любовная улыбка. Затем он притянул к себе Валентина и сказал так ласково,
насколько это было возможно для скандара:
- Ты быстро научился и показываешь признаки мастерства. Я взял тебя
только для удобства, но теперь рад, что ты с нами.
- Благодарю тебя, - торжественно ответил Валентин.
- Не каждый день мы жонглируем для Власти Маджипура, - продолжал
Залзан Кавол, обнимая Слита и Карабеллу. - Пусть это будет нашим лучшим
выступлением.
- Жонглеры! - пролаял распорядитель.
Слит и Карабелла шли впереди, жонглируя пятью ножами; они
обменивались ими в быстром, постоянно варьирующемся рисунке. За ними,
несколько поодаль, шел Валентин, жонглируя тремя дубинками с напряженной
интенсивностью; за ним шесть братьев-скандаров пользовались двадцатью
четырьмя руками, чтобы наполнить воздух самой несообразной смесью летающих
предметов. Шанамир замыкал шествие, как господин: он ничего не делал,
просто служил человеком-точкой.
Карабелла была энергична, неуемна: она подпрыгивала, щелкала
каблуками, хлопала в ладоши, но ни разу не сбила такт, а рядом с ней Слит,
быстрый, как удар кнута, собранный, динамичный, представлял собой прямо
источник энергии, когда выхватывал ножи из воздуха и возвращал их
партнерше. Всегда спокойный экономящий движения, Слит позволил себе
немыслимый прыжок, пока мягкий воздух Маджипура держал ножи наверху
необходимую долю секунды.
Они обошли вокруг стадиона, держа ритм по скрипучему визгу флейт и
труб идущего перед ними оркестра. Обширная толпа уже устала от чередования
выступлений и едва реагировала, но это не имело значения: жонглеры были
преданы своему искусству, а не потным лицам, едва видимым на далеких
сидениях.
Валентин придумал номер вчера, практиковался сам и фантастически
преуспел в этом деле. Об этом никто не знал, потому что это было
рискованно, а королевское представление - не место для риска. Однако,
думал он, королевское представление - самое подходящее место для того,
чтобы человек сделал все, что может.
Итак, он взял две дубинки в правую руку и швырнул их вверх. Он тут же
услышал удивленное ворчание Кавола: "Эй! но думать над этим у Валентина не
было времени, поскольку дубинки опускались, и он бросил дубинку из левой
руки между ними на двойную высоту. Он ловко поймал падающие дубинки в
каждую руку, бросил из правой вверх и поймал ту, что вернулась из двойного
полета, а потом с полной уверенностью занялся знакомым каскадом дубинок,
не глядя по сторонам и следуя за Карабеллой и Слитом по периметру
громадного стадиона.
Оркестры, акробаты, танцоры, дрессированные животные, жонглеры
впереди и позади, тысячи пустых лиц на сидениях, украшенные лентами аркады
вельмож - ничего этого Валентин не видел, разве что подсознательно.
Бросок, бросок и захват, вперед и вперед, пока не увидел краем глаза
блестящие, зеленые с золотым флаги по бокам королевского павильона. Он
повернул лицо к Короналю. Это был трудный момент, потому что пришлось
делить внимание: следить за положением дубинок и искать Лорда Валентина. И
он нашел его в середине павильона. Он жаждал второго толчка обмена
энергией, второй искры контакта с ищущими глазами Короналя. Он бросал
дубинки автоматически точно, каждая взлетала на определенную высоту и по
дуге спускалась между большим пальцем и остальными, пока он искал лицо
Короналя. Но в этот раз толчка энергии не было, потому что Корональ был
рассеян и вообще не видел жонглера; он скучал смотрел через стадион на
какое-то другое действие то ли на животных, то ли на голые зады танцоров,
то ли вообще ни на что. Валентин настойчиво отсчитывал положенные ему
шестьдесят секунд, и в конце этой минуты ему показалось, что Корональ
действительно мельком взглянул на него, но и только.
Валентин двинулся дальше. Карабелла и Слит уже подходили к выходу.
