этом дело?
Каждый раз, когда я видел евреев из Индии на улицах Иерусалима, мне
почему-то хотелось крикнуть, как это делал наш незабвенный вождь и учитель
Никита Хрущев, встречая индийского гостя:
- Хинди, русси - бхай, бхай!
Никита обожал иностранные слова, хотя натыкался на немалые трудности
при их воспроизведении. Помню, покойный папаша Индиры Ганди приезжал в
Москву, и на стадионе имени Ленина ему была устроена торжественная встреча.
Никита Хрущев, с утра поддав грамм триста, никак не меньше, приветствовал
дорогого гостя и все порывался назвать его полным именем. А имячко-то было
такое, что русскому человеку на нем язык сломать можно
- Джа-ва-хар-лал! Правда, фамилия попроще - Не-ру.
Я по телевизору видал и своими ушами слышал, как душечка Хрушев трижды
штурмовал это имя. И все с тем же результатом.
- Нашему дорогому гостю Джа-вахрал...
Он пучил глаза, переводил дух и снова приступал:
- Нашему дорогому гостю Джа-валахра...
Вытирал пот, отступал на шаг и, набычившись, кидался на микрофон:
- Джахрала... на...
Индийский гость стоял рядом в своих национальных белых кальсонах, и при
каждой попытке Хрущева пробиться сквозь его имя закрывал глаза и страдал,
как от зубной боли.
Но я, кажется, отвлекся.
Арабский еврей, скажем, из Марокко или из Йемена никакой не еврей, как
мы это понимаем, а настоящий араб. Да еще с арабскими привычками, которые в
СССР называют феодально-байскими пережитками. Плодится, как кролик, работой
себя не утомляет, и в глазах у него обычно такое томно-вдохновенное
выражение, какое бывает у совокупляющихся за миг до оргазма.
Мне очень трудно внушить себе, что это мой родной брат, или хотя бы
двоюродный. В таком случае Коля Мухин, русский, а не еврей, имеет больше
оснований называться моим братом-близнецом. С ним у нас есть хоть какое-то
сходство. Ну, скажем, цвет глаз или... взгляд на жизнь.
За всю свою жизнь никогда и нигде я не чувствовал себя таким чужим и
одиноким, как в Израиле. Я знаю, найдется немало умников, которые ухватятся
за эти мои слова и станут топтать меня ногами и приговаривать:
- Идиот! Негодяй! Нахлебник! А чего ты ждал от Израиля? От этой
бедной, маленькой страны, окруженной со всех сторон врагами? А если б ты
поехал в Америку? Или в Англию? Или в Германию? Там бы ты не чувствовал себя
одиноким? И там бы ты тоже предъявлял претензии?
- Нет! - отвечу я таким умникам. - Там я бы ни на что не жаловался,
никаких претензий не предъявлял. В эти страны я бы приехал беженцем и был бы
рад куску хлеба.
Израиль - другое дело. Каждый из нас ехал туда, как к себе домой, и
вез в душе придуманный им Израиль. И когда стукнулся лбом о предмет своих
мечтаний, взвыл так, как будто его жестоко надули, отняли последнюю надежду.
Допустим. в Нью-Йорке меня обсчитали в магазине. Ну, я ругнусь, обзову
продавца жуликом, возможно, даже захочу дать в морду - и дело кончено. К
Америке в целом у меня нет претензий.
А вот когда в славном городе Иерусалиме на вонючем и шумном, как
цыганский табор, рынке "Маханей Иегуда" бородатый, как на библейской
картинке, еврей, торгующий ощипанными курами, надувает меня на лишнюю лиру,
пользуясь тем, что языка я не знаю и на иврите не могу сосчитать до десяти,
то мне хочется взвыть и устроить маленький еврейский погром. Потому что
рушится моя хрупкая надежда на то, что, наконец, я дома, у себя, среди
своих. Этот еврей у меня не лиру украл, а последнюю надежду. Мне не хочется
больше жить, мне хочется умереть.
Меня обманывали на этом рынке не раз и не два. И не потому, что я такой
шлимазл. Все новые эмигранты через это прошли. Но когда это случилось в
первый раз, у меня из глаз брызнули слезы.
