- Хорошо. Так вот, изо всех опрошенных знакомых Петровой только одна
подруга знала о ее романе с Милинко.
- Конспираторы...
- Мотивировка занятная: <Если хочешь, чтоб мы были счастливы, -
говорил он, - молчи про нашу любовь, иначе она - как бельмо на глазу,
зависть одолеет>.
- А что? Лихо мужик заворачивал. Профессионально, сказал бы я. С
точным учетом женской психологии: единственное, что может остановить их
откровения, - боязнь потерять любимого. Долгий он парень, этот Милинко,
о-очень долгий...
- Теперь по поводу Коканда... Вы сказали, что он там письмо получал?
- Получал.
- Петрова родом из Коканда - вот в чем штука-то...
- Адрес установили?
- Запрос передал во Всесоюзный адресный стол, ждем.
- Нет, вы лучше звоните в Коканд, так вернее будет.
Капитан Урузбаев из Кокандского угро приехал к Клавдии Евгеньевне
Еремовой поздно вечером, извинился, перешел сразу к делу:
- Когда же племянница ваша вернется? Мне надо ей письмо передать из
Магарана. Ей и Григорию Милинко.
- Кому, кому? - удивилась старушка. - Какому Григорию? Лапушка ко мне
одна в январе приезжала. Погостила и отправилась на работу, она теперь в
Сибири работает...
- Где?
- На БАМе... А что?
- Да нет, ничего, вы мне хоть адрес скажите, я ей письмо перешлю - и
гора с плеч.
- Так она мне адрес не оставила... Молодежь... Обещала написать, да
вот до сих пор и пишет. На БАМе, на северном участке, очень хорошие
оклады, масса льгот, лучше даже, чем в Магаране.
- Она долго у вас гостила?
- Да что вы! Забежала - я ж у нее одна на всем белом свете, -
сказала, что специально сделала остановку в Коканде, и - на Север.
- Это когда было? В конце или начале января?
- Это? - переспросила старушка. - Погодите, милый, погодите... Отчего
ж я вам про январь сказала?! Ах, да, она меня спутала, говорит, отдохну на
море, а с января переберусь на БАМ. Она у меня осенью была, в октябре или
ноябре, что правда, то правда...
- Может, я не к вам пришел? - сыграл Урузбаев. - Она чуть
прихрамывает, эта Петрова?
- Да что вы?! Уж такая нежная, такая голубушка...
- Покажите ее фото, - сказал Урузбаев, - а то еще чужому человеку
письмо оставлю...
- Пожалуйста, - ответила старушка, поднялась с кресла, стоявшего
возле окна, проковыляла к комоду, открыла ящик, достала альбом, протянула
капитану. - Вот смотрите. Вы, кстати, откуда?
- Мой брат в Магаране с нею работал, она по приискам, а он
ревизором... Где ж ее фото, матушка? Тут одни старухи...
- Какие ж старухи? - обиделась Клавдия Евгеньевна. - Вы смотрите
пятую страницу. Вначале мы, сестры, потом наши мужья-покойники, а уж после
- лапонька и внук Ирочки, Гоша...
Урузбаев протянул старушке альбом: все фотографии Петровой были
аккуратно вынуты, все до одной.
- Боже мой! - всплеснула руками старушка. - Да как же так?!
- Вы из комнаты выходили, когда племянница к вам заезжала?
- Конечно! То на кухню, то к Заире - взять тмин, я ж пирог пекла, то
в лавку, за лимонадом... Боже ты мой, что ж это такое, а?!
(За давностью отпечатков пальцев на альбоме установить не удалось.
Потом, однако, экспертиза уточнила: следы есть, но рисунок не читается,
фотографии вынимали в перчатках.
Никаких других сведений о Петровой в Коканде собрать не смогли.
А Милинко действительно письмо <до востребования> из Израиля получил.
Подпись, впрочем, неразборчива. Паспорт предъявил свой. Образец подписи
отправили в Москву.)
13
...Жуков дождался, пока Костенко кончил заниматься утомительной
гимнастикой, и, перед тем как тот отправился в душ, сказал:
- Вашу девушку выгнали с работы.
- Какую девушку? - удивился Костенко.