Валентин обернулся и сердечно улыбнулся скандарам, которые шли под
танцующим балдахином из топоров, горящих факелов, серпов, молотков и
фруктов, добавляя один предмет к тому множеству, что кружилось над ними.
Валентин шел вперед по своей одиночной орбите. Вперед и через ворота.
Проходя во внешний мир, он держал свои дубинки в руках. И снова, отойдя от
Короналя, он почувствовал упадок, усталость и пустоту, словно Лорд
Валентин не излучал энергию, а вытягивал ее из других, создавая иллюзию
яркой, блистающей ауры, а когда люди отходили от него, они ощущали только
потерю. К тому же представление кончилось; момент славы Валентина пришел и
ушел, и никто его, похоже, не заметил.
Кроме Залзана Кавола, который смотрел на него угрюмо и раздраженно.
- Кто научил тебя этому двойному броску? - спросил он, едва выйдя за
ворота.
- Никто, ответил Валентин. - Я сам это придумал.
- А если бы ты уронил дубинки?
- Так ведь не уронил же.
- Нашел место придумывать трюки, - пробормотал скандар, но несколько
смягчился. - Но я должен признать, что ты держался хорошо.
От другого распорядителя, он получил кошелек с деньгами, высыпал их в
две внешние руки и быстро пересчитал. Большую часть сложил в карман, но по
одной монете бросил братьям, потому - Слиту и Карабелле и, после
некоторого раздумья, по меньшей монетке Валентину и Шанамиру.
Валентин заметил, что он и Шанамир получили по полукроне, а остальные
по кроне. Но какая важность? В его кошельке еще звенело несколько крон, а
премия, пусть и небольшая, была неожиданной. Он истратит ее сегодня на
крепкое вино и пряную рыбу.
Долгий день почти кончился. С поря поднялся туман и принес в Пидруд
ранние сумерки. На стадионе все еще шло представление. Бедный Корональ,
подумал Валентин, ему придется сидеть там до ночи.
Карабелла стиснула его запястье.
- Пошли, - шепнула она весьма повелительно. - Наша работа кончена,
теперь мы будем праздновать!
9
Она выскочила из толпы, и Валентин после некоторого замешательства
последовал за ней. Его три дубинки, подвешенные к поясу, колотили его по
бедрам. Он подумал было, что потерял Карабеллу, но она снова появилась на
виду. Она бежала широкими прыжками, время от времени оборачиваясь и маня
его за собой. Валентин догнал ее на спуске к бухте. Буксиры привели в
гавань баржи с тонкими бревнами, уложенными замысловатыми кострами. Хотя
ночь еще не наступила, некоторые костры были уже подожжены и горели
холодным зеленым огнем, почти не давая дыма.
В течение дня весь город обратился в игровую площадку. Карнавальные
ларьки выросли, как поганки после дождя; гуляки в странных костюмах
мотались по набережным. Со всех сторон музыка, смех, лихорадочное
возбуждение. По мере усиления темноты зажигались все новые огни, и бухта
стала морем разноцветного света. С востока появилось нечто вроде
фейерверка: высоко вверх взлетела сверкающая ракета и рассыпалась с
слепящими потоками над крышами самых высоких зданий Пидруда.
Ажиотаж Карабеллы захватила и Валентина. Взявшись за руки, они без
устали шли через город, от ларька к ларьку, разбрасывая монеты, как
камешки, на игру. Много было игорных ларьков, где сбивали шарами кукол или
нарушали какую-нибудь тщательно сбалансированную конструкцию. Карабелла, с
ее глазом и рукой жонглера почти в каждой такой игре, а Валентин, хотя и
менее ловкий, тоже брал свою долю призов.
В некоторых ларьках призами были кружки вина и куски мяса; в других
они получали ненужных животных или знамена с эмблемой Короналя; это они
тут же оставляли. Но мясо они ели, глотали вино и по мере приближения ночи
становились все более возбужденными и дикими.
