дома.
Б.С. похвалил мою наблюдательность и объяснил мне, что
выставленное перед домом колесо - это символ американских пио-
неров, осваивавших эту землю, и должно свидетельствовать, что
в этом доме живут потомки тех, кто на своих телегах отвоевывал
у индейцев Америку.
- А почему так много колес? - удивилась я. - Почти у
каждого дома. Все они потомки пионеров?
- Навряд ли, - рассмеялся Б.С., - но всем хочется быть
стопроцентными янки.
- Насколько я понимаю, евреи начали переселяться в
Америку, когда у пионеров выросли правнуки. Почему и у них
выставлены такие же колеса? - я кивнула на дома, где горели
семисвечники, а у входа белели тележные колеса, как и у
христианских домов.
- А чем евреи хуже? - сказал, улыбаясь, Б.С. - Они тоже
хотят выглядеть стопроцентными. Купить колесо недорого стоит.
К тому же евреи порой имеют на это больше оснований. Их совсем
недалекие предки в России или Польше были балагулами -
ломовыми извозчиками. У них были телеги, а телеги, как
известно, стоят на колесах. Поэтому американский еврей,
выставивший перед домом тележное колесо, как знак своего
благородного происхождения, никого практически не обманывает.
Кроме самого себя.
Мы уже приближались к владениям мистера Крацера.
Заснеженный холм, поросший лесом, большое незамерзшее озеро, и
без единого строения лес слева и справа - все было
собственностью одного человека. Нью-йоркский дантист купил эту
землю по дешевке много лет тому назад, а сейчас это составляло
огромное богатство. По окраинам своих владений мистер Крацер
отрезал небольшие участки и пускал их в продажу, но основную
территорию не трогал - приберегал до еще более высоких цен. По
его земле была проложена частная асфальтовая дорога, ведшая к
вершине холма, который был увенчан трехэтажным домом,
сложенным из дикого камня, наподобие средневекового замка.
При въезде на холм нас постигла неудача, которая потом
обернулась неожиданной удачей для меня: мы остались с Б.С.
ночевать в этом доме - замке. Дешевая развалюха - машина Б.С.
заглохла на подъеме. Он поставил ее на тормоза и с полчаса
ковырялся под поднятым капотом, Я ходила вокруг машины,
глазела по сторонам на голый лес и совсем озябла. Б.С.
чертыхался, вымазался в машинном масле, но оживить этот труп
не смог. Он в сердцах захлопнул капот, позвал меня, и мы пошли
пешком по петлистому асфальту к дому.
Мистер Крацер вызвал по телефону механика со станции
обслуживания, тот прикатил, когда уже совсем стемнело, и,
заглянув под капот, сказал, что работы здесь много, придется
нашу машину отбуксировать на станцию, и раньше чем завтра мы
ее никак не получим.
Б.С. осторожно спросил о цене и механик ответил, подумав,
что ремонт обойдется долларов в сто. Б.С. только горестно
вздохнул - для него такой непредвиденный расход был
разорителен.
- Вот видишь, Олечка, - сказал он, потрепав меня по
плечу, - подтверждение народной мудрости "Мы не настолько
богаты, чтоб покупать дешевые вещи".
Хозяева предложили нам остаться у них ночевать. Мы
позвонили маме, объяснили ей, что случилось. Она сначала
расстроилась, потом успокоилась и лишь попросила Б.С.
проследить, чтоб меня уложили спать в теплой комнате, иначе я
простужусь.
Мы остались в этом огромном пустом доме, где только
шипение радиаторов парового отопления нарушало могильный покой
склепа. На кухне увивалась наемная прислуга - толстая
негритянка в белом переднике. Мистер Крацер, как бы между
делом, сказал, что он, когда приглашает ее помочь, платит ей
по восемь долларов в час - больше, чем получают некоторые с
университетским дипломом.
Перед домом стоял белый спортивный "Корветт" этой
прислуги, и, закончив сервировать стол, негритянка сняла
передник, облачилась в дубленую шубку, по которой в Москве
помирают модницы, и укатила в своем "Корветте". Это и есть
расовая дискриминация по-американски. Дай Бог, чтоб в СССР, да
и в Европе многие-многие белые жили так, как негры в Америке!
