а кроме того, создаст некоторый запас навыков, которые будут
всегда наготове, в случае если хорошая идея неожиданно
потребует их использования.
Многие хирургические приемы, которым я в бытность
студентом-медиком научился у своего отца, очень пригодились мне
в дальнейшем. Затем в качестве сотрудника кафедры патологии
Пражского университета я имел достаточно возможностей для
изучения методов гистологии. Еще позже я настолько уверился в
том, что основой всех современных медицинских исследований
является химия, что защитил в этой области вторую докторскую
диссертацию. Теперь, оценивая время, затраченное на овладение
всем этим, мне кажется, что оно не пропало даром, хотя далеко
не все из приобретенных навыков пригодились мне на практике.
По своим склонностям я морфолог и хирург-экспериментатор.
И хотя до того, как сделать выбор в пользу конкретной научной
карьеры, я потратил значительное время на изучение методов
химического синтеза, эту сторону своей подготовки я использую
менее всего. И все же я не сожалею о годах, проведенных в
химической лаборатории. Они дали мне определенное понимание
возможностей и ограничений этой науки с точки зрения моих ранее
сформировавшихся наклонностей.
Я все еще считаю химию одним из наиболее ценных
инструментов медицинского или любого другого биологического
исследования, и тем не менее она -- не биология... Мне нравится
само живое, его формы и проявления, словом, то, что
непосредственно доступно моим органам чувств. Биологическая
реакция, которую я могу видеть невооруженным глазом, или
клетка, которую я могу наблюдать под микроскопом,-- все это
значит для меня гораздо больше, чем колориметрическая реакция,
показывающая уровень крови в каком-то соединении. Мне нравятся
приемы экспериментальной хирургии из-за точности получаемой,
информации. Фармакология тоже дает нам способы блокировать
деятельность какого-либо нерва, или, скажем, почки, но всегда
остается сомнение, произведена ли блокировка полностью и не
задеты ли другие органы. Ситуация значительно прояснится, если
перерезать нерв или удалить почку. (Должен попутно признать,
что экспериментальная хирургия нравится мне и просто как
мастерство: я часто пытаюсь решить хитроумную хирургическую
задачу, экспериментируя на животных. При этом я не рассчитываю
на ее немедленное применение, мне просто хочется посмотреть,
можно ли это сделать. И если опыт удается, то рано или поздно
появляется возможность его удачного применения.)
В фармакологии и физиологии я предпочитаю
экспериментировать на живом и целостном организме, а не на
изолированном органе или на животном, измученном различными
"процедурами по повышению или понижению чувствительности". В
этой связи я вспоминаю, как одни молодой ученый в течение
тридцати минут излагал свои наблюдения над кошкой, которую
анестезировали, привязали к столу, ввели атропин (чтобы
блокировать блуждающий нерв), удалили часть печени, затем
сделали инъекцию некоторого препарата; все это вызвало у нее
выделение кала и мочи, а также виляющие движения хвостом. Когда
по докладу началась дискуссия, был задан только один вопрос: "А
что еще могла бы делать кошка в таких условиях?"
Еще более искусственными мне представляются условия, при
которых удален весь организм, за исключением единственного
органа, исследуемого в лабораторной пробирке, т. е. in vitro.
Нет сомнения, что существуют проблемы, которые нельзя решить
никаким иным путем, и люди, заинтересованные в их решении,
вынуждены применять метод in vitro. Однако чем меньше тот или
иной метод разрушает живое, тем больше он мне по душе.
Вообще говоря, я не расположен спешить с применением
сложных методов сразу после их изобретения. Теперь, когда нам
стали доступны электронно-микроскопические и радиоизотопные
методы исследования, применение их при решении бесчисленных
проблем дает определенные "публикабельные" и даже полезные
результаты. Молодой человек, делающий первые шаги в науке,
разумеется, может извлечь отсюда известную пользу. Но те, кто
уже имеет опыт работы и определил область своих интересов, не
должны ослепляться новизной и хитроумностью новых методов. Даже
самые совершенные методы имеют тенденцию постоянно
совершенствоваться, и тогда их можно будет с большей пользой
применить в исследованиях, в которых новизной отличается идея,
а не используемый инструмент.
На мой взгляд, опытному ученому нет необходимости изучать
все имеющиеся методы исследования и сравнивать их достоинства.
Ему нет необходимости в совершенстве овладеть ими, исходя из
предположения, что они смогут на что-нибудь сгодиться. Если на
что и нужно тратить силы, так это на разработку собственных
методов. Почти все великие биологи создали специальную технику
в своих областях исследования. Лавуазье сам изготовлял весы,
термометры, калориметры. Пастер зарекомендовал себя необычайно
способным изобретателем в области бактериологической техники, и
многие из его изобретений используются и сегодня. То же
справедливо в отношении стольких выдающихся исследователей, что
продолжать их перечень было бы излишним. Новая техника -- это
"повивальная бабка" при рождении новой науки.
ОЦЕНКА РЕЗУЛЬТАТОВ НАБЛЮДЕНИЯ
Что в первую очередь должен делать тот, кто изучает
философию? Расстаться с самонадеянностью. Ибо никто не может
начать изучать то, что, по его мнению, он уже знает.
