных пальм начали уже вянуть, и дорога была
усыпана опавшими лепестками, как малиновым снегом. В фургоне было
несколько окон, прочных листов из кожи стика, отличного качества,
тщательно подогнанных, абсолютно прозрачных, и в удивительно торжественной
тишине Валентин смотрел, как исчезает Пидруд, громадный город с
одиннадцатью миллионами жителей, где он жонглировал перед Короналем, пил
незнакомое вино, ел пряную пищу и провел фестивальную ночь в объятиях
черноволосой Карабеллы.
А сейчас перед ним лежала открытая дорога, и кто знает, что ждет
путешественников, какие приключения?
У него не было планов, и он был открыт всем планам. Он жаждал снова
жонглировать, освоить новое искусство, перестать считаться учеником и
участвовать с Карабеллой и Слитом в самых замысловатых маневрах, может
быть даже жонглировать с самими скандарами. Слит говорил ему, что
жонглировать с самими скандарами может только мастер, потому что их четыре
руки дают им неоспоримое преимущество перед человеком. Но Валентин видел,
как Слит и Карабелла перебрасывались со скандарами, и когда-нибудь,
возможно, то же самое сделает и он. Высокое честолюбие! - подумал он. Чего
большего он мог желать, чем стать мастером, достойным жонглировать с
Залзаном Каволом и его братьями.
- Ты вдруг стал выглядеть таким счастливым, Валентин, - сказала
Карабелла.
- Я!
- Ты излучаешь, как солнце. От тебя исходят потоки света.
- Эту иллюзию создают желтые волосы - сказал он добродушно.
- Нет, нет. Внезапная улыбка...
Он накрыл ее руку своей.
- Я думал о дороге впереди. О свободной, приятной жизни. Идти
зигзагами по Зимролу, останавливаться для представлений, изучать новые
трюки. Я хочу стать самым лучшим жонглером-человеком в Маджипуре!
- У тебя для этого неплохие шансы, - заметил Слит. - Огромные
природные способности. Тебе нужна только тренировка.
- В этом я рассчитываю на тебя и Карабеллу.
Карабелла тихо сказала:
- А пока ты думал о жонглировании, я думала о тебе.
- И я думал о тебе, - шепнул он, наклонившись, но стеснялся сказать
это громко.
Дорога шла вверх, на большое плато. Фургон поднимался медленно.
Местами повороты были такими резкими, что фургон запросто мог
перевернуться, но Залзан Кавол был таким же искусным водителем, как и
жонглером, и аккуратно обводил экипаж вокруг каждого угла. Скоро они были
на вершине гребня. Пидруд отсюда казался картой самого себя - плоский,
укороченный, зажатый побережьем. Воздух здесь был суше, но не холоднее, а
предзакатное солнце испускало иссушающие лучи.
На эту ночь они остановились в пыльной деревушке на фалкинкипской
дороге. Едва Валентин улегся на соломенный матрац, пришел тревожный сон.
Валентин снова находился среди властителей Маджипура. В одном конце
громадного холла с каменным полом сидел на троне Понтификс, а на другом
конце - Корональ. В потоке сиял страшный глаз света, как маленькое солнце,
бросавший безжалостное белое сияние. Валентин нес какое-то послание от
Леди Острова, но не знал, кому его отдать - Понтификсу или Короналю, и к
какой бы силе он ни приближался, она отступала в бесконечность. Всю ночь
он ходил взад и вперед по холодному скользкому полу, умоляюще протягивая
руки то к одной Силе, то к другой, но Властители уплывали.
На следующую ночь, в городке неподалеку от Фалкинкипа, он снова
увидел во сне Понтификса и Короналя. Сон был очень сложным и запутанным, и
Валентин сохранил в памяти только впечатление грозных королевских
персонажей, громадных помпезных собраний и отсутствие общения. Он
проснулся с ощущением глубокого и болезненного недовольства. Он явно
получал сны великого значения, но интерпретировать их не мог.
- Они преследуют тебя и не оставят тебя в покое, - сказала утром
Карабелла. - Похоже, что ты связан с Властью неразрывными нитями.
Неестественно постоянно видеть во сне таких могущественных особ. Я
уверена, что это послания.
Валентин кивнул.
- В жаркий день мне кажется, что я чувствую холодное давление Короля
Снов на мои виски. А когда я закрываю глаза его пальцы входят в мою душу.
В глазах Карабеллы вспыхнула тревога.
- Ты уверен, что это его послания?
- Нет, не уверен. Но думаю...
- Может быть, Леди...
- Леди посылает добрые, мягкие сны, я думаю, - сказал Валентин. - А
эти, я опасаюсь, от Короля. Но чего он от меня хочет? Какое преступление я
совершил?