Я уж не говорю об Африке. Но если посмотреть с другой стороны,
то все же черная прислуга, разъезжающая в спортивном
"Корветте", прислуживает белому, мистеру Крацеру. Я почему-то
не встречала и не слыхала, чтоб белая прислуга убирала за
черным хозяином. В доме у моего школьного приятеля -
единственного черного в школе, Питера Доутона, не было белой
служанки, хотя папа Питера - адвокат.
Мистер Крацер - хозяин дома, оказался маленьким и старым
евреем. Его жена, миссис Крацер, была высокой и худой, и
выглядела больше американкой, нежели еврейкой. У нее были
светлые, даже желтые волосы. Должно быть, закрашенная седина.
И бриллиантовый, нестерпимо сверкающий, кулон на худой шее. В
доме было еще и третье существо - уродливая кривоногая и очень
старая собака по кличке Джерри. Какая-то помесь бульдога с
таксой. Свой вислый живот с большими сосками она волочила чуть
ли не по полу, а зад ее с обрубленным хвостом вихлял при
ходьбе из стороны в сторону, как у толстой бабы. Джерри была
сукой, но Кличка была явно мужской. У нас в школе есть мальчик
по имени Джерри. Возможно, есть и девочки Джерри. Я не
встречала.
Джерри была удивительно похожа на мистера Крацера. Такая
же круглая с проплешинами голова с торчащими круглыми ушками,
такие же безбровые и сонные от старости глаза. И губы мягкие,
обвислые и мокрые в углах. Я ахнула, когда обнаружила это
сходство. И тут же вспомнила, что ничего нового я не открыла.
Собаки, прожившие долгие годы с хозяевами, становятся похожими
на них. Или, наоборот, хозяева приобретают собачьи черты.
Происходит процесс конвергенции. Взаимное проникновение. Я
знала в Москве одного мальчика, у которого была собака - копия
его отец.
Но зачем далеко ходить за примером! Хулиганский Бобик у
моего дедушки Семы - эта хитрая лисья мордочка, хотя не был
похож на самого деда, но был, как две капли воды - его жена,
бабушка Сима. Такое же острое подвижное лицо. И усики на
верхней губе.
Джерри была похожа на мистера Крацера до непристойности,
а если бы мистер Крацер вдруг лениво зарычал и залаял, а
Джерри заговорила по-английски с еврейским акцентом, я бы не
удивилась.
Я сразу настроилась и против собаки, и против ее хозяина.
От собаки разило псиной, она еле переваливалась на своих
кривых, коротких лапах, сопела и роняла слюни с вислых губ.
Это очень плохой вкус - держать такую собаку в доме. От нее
тянет дряхлостью, разложением, тленом. Попахивает могилой. А
против хозяина я ощетинилась из-за того, что он лез из кожи
вон в тщетных усилиях доказать свою значительность в этом
мире. Даже передо мной. Маленькой девочкой, чье мнение никого
не интересует. Ему же и мне хотелось пустить пыль в глаза,
покрасоваться, вызвать удивление и зависть к его успеху в
жизни. Должно быть, долго сидел в дерьме по уши этот человек,
если ему так важна даже моя похвала.
Я не люблю торжествующее свинство, рыгающую сытость,
когда в мире столько голодных, потуги показать окружающим, что
они ничто по сравнению с имярек, потому что имярек имеет много
денег, а они, окружающие, не смогли накопить столько.
В гостиной, высотой в два этажа, были огромные, во всю
стену, окна из сплошного стекла, за которыми полого уходил
вниз с холма голый лес с пятнами снега на полянах. С огромной
высоты, с потолка из темных брусьев свисала на кованой цепи
огромная люстра тоже из кованого железа, вся из железных
листьев и завитушек с электрическими свечами на них. Напротив
окон - чудовищно большой камин, выложенный диким камнем с
чугунными плитами внутри, на которых вытеснены барельефы
конных рыцарей с пиками наперевес, гоняющихся за диким
кабаном. В этом камине на треноге висел большой задымленный
чугунный котел, в котором мог поместиться кабан в натуральную
величину.