- Сюда! - Крикнула Карабелла, и они присоединились к танцу вруонов,
гейрогов и пьяных хьортов - скачущий хоровой танец, в котором, казалось,
нет никаких правил. Они прыгали с чужаками довольно долго. Когда хьорт
обнял Карабеллу, она в ответ обняла его так крепко, что ее маленькие
сильные пальцы глубоко вошли в его жирную кожу, а когда женщина-гейрог,
вся в змеиных локонах и с множеством болтающихся грудей, прижалась к
Валентину, он принял ее поцелуй и вернул его ей с большим энтузиазмом, чем
сам предполагал.
Затем они пошли дальше, в открытый театр, где угловатые куклы в
стилизованно резких движениях разыгрывали драму, потом на арену, где за
несколько весовых единиц посмотрели на морских драконов, плавающих кругами
в сияющей цистерне, а оттуда в сад одушевленных растений с южного
побережья Алханрола, существ со щупальцами и высоких дрожащих
резиноподобных колонн с удивительными глазами на вершине.
- Время кормления через полчаса, - сказал сторож, но Карабелла не
захотела остаться и с Валентином на буксире нырнула в сгущающуюся темноту.
Снова взрывались фейерверки, теперь уже куда более эффектные на фоне
ночи. Это была тройная горящая звезда, а за ней - изображение Лорда
Валентина на половину неба, а потом ослепительный блеск зеленого, красного
и голубого, рисующий форму Лабиринта, заслоненного лицом старого
Понтификса Тивераса, а через минуту цвета пропали, новый взрыв бросил
простыню огня через все небо, и из нее проступили любимые всеми черты
великой королевской матери, Леди Острова Снов, с любовью глядящей на
Пидруд. Вид ее так глубоко подействовал на Валентина, что он готов был
преклонить колени и заплакать. Но в толпе не было для этого места. Леди
растаяла в темноте. Валентин взял руку Карабеллы и крепко сжал.
- Мне нужно еще вина, - прошептал он.
- Подожди. Сейчас будет еще одно изображение.
И правда. Еще ракета, еще взрыв красок, на этот раз грубых желтых и
красных, и на них лицо с тяжелой нижней челюстью и угрюмыми глазами, лицо
четвертой Силы Маджипура, самой темной и самой надменной фигуры в иерархии
- Короля Снов, Симонана Барджазеда. Толпа затихла, потому что Король Снов
не был другом никому, хотя все признавали его власть, поскольку он
приносил несчастье и страшную кару.
Затем они пошли за вином. Рука Валентина дрожала, когда он быстро
опрокинул две кружки. Карабелла смотрела на него сосредоточенно. Пальцы ее
играли на его крепком запястье, но она ни о чем не спрашивала и свое вино
оставила почти нетронутым.
Следующая дверь, открывшаяся перед ними ради фестиваля, была дверью в
музей восковых фигур. Он был сделан в форме Лабиринта; войдя внутрь,
нелегко было выйти, и они дали служителю три медяка, чтобы он сопровождал
их. Из тьмы выступали герои королевства. Они были как живые, они двигались
и даже говорили на архаических диалектах. Один высокий воин назвал себя
Лордом Стиамотом, победителем метаморфов. Здесь была легендарная Леди
Тиин, его мать, леди-воин, которая лично вела защиту Острова Снов, когда
его осадили аборигены. Затем появилась фигура, назвавшаяся Дворцом, первым
Понтификсом; он был так же далек по времени от Стиамота, как сам Стиамот
от теперешнего Короналя. Рядом с ним стоял Дипитак Барджазед, первый
Король Снов, персонаж куда более древний. Чем глубже проникали в Лабиринт
Карабелла и Валентин тем больше насчитывалось Хозяев Власти разумно
подобранный ассортимент Понтификсов, Леди и Короналей: великие правители
Конфалум и Престимион, Понтификс Ариок и наконец последняя фигура -
румяный мужчина лет сорока, черноволосый и темноглазый, в туго облегающей
черной одежде. Ему не было нужды называть себя, потому что это был Лорд
Вориакс, последний Корональ, брат Лорда Валентина, погибший два года от
глупой случайности на охоте, он правил всего восемь лет. Изображение