Она нахмурилась.
- В Фалкинкипе сходи, как обещал, к толкователю.
- Да, я повидаюсь с кем-нибудь.
В разговор внезапно вмешался Стифон Делиамбер:
Валентин и не заметил, как подошел маленький колдун, и с изумлением
посмотрел вниз.
- Извини, - ничуть не смущаясь сказал колдун, - я подслушал случайно.
Ты думаешь, что тебя тревожили послания?
- Эти сны ничем иным не могли быть.
- Ты уверен?
- Я ни в чем не уверен. Даже в собственном имени, или в твоем, или
какой сегодня день недели.
- Послания редко бывают двусмысленными. Когда говорил Король или
Леди, мы знаем точно, - сказал Делиамбер.
Валентин покачал головой.
- Мой мозг затуманен в эти дни. Я ни в чем не уверен. Но эти сны
раздражают меня, мне нужен ответ, хотя я даже не знаю, как сформулировать
вопрос.
Вруон потянулся вверх, чтобы взять руку Валентина одним из своих
тонких, хитро переплетенных щупалец.
- Поверь мне. Твой мозг, может быть и затуманен, но мой - нет, и я
отчетливо вижу тебя. Мое имя Делиамбер, твое - Валентин, сегодня Пятый
день девятой недели лета, и в Фалкинкипе есть толковательница снов Тизана,
она мой друг и союзница, она поможет тебе найти правильный путь. Иди к ней
и скажи, что я шлю ей приветствия и любовь. Настало время для тебя
освобождаться от вреда, причиненного тебе, Валентин.
- От какого вреда?
- Иди к Тизане, - твердо сказал Делиамбер.
Валентин нашел Залзана Кавола, который разговаривал с кем-то из
городка. Он как раз закончил беседу и повернулся к Валентину.
- Я прошу разрешения, - сказал Валентин, - провести ночь Звездного
дня с труппой, а в Фалкинкипе.
- Тоже дело семейной чести?
- Личное дело. Можно?
Залзан пожал всеми четырьмя плечами.
- Что-то в тебе странное, что-то беспокоящее меня. Но делай, как
знаешь. Завтра мы даем представление на ярмарке. Спи где хочешь, но рано
утром в Солнечный день будь готов, ладно?
По сравнению с громадным разросшимся Пидрудом Фалкинкип ничего
особенно не представлял, но и отнюдь не был незначительным местным
центром, служащим метрополией для большого сельского округа. В Фалкинкипе
и вокруг него жило, наверное, три четверти миллиона, и впятеро больше в
округах. Но темп его, как заметил Валентин, отличался от темпа Пидруда.
Может быть, дело было в том, что он находился на сухом жарком плато, а не
вдоль влажного побережья, но народ здесь двигался более неторопливо,
осмотрительно, более флегматично.
В Звездный день мальчик Шанамир скрывался от всех глаз. Он и в самом
деле побывал ночью на ферме своего отца, расположенной в нескольких часах
ходьбы от города, и, как он утром сказал Валентину, оставил деньги,
заработанные в Пидруде, и записку, сообщающую, что он уходит искать
приключений и мудрости, и ухитрился удрать никем не замеченный. Но он не
предполагал, что отец так легко отнесется к потере ловких и полезных
рабочих рук, и боялся, как бы муниципальные прокторы не стали искать его;
поэтому Шанамир решил на время пребывания в Фалкинкипе прятаться в
фургоне. Валентин объяснил это Залзану Каволу и тот со своим обычным
хмурым видом согласился.
После полудня жонглеры вышли на ярмарку в городе. Впереди шли Слит и
Карабелла: он бил в барабан, она звенела тамбурином и весело пела:
Не жалейте реала, не жалейте кроны
Добрые люди, приходите и садитесь
Изумительная ловкость -
Приходите и садитесь
На наше жонглирование!
Не жалейте дюйма, не жалейте мили
Добрые люди вы будете улыбаться.
Чашка и соусник, мяч и стул
Легко танцует в воздухе!
Не жалейте минуты, не жалейте дня
Мы отгоним заботы от вас!
Немного времени, потраченная монета,
Принесут вам радость и удивление!
Но легкость и удивление были далеко от Валентина в этот день, и он
жонглировал слабо. Его извели тревожные сны в течение многих ночей, а
кроме того, была вспышка самонадеянности, которая привела его к промаху.
Он дважды ронял дубинки, но Слит научил его делать вид, что так и должно
быть, и публике, похоже в это поверилось. Но простить самого себя было
труднее. Он мрачно залез в винный ларек, в то время как подмостки заняли
скандары.
Он издали смотрел на их работу. Шесть громадных волосатых созданий
