говорили по-немецки?
- Ты правда не помнишь?
- Даю тебе слово.
- На немецкий перешла я. Пол.
- Почему?
Она кивнула на человека, который сидел в кресле перед ними:
- Джентльмен очень интересовался нашим разговором.
- Тебе показалось.
- Нет. Он очень интересовался нашим разговором. А в тебе я открыла
еще одно удивительное качество: ты доверчив, как маленький.
Он покачал головой:
- Неверно. Маленькие более недоверчивы, чем взрослые. Попробуй,
помани на руки малыша, если ты не брит и неряшливо одет... Он так зальется
плачем, так станет хвататься за маму...
- Если поманит женщина - пойдет.
- К тебе - может быть. Я бы на его месте пошел. Сразу же. А к какой
другой женщине - будет раздумывать. Я очень часто вспоминаю свои
чувствования, когда был маленьким. Правда. Я с годами научился верить
людям. Чем больше меня обманывали, тем больше я верил. Очень странно.
Знаешь, это как в боксе навязывать сопернику ближний бой. Надо навязывать
окружающим доверчивость, тогда им будет стыдно делать тебе зло. В каждом
человеке живут и бог, и дьявол: кого в нем вызовешь, того и получишь.
Криста снова поцеловала его руку.
- Только б подольше все это продолжалось, - шепнула она, - только б
это продолжалось как можно дольше, боже милостивый... Я никогда, никогда,
никогда, никогда не была такой счастливой, как сейчас.
Когда в аэропорту Лос-Анджелеса он бросился к Грегори Спарку и
Элизабет, чуть не сшибая всех на своем пути, Криста вдруг сделалась белой,
как бумага, ноги ее ослабли, она прислонилась к стене. Так же побледнел и
Спарк, когда увидел ее, поняв, что она и есть миссис Роумэн.
И у нее, и у него были основания для этого: Криста р а б о т а л а
по Спарку осенью сорок четвертого, когда была отправлена в Лиссабон
Гаузнером; в свою очередь, Спарк был увлечен ею, и ему тогда стоило
большого труда (если допустимо определить таким словосочетанием все то,
что он тогда пережил) разомкнуть ее руки на шее и сказать ей про Элизабет,
которую он не может бросить, а пуще того сыновей, без которых мир для него
кончится.
- Криста, скорее же! - крикнул Роумэн, оглянувшись.
- Ей плохо, - сказала Элизабет и бросилась к Кристе, по-прежнему
стоявшей возле стены; бледность ее сделалась какой-то синюшной; тени под
глазами казались столь темными, что даже пропал морской цвет громадных
глаз, они сделались пепельными, пустыми.
- Ей плохо, - повторил Роумэн и, бросившись следом за Элизабет,
обогнал ее, стремительно лавируя между людьми - точно так, как его учили в
диверсионной школе перед забросом в немецкий тыл.
Спарк стоял на месте, не в силах двинуться с места, до странного
явственно ощутив себя маленьким мальчиком, которого мама потеряла на
вокзале; они тогда ехали в Питтсбург, это было перед пасхой; тьма народу;
мама сказала, чтобы он постоял у стены, никуда не отходил, он и стоял, но
потом увидел щенка, которого вела на тоненьком металлическом поводке седая
дама, и вдруг заметил, как щенку режет шею; бросился следом за маленьким
шоколадным пуделем. Тот все оглядывался на него, они же были на одном
почти уровне, а как собака выразит свою боль, если не посмотрит в глаза
богу, он ведь все понимает, громадный пятилетний бог на двух ногах (как
они могут держаться на них, это же такое искусство, воистину, хозяева -
существа высшего порядка, попробуй не подчиняться им). Когда мальчик
поправил ошейник и пудель лизнул его руку, попрощавшись с ним глазами,
Грегори понял, что стоит возле дверей на перрон и не знает, куда
возвращаться. Он ощутил такой ужас, что у него враз похолодело лицо и в
груди сделалось пусто. Так было и сейчас, только еще хуже.
Роумэн подхватил Кристу, прижал ее голову к груди:
- Что такое, человечек?! Что с тобой?! Тебя никто ничем не угощал?
Почему ты белая?! Ну, ответь же!
Подоспела Элизабет, обняла Кристу за плечи, прижалась губами к ее
холодному виску:
- Миленькая, что?! Господи, какая красивая! Сейчас все пройдет,
сейчас. Погодите, а вы не ждете ребеночка?