- А журналистку.
- Да вы что?!
Жуков достал из кармана газету, сложенную трубочкой, бросил на стол:
- За вашу информацию.
Костенко развернул газету, нашел в нижнем правом углу маленькую
заметку <Ночи будут без страха>, отметил, что под корреспонденцией стояло
<Кира Королева>. <Уроки <Комсомолки>, - подумал он, - молодец, девчонка>.
- А в чем, собственно, дело? - спросил Костенко. - Она не переврала
ни одного моего слова, только добавила про нашу работу, мужество, закон и
все такое прочее, красиво подала. В чем же дело?
Жуков пожал плечами:
- В нашем городе - и вдруг <кошмарные преступления>? Быть такого не
может, потому что не может быть никогда... Первого секретаря нет, в
Академии общественных наук защищает докторскую, председатель исполкома
уехал по районам - заступиться было некому, сработала машина чиновной
перестраховки.
- Исполком далеко? - спросил Костенко.
- За углом. Но нет смысла.
- Не надо бежать поступка, Жуков. Легче всего, когда <нет смысла>. А
вот правильнее будет п о с т у п и т ь!
- Ну-ну, - усмехнулся Жуков. - Валяйте.
- Вам докладывали обстоятельства дела, над которым мы работаем?
- После статейки запросил, - ответил зампред исполкома.
- Значит, статья пошла на пользу?
- Нет, во вред! Вы думаете, противник не воспользуется этой
статейкой! Думаете, не появится по разного рода <голосам> сообщение о
росте бандитизма!
- Одна минута, - сдерживая себя, чтобы не сорваться, медленно
произнес Костенко. - Кто где хозяин? Неужели эти самые <голоса> имеют хоть
какую-то силу?
- Кто это сказал?! Я так не говорил!
- Нет, вы сказали именно так. И позвольте мне задать вопрос; какое
имеют право - по советскому законодательству - увольнять с работы человека
без каких-либо к тому оснований?
- Распространение панических слухов, по-вашему, не основание? Она -
не пекарь, пекаря я б не уволил! Она, понимаете, работник идеологического
фронта!
- Значит, работник идеологического фронта стоит на особом положении?
- А вы как думали?
- Я думал, что Конституция - одна для всех. Или ошибаюсь?
- Я, понимаете ли, позвоню в Москву, вашему начальству! Что это у вас
за демагогические замашки!
- Нет, это я пойду к вашему руководству и напишу рапорт о
возмутительном самоуправстве!
- Выбирайте выражения, товарищ, - перейдя на глухой полушепот, сказал
зампред. - Не забывайтесь.
- И вы старайтесь.
Костенко резко поднялся и, не прощаясь, вышел из кабинета, обшитого
панелями красного дерева.
...Секретарь обкома по пропаганде был молодым еще человеком, лет
тридцати пяти, не больше.
- Неужели сняли? - спросил он, выслушав Костенко. - Ну это мы
поправим. Накажем ее, конечно, что, не посоветовавшись, жахнула
скандальную информацию, и редактора и ее накажем...
- Одна минута, - по-прежнему ярясь, не отойдя еще после первого
визита, остановил собеседника Костенко. - А за что наказывать? Королева
советовалась со мною. Она не переврала ни одно мое слово, а нам - в
интересах операции - было важно, чтобы такого рода заметка появилась. За
что ее наказывать? Если журналист будет ходить советоваться по поводу
каждой своей заметки - тогда надо закрыть газеты.
Секретарь посмеялся:
- Знаете, как все дело развивалось?
- Дело ж не уголовное, - отошел, наконец, Костенко, - откуда мне
знать?
- Один из моих коллег прочитал заметку и спросил на бюро: <Неужели
возможен такой ужас? Теперь, думаю, вечером начнут электроэнергию
экономить - все равно никто из дома не выйдет, чего ж зря фонари жечь?>
Это у нас больной вопрос, исполкому часто достается за плохую освещенность
улиц. Ну вот те и в ы с п а л и с ь на газете.
- Как же вы им это позволили?!
- Я поручил исполкому разобраться. Есть сигнал - надо принимать меры.
Или вы против?