Эпиктет
Способность отбрасывать все формы ослепляющей нас
предвзятости -- первая предпосылка объективной, честной оценки
наблюдаемых фактов. Мы уже говорили о зависимости научного
исследования от предшествующего опыта, который порождает те или
иные предубеждения (с. 60), но мы должны научиться
контролировать их. При оценке, определении значения и
интерпретации данных многое зависит от способности смотреть на
вещи не предвзято, а также от нашей способности изменять свои
взгляды, если того потребуют новые факты. При этом не следует
преувеличивать следствия, которые могут быть выведены из
наблюдаемого.
Президент Гарвардского университета Элиот как-то рассказал
мне такую историю. Войдя в переполненный ресторан, он отдал
шляпу гардеробщику-негру. При выходе Элиот с удивлением увидел,
что гардеробщик безошибочно выбрал именно его шляпу из сотен
других. В изумлении он спросил: "Как вы узнали, что это моя
шляпа?" -- "Да не знал я, что она ваша!" -- был ответ. "Почему
же тогда вы дали ее мне?" -- спросил Элиот, на что гардеробщик
очень вежливо ответил: "Потому что вы, как вошли, отдали ее
мне". Президенту университета чрезвычайно понравилось столь
скрупулезное обращение с причиной и следствием.
Одним из худших "заболеваний" научного мышления является
тенденция видеть то, что хотелось бы увидеть; у себя в
лаборатории мы называем это явление "гнилым оптимизмом". Я
вспоминаю аспиранта, задавшегося целью доказать, что препарат А
более опасен, чем препарат В. Он подверг действию каждого
препарата группу из десяти крыс. В группе А погибло пять крыс,
а в группе В -- шесть. И тем не менее он смотрел в этом
эксперименте подтверждение своей очки зрения, ибо сумел
заставить себя поверить в то, что у каждой крысы, которая "не
должна была" погибнуть, можно было заметить некие
патологические повреждения, не связанные с экспериментом. Эта
история произошла с очень способным человеком, который
впоследствии стал вполне объективно мыслящим и надежным
исследователем и сейчас приобретает известность в науке. И все
же на первых порах своей научной деятельности он смотрел на
вещи именно таким образом. К сожалению; я знаю и других людей,
которые так никогда и не переросли эту болезнь.
Поскольку в науке мы постоянно сталкиваемся с фактами,
полностью противоречащими повседневному опыту, избавиться от
наших предубеждений -- нелегкое дело. Когда мы каждый день
видим, как солнце встает и заходит за внешне неподвижный
горизонт, требуется известная гибкость, чтобы, впервые
ознакомившись с прямо противоположными свидетельствами,
признать, что не Солнце вращается вокруг Земли, а наоборот,
или, вообще говоря, что все зависит от выбора системы отсчета.
* 3. ЧТО СЛЕДУЕТ ДЕЛАТЬ?
Выбор проблемы
Мы уже говорили о том, что при выборе проблемы
исследования необходимо прийти к определенному балансу между
любознательностью и возможностью практического приложения
ожидаемых результатов (с. 24). Именно в этом вопросе мнение
ученого-исследователя сильнее всего расходится с мнением
специалистов в других областях деятельности, и точно так же в
этом отношении крупный ученый более всего отличается от
среднего исследователя. Насколько я понимаю, по своим
интеллектуальным способностям выдающиеся юристы, бизнесмены,
финансисты или государственные деятели ничем не отличаются от
первоклассных ученых. Единственное существенное различие между
ними в том, какие проблемы они считают заслуживающими внимания.
Ученого не интересует сфера творения рук человеческих. Для него
значимость проблемы не зависит от устанавливаемых людьми
законов или общественных соглашений, которые могут меняться в
зависимости от желания людей. Поэтому ценность проблемы,
которую выбирает ученый, непреходяща, хотя и не всегда
очевидна.
Решение сложной юридической или политической проблемы,
накопление большого состояния, создание источников дохода для
множества людей, сооружение крайне необходимой плотины или
моста -- все это виды деятельности, значимость которых
совершенно очевидна Однако этого не скажешь о стремлении
ученого постичь тайны пигментации крыла бабочки или определить,
какие силы влияют на траекторию движения далеких звезд.
Требуется особого рода любознательность и редкая способность
отрешиться от общепринятых "мирских" ценностей, чтобы
преследовать даже явно непрактические цели. Но именно в
подобных устремлениях -- сколь бы тривиальными они ни выглядели
в глазах большинства людей -- и заключается суть работы
ученого. Он не считает их непрактичными, поскольку, с его точки
зрения, удовлетворение любознательности и перспектива
применения в будущем того или иного природного закона
перевешивают все прочие соображения. Такой обостренный интерес
к вещам, совершенно далеким от забот среднего человека, и
делает ученых странными и эксцентричными в глазах своих
современников. С течением времени отношение к ним меняется --
хотя иногда для этого требуются столетия,-- по мере того как
становятся очевидными чисто практические последствия сделанных
ими открытий.
Выбор между той или иной темой продолжает оставаться самой
важной и самой трудной задачей, стоящей перед ученым на
протяжении всей его жизни. Он всегда на распутье и вынужден
выбирать из множества дорог ведущих в неизведанное. И проблема
не в том чтобы определить, хороша или плоха избранная дорога
(соответствует ли она первому впечатлению о ней) ибо похвалы
достойно решение любой проблемы. Вопрос заключается в том,
какому пути следует отдать предпочтение с точки зрения той
цены, которую в итоге приходится платить: ведь посвятив себя
целиком поискам решения какого-то одного вопроса, мы, таким
образом, добровольно отказываемся от возможности сделать еще
очень многое.
Что такое открытие?
Кто открыл Америку -- индейцы, жившие там с незапамятных