Резко, будто от удара, плечи женщины вздрогнули, а после Роумэн
ощутил на своих ладонях слезы Кристы; она плакала беззвучно и неутешно,
все теснее и теснее прижимаясь к нему.
- Тебя никто ничем не угощал, пока я спал? - спросил Роумэн
требовательно и строго. - Ну-ка, ответь.
Она покачала головой, вытерла слезы со щек, и он почувствовал, как
с о б р а л а с ь ее спина.
- Сейчас, - шепнула Криста, - все в порядке, любовь моя, уже
проходит, просто меня укачало. Прости, пожалуйста.
- Ее укачало, бедняжку, - повторила Элизабет, - боже, как красива,
какая прелесть, вы так прекрасно смотритесь вместе, я счастлива за тебя.
Пол.
- Ну, - улыбнулся Роумэн Кристе, - можешь протянуть руку моей
сестричке? Ее зовут Элизабет, она душенька и настоящий дружок.
Криста с трудом оторвалась от него и протянула руку Элизабет:
- Я счастлива, что у Пола такая замечательная сестра.
Элизабет крикнула Спарку, который по-прежнему стоял там, где его
оставили Пол и Элизабет:
- Ты что, стережешь чемоданы, Спарк?
Его словно бы подтолкнули, и, деревянно вышагивая, он двинулся сквозь
толпу загорелых, смеющихся, веселых людей в легких костюмах, ощущая с
каждым шагом все большую и большую тяжесть в ступнях, словно они внезапно
покрылись нарывами, наполнились горячим, свинцовым гноем.
- Здравствуйте, Грегори, очень рада встретить вас, - сказала
Кристина.
- Добрый день... То есть вечер... Очень приятно, Кристина, как
хорошо, что вы, наконец, приехали.
- Поцелуй же его! - сказал Роумэн, подтолкнув Кристу к Спарку. - Брат
как-никак! Настоящий, единственный, верный!
Криста потерянно поцеловала Роумэна, еще теснее прижавшись к нему, и
протянула Спарку руку:
- Как хорошо, что вы есть у Пола... Он вас так любит...
- Девушка засмущалась, - рассмеялся Роумэн. - Пошли, люди, мечтаю
сесть за стол вместе с вашими сыновьями и съесть очень много спагетти.
- Я сделала яблочный пирог, какой ты любишь, - взяв Кристу под руку,
сказала Элизабет, - очень мягкий, совсем без сахара, а Спарк съездил к
нашему приятелю на ферму и привез телячью ногу! Я запекла ее в тесте - с
чесноком, морковью и луком, ты будешь стонать и плакать над этим блюдом!
Вы любите готовить, Крис?
- Очень. Только у меня все недожаривается и недосаливается.
Роумэн толкнул Грегори локтем в бок:
- Ты что окаменел, мужчина? Тебя ошеломила красота моей жены?
- Есть маленько, - улыбнулся Спарк каменной, натянутой улыбкой. -
Просто я... Мы очень долго вас ждали, самолет опаздывал, и я начал
психовать, что с вами... Реакция на ожидание, не обращай внимания. У вас
много багажа?
Роумэн кивнул на сумку:
- Все наше носим с собой. Можем сразу же ехать к вам.
- А мы арендовали вторую машину, - сказала Элизабет. - Мы думали, вы
притащите тройку чемоданов, ждем вас на месяц, раньше не отпустим, поэтому
арендовали для вас машину, у нас маленькая, боялись, что с багажом не
уместимся... Я поеду с Крис, только не обгоняйте нас, ладно? Подействуй на
Спарка, Пол, он гоняет, как безумный, на его страховку я не смогу
воспитать мальчиков, они станут бандитами, а я умру возле тюремных стен с
передачей в руках...
- Я надаю ему подзатыльников, обещаю тебе, маленькая. Он будет ездить
со скоростью тридцать миль в час, не больше... Грегори, я с тобой?
- Конечно, - неожиданно обрадовался Спарк. "Я должен все сказать ему,
иначе жить под одной крышей будет просто невозможно. Но, сказав ему это, я
убью их любовь, она ведь явно ничего ему не говорила про меня. Какая
дикость, а?! Я не имею права ничего ему говорить, это жестоко, это пытка,
бедный Пол, вот уж невезучий человек, вот уж бедолага, нежный мой, большой
и доверчивый братик... Что же делать?"