Я стоял, как будто меня дубиной огрели, оглушенный воплями торговцев и
предсмертными криками осипших кур. Куриный стон стоял над рынком. Тысячи
крыльев бились в пылл. Остро, до тошноты, воняло куриными потрохами.
Жирные резники в ермолках, с заложенными за уши концами пейсов, острыми
бритвами полосовали ошипанные куриные шейки, совали бьющихся в конвульсиях
кур в воронки для стока крови, а бритвы сладострастно закладывали в рот,
сжимая лезвия губами, чтоб освободить руки для новой жертвы.
Я стоял среди этого кошмара, и слезы катились по моим щекам. Евреи
обтекали меня с обеих сторон и не удивлялись моим слезам. У человека горе. В
Израиле этим не удивишь.
Я стоял в еврейской столице, затертый еврейеской толпой, и со стороны
сам себе напоминал заблудившегося мальчика, потерявшего дорогу домой.
- Люди добрые! Проявите участие! Возьмите детку за руку, отведите его
домой.
Но тогда возникает законный вопрос: а есть ли у этого детки дом? И был
ли у него когда-нибудь дом?
У себя дома, в благословенном Израиле, нас - эмигрантов - любят еще
меньше, чем там, на чужбине, где наши предки две тысячи лет мечтали быть в
будущем году в Иерусалиме.
У себя дома, в благословенном Израиле, евреи научились ненавидеть друг
друга похлеще, чем их прежние гонители. Если вы из России, то вы обязательно
"русский бандит", если вы из Румынии - на вас, как клеймо, кличка
"румынский вор". А если вы из Марокко, то лучшей клички, чем "черная
скотина", вы не заслуживаете.
У себя дома, в благословенном Израиле, еврей обирает еврея с такой
изощренностью и с таким бесстыдством, что расскажи мне кто-нибудь об этом
прежде, чем я ступил на эту землю, я бы этого "кого-нибудь" обозвал злейшим
антисемитом и плюнул бы ему в рожу.
А теперь плюйте в рожу мне.
Я - парикмахер. Это не доктор филологических наук. И слава Богу.
Доктор наук еще долго попрыгает, пока найдет себе занятие для пропитания, а
парикмахеру искать нечего. Волосы растут у людей под всеми широтами, при
любом строе и даже при самой большой девальвации.
Израиль - страна эмигрантов. Для нее эмиграция, как свежая кровь.
Остановись эмиграция - закупорка вен и, как говорят медики, летальный
исход, то есть смерть. Потому что если не будет свежих эмигрантов, то страна
быстро опустеет и превратится в Палестину. Старожилы бегут из нее довольно
стройными колоннами, и кому-то же надо восполнять славные ряды коренного
населения государства Израиль, иначе эту страну скоро придется на радость
арабам вычеркнуть из географических справочников и приспустить бело-голубой
флаг перед известным зданием ООН на берегу реки Ист-Ривер, что протекает в
городе Нью-Йорке.
Для чего еше нужна эмиграция? Для денег. Будут приезжать эмигранты, и
взволнованное этим фактом мировое еврейство не поскупится и будет отваливать
изрядные денежки государству Израиль для устройства этих эмигрантов.
Откуда можно сейчас раздобыть эмигрантов? Из России. В других странах
еше раньше был окончательно решен еврейский вопрос, и поэтому там ничего не
остаюсь. кроме еврейских кладбиш, которые понемногу преврашаются в парки и
места народных увеселений имени Болеслава Гомулки.
А там, где еврейский вопрос еше не решен окончательно, евреи себя
чувствуют не так уж плохо и на историческую родину никак не стремятся. Ибо
имеют достаточно информации о том, как там сладко живется. Такие евреи -
очень горячие сионисты и одаривают большими деньгами тех евреев, которые
поверили, что их место - в земле обетованной.
В России окончательное решение еврейского вопроса близится семимильными
шагами, и евреи оттуда бегут, не ожидая последнего звонка. Вот и свежая
кровь для Израиля. Под эту свежую кровь мировое еврейство раскошеливается, и
золотой ручеек, гремя и позванивая, устремляется в Израиль.