- Смотря какой сигнал. Я представляю себе состояние молоденькой
девушки, которая койку снимает, чтобы только работать в здешней газете, а
ведь в Москве есть квартира, папа с мамой, а она приехала сюда, набраться
духа северной романтики, которая замешана на братстве, доброте и взаимной
выручке. И - набралась.
- Мда, - сказал секретарь и снял трубку. - Алло, Игорь Львович, что,
приказ на Королеву у тебя действительно уже пошел в кадры? Нет, ты отзови
этот приказ, дело тут такое, что нашу журналистку уголовный розыск
попросил помочь, так было н а д о напечатать... Да... Да... Нет, вы не
так поняли... Да. Вы ее пригласите, успокойте... Ну? А где же она? Так
найдите! Что, у вас в редакции никто не знает ее адреса, что ли?
Секретарь положил трубку, полез за сигаретами.
- Сложная штука, - сказал он. - Я теперь без бумажки не выступаю,
особенно в районах. Раньше не знал, что такое шпаргалка... А тут случилось
такое... Ездил недавно в один район, ну и разобрал л я п ы в газете,
много досадных ляпов; зевают их от с к у к и, прямая противоположность
тому, что сделала Королева... А потом узнаю, что после моего выступления,
ничтоже сумняшеся, трех журналистов - причем наиболее активных, задиристых
- поснимали с работы. Авторитет - штука сложная, особенно с нашими
прошлыми привычками. Увлечешься, скажешь что, а уж готовы услужить.
Крылова помните? <Услужливый дурак...>
- Что вам <услужливые> сказали о Королевой? Исчезла? Нет ее?
- Найдут...
- Пригласили б вы ее, а? Право слово, так мы умеем людей терять, так
уж умеем! А потом дивимся - отчего цинизм?
- Эк вы на меня бочку покатили... Но в порядке справки: у меня
семнадцать газет, телевидение, радио, вещание на рыболовную флотилию,
высшие учебные заведения, агитаторы, вечерние университеты, а в отделе
всего девять человек.
- Поручили б, что ли, Королевой ударить исполком по поводу плохой
освещенности города, - задумчиво продолжал с в о е Костенко. - Спасли бы
девчонку, привили б ей борцовские качества, право!
- Надо подумать. Предложение любопытно. Хотя проходить будет трудно -
нравы провинции живучи, чтоб все было тихо, спокойно, лучше тассовские
материалы перепечатать, да АПН сейчас рассылает, а про своих - фото. В
цеху или на полях. Боятся еще на местах активности, ждут, когда сверху
придет циркуляр. Отсюда - пассивность, лень, безынициативность... Ну а
теперь о вашем деле... Найдете?
- Найдем.
- Когда?
- Не обещаю, что скоро. Узел странный, и почерк какой-то совершенно
особенный, так что хлопот много. Жуков ваш - золото, настоящий сыщик,
повышайте, пока не поздно, а то в Москву заберем.
- Он - кто?
- Начальник угро города, а ему вполне уже пора бы в кресло
заместителя начальника областного управления садиться, ас сыска.
- Жуков - фамилия запоминающаяся, - сказал секретарь. - Зовут его,
кажется, Алексей Иванович?
Костенко, наконец, улыбнулся:
- Уважаю информированных людей. Девочку позовите, ладно?
- Красивая?
- Очень.
- Приглашу. А вы найдите вечер и выступите перед слушателями
университета марксизма. Люблю злых, атакующих спорщиков. Договорились?
- Хорошо. А я к вам в приемную Королеву доставлю, пусть сидит; когда
выкроите минуту - она под рукой, да?
...Киру он нашел сразу - Жуков, пока Костенко ходил по кабинетам,
запросил ее адрес и выяснил, как удобнее и быстрее к ней проехать.
Девушка лежала на металлической койке, у окна, закинув руки за
голову, тяжелые волосы разметались на голубой наволочке, очень красиво.
Она, казалось, не удивилась приходу Костенко, но не поднялась,
сказала тихо, простуженным своим басом:
- Спасибо. Мне уже передали.
- Поднимайтесь, кофе хочу.
В глазах у девушки что-то зажглось, потухло, потом зажглось снова,