Криста обернулась к Элизабет:
- Вы не обидитесь, если я поеду с Полом? Мне Америка внове, я трудно
привыкаю к... А Пол так прекрасно рассказывает про все... Я дикая, и
поэтому... Вы не будете сердиться?
- Господи, какая красивая, - снова повторила Элизабет, поцеловав
Кристу в щеку, и обернулась к Полу, - ну и отхватил красулю! Я таких еще
не видела, хотя у нас в Голливуде есть женщины, поверь мне. Спарк, едем
первыми, ребята пристроятся за нами, если ты их потеряешь, я подам на
развод, понял меня?
- В таком случае считай, что ты его получила, - буркнул Спарк.
Мальчишки, Питер и Пол, повисли на Роумэне с визгом и писком, потом с
таким же визгом бросились к Кристе. Глядя на ее лицо с закрытыми глазами,
на медленные движения ее рук, прижимавших к себе мальчишек, особенно
младшего, трехлетнего Пола, который висел у нее на шее, Роумэн подумал о
том, какой нежной и прекрасной она будет матерью; "Скорее бы; мечтаю об
этом; в ней так много неосознанного материнства, даже в том, как она
боится положить мне ладонь на грудь, чтобы не услышать заячий хвостик,
трепыхание сердца..."
- К столу, к столу! - крикнула Элизабет. - Начинается пир!
И по тому, как она весело бросилась на кухню, подмигнув Полу, Кристе
стало ясно, что Спарк ни о чем не сказал жене; да и под силу ли такое? "Но
ведь мне нельзя не сказать, это как принести в чистый дом грязь, намеренно
не вытерев обувь у порога. Я не знаю почему, - сказала она себе, - но я
должна это сделать, я не знаю как, но то, что я должна, ясно мне, если я
не хочу потерять Пола. Спарк расскажет ему все, он не сможет ему не
рассказать о том, что было в Лиссабоне" как я делала все, чтобы он стал
моим, как я почти добилась этого. Да, все, что было, - страшно, это как
рана, она будет гноиться до тех пор, пока ее не вычистят и не промоют
перекисью водорода. Верно, не всякая правда нужна человеку, кто-то из
русских писал, что есть правда, которая унижает, люди инстинктивно
отталкивают ее от себя, закрываются, придумывают оправдания. Но ведь если
она, эта правда, существует, от нее никуда не денешься! Надо найти форму,
- сказала себе Криста, - это очень важно - форма правды, это важнее всего
на свете, а для меня так и вовсе вопрос жизни и смерти. Если я потеряю
Пола, мне нечего делать на земле".
- Элизабет, вы разрешите мне немного поиграть с детьми в прятки? -
спросила Криста. - Я до сих пор люблю эту игру, можно? Пять минуток хотя
бы.
- Я буду прятаться, я, я, я! - закричал трехлетний Пол и сразу же
бросился за штору. - Криста, ищи меня, только не сразу находи!
Роумэн, Спарк и Элизабет сели за стол, прислушиваясь к тому, как
мальчишки визжали во дворе, - игра переместилась уже туда.
- Она - чудо, - сказала Элизабет. - Я счастлива за тебя. Пол. Правда,
Спарк?
- Да, - кивнул тот. - Очень красивая девушка. Ты никогда ее раньше не
встречал?
- Где? - усмехнулся Роумэн. - В немецкой тюрьме? На фронте? Где я мог
ее встречать? А почему ты спросил об этом?
- Сколько ей? - спросила Элизабет. - Она смотрится как ребенок. Это,
кстати, замечательно: чем больше в женщине ребенка, тем легче мужчине. Это
некий консервант мужской нежности. Когда я начала работать домашним
министром финансов, торговли, иностранных дел и шефом налоговой службы,
Спарк стал реже бывать дома, ему скучно со мной, нет противоположного.
Правда, Спарк?
- Слушай-ка, Пол, - медленно, словно бы выдавливая из себя слова,
начал Спарк, - мне сдается, что я где-то видел Кристу.
- Так спроси ее, - Роумэн пожал плечами, алчно обсматривая телячью
ногу. - Крис! Скорей! Потом поиграете! Люди, за стол! Ты права, сестра, в