К кому? К новым эмигрантам? Как говорят в России: извини-подвинься.
В Израиле из этих денег творят экономическое чудо, которое при
ближайшем рассмотрении довело бы до сердечного приступа любого
ученого-экономиста, а цирковых фокусников свело бы с ума на почве
профессиональной зависти.
Не будем далеко ходить за примером. Я тоже как подопытный кролик прошел
через этот эксперимент, и поэтому мои показания ничем не хуже чьих-нибудь
других. А то, что я - простой парикмахер, а кто-то другой - ученый с
полумировым именем, картины не меняет. Мы оба - эмигранты, и израильское
экономическое чудо испытано на нас обоих с одинаковым результатом: мы
вкалывали, а кто-то подсчитывал барыши.
Евреи - не идиоты. Поэтому как парикмахера меня направили работать не
в Академию Наук. а в парикмахерскую. В неплохое место. В самом пупе
Иерусалима. На улице Яффо. Возле рынка "Маханей Иегуда". Так что. когда я
выключал электрическую бритву, мог отчетливо слышать предсмертные вопли
влекомых на заклание кур. Парикмахерская как парикмахерская. Ни шика. ни
блеска. Старые, потертые кресла. Зеркала, мутные от древности - времен
Оттоманской империи. Инструмент, конечно, лучше советского, но, по
американским стандартам, годится для музея.
Хозяин - румынскими еврей. Из старожилов. Очень рад взять на работу
русского эмигранта. Почему? Ведь советский парикмахер, в отличие от
советского шампанского, не самый лучший в мире.
Тут-то мы и подходим к разгадке экономического чуда. Хозяин берет меня
на работу, как в древнем Риме брали иудейского раба. Даже на более выгодных
условиях. Того надо было кормить.
Мой хозяин получает меня как подарок с неба. Целый год я буду получать
жалованье за счет мирового еврейства - как стипендию Министерства
абсорбции. А работать буду как вол на хозяина, и вся выручка пойдет ему.
Кроме того, за то, что он помог трудоустроить эмигранта, ему положена скидка
с налогов. Рай! Где еше в мире можно, не вкладывая ни гроша, держать
бесплатного раба и наживать капитал?
Считается, что такая райская жизнь у хозяина длится ровно год. Потом он
уже сам должен платить мне за мой труд. Но ведь хозяин не идиот, он -
румынский еврей. Ровно через год он меня увольняет. На мое место поступает
новый эмигрант, из свеженьких, за которого мировое еврейство будет платить
целый год. А потом хозяин и его уволит и будет с надеждой смотреть в сторону
аэропорта имени Бен-Гуриона, где приземляются авиалайнеры, груженные
русскими эмигрантами, среди которых обязательно попадется несколько
парикмахеров.
Однажды, выпив больше положенного румынской цуйки, хозяин
разоткровенничался со мной и сказал, что если он удвоит количество кресел и
советское правительство - благослови его Бог - не приостановит ручеек
эмиграции, то ему раз плюнуть - стать миллионером.
Вы думаете, что так поступают только с парикмахерами? Так поверьте мне,
вы глубоко заблуждаетесь. Люди почти всех профессий проходят через это
"чудо", своими руками, своим трудом создавая Израилю собственных
миллионеров.
Взять, к примеру, такую профессию, как технический переводчик. Обычно
- это инженер, знающий два языка. Скажем, русский и английский. Таких в
Израиль понаехало немало из Москвы и Ленинграда.
Один ловкий малый, из польских евреев, открыл бюро технических
переводов. Засадил русских эмигрантов за работу, с мирового еврейства взял
деньги на выплату жалованья и купил, говорят, за свои деньги, сейф, чтобы
прибыль складывать.
Каждый год он увольняет сотрудников и нанимает новых.
Он стал миллионером.
А уволенные русские евреи, за которых больше не платит мировое
еврейство, продают последние тряпки, чтоб бежать куда глаза глядят. Или,
вернее, туда, где, как у всех нормальных людей, платят за труд заработную
плату, а не стипендию, и миллионерами становятся иным, более трудоемким