Возле бара устроились на высоких круглых стульях Б.С. и
миссис Крацер, и в ожидании ужина, как это принято в Америке,
потягивали джин с тоником и кусочками льда. Мистер Крацер не
пил спиртного. У него - кислотность. То ли повышенная, то ли
пониженная. Я - не в счет. Мне дали стакан с кокой. Тоже на
льду. И я со стаканом в руке, как собачонка, следовала за
мистером Крацером, который позвал меня осмотреть дом. Так ему
не терпелось похвастать.
- Ты когда-нибудь бывала в таких домах? - спросил меня
мистер Крацер, поглядывая на меня как на какую-нибудь
провинциальную идиотку из малоразвитой страны.
Я ответила, что именно в таком доме никогда прежде не
бывала. Что соответствовало действительности. Я бывала в домах
получше и интереснее и в домах похуже. Но точно в таком не
бывала. Мой ответ удовлетворил мистера Крацера.
- Так вот, деточка, - продолжил он, загадочно поглядывая
на меня, как волшебник, собирающийся показать мне невиданные
чудеса, - посмотри на этот камин и определи, хотя бы
приблизительно, его возраст. А?
Я пожала плечами. Мне совсем неинтересно было отгадывать
его загадки, и, чтоб отделаться, я брякнула:
- Сто лет.
Мистер Крацер закатился счастливым смехом.
- Мало воображения! Дорогое мое дитя, в этом камине
рыцари жарили мясо во времена, описанные в романе... этого...
как его зовут писателя... проклятый склероз.
- Вальтер Скотт, - наугад подсказала я.
- Совершенно верно. Умница. Вальтер Скотт.
- В романе "Айвенго"? - спросила я.
- Возможно, возможно... разве все запомнишь?
Из чего я заключила, что роман он не читал, а Вальтером
Скоттом перед ним козыряли те, что продали ему этот камин.
- Этот камин из замка двенадцатого столетия. Я купил его
в Англии. Его там разобрали, упаковали, а здесь снова собрали,
как было.
Мистер Крацер сиял от удовольствия и все поглядывал на
меня, проверяя, насколько глубоко я потрясена. Я, как могла,
изобразила восторг.
- Это что? - не унимался мистер Крацер. - Ты, наверное,
заметила, какие ступени ведут к дому? Черный гранит. Сплошной.
Не кусками. Знаешь откуда? Из Колорадо. Слыхала про Скалистые
горы? Там когда-то люди сделали состояние на золоте. Вышли в
большие богачи. Так вот, один золотоискатель, сказочно
разбогатев, построил себе дворец. Невиданной красоты! Эти
гранитные ступени из его дворца!
Б.С. попросил водки вместо этих коктейлей, наполовину
разведенных тоником и растаявшим льдом. Заговорила морская
душа.
- О, водки? - воскликнул мистер Крацер. - Пожалуйста! Я
вас угощу русской водкой, из Москвы. Столичная! - с
наслаждением произнес, он по слогам это русское слово.
- Это дело! - обрадовался Б.С., принимая из его рук запо-
тевшую от холода бутылку "Столичной". - Не могу я тянуть
глоточками джин с тоником. Это занятие для женщин или для
хронических алкоголиков. Я люблю по-русски: выпить, так
выпить. И не тянуть канитель. Дайте-ка стакан. И, если
найдется, немного томатного соку.
Нашлись стаканы и нашелся томатный сок. Б.С. налил в
стакан водки до самых краев, в другой - немножко томатного
соку, сказал всем "Будем здоровы", и залпом опрокинул в рот
весь стакан водки. Затем отпил из другого стакана глоток
томатного сока и перевел дух. Хозяева обалдели. А я зарделась
от восторга. Настоящий мужчина! Моряк!
- Надеюсь, этого... вам хватит? - робко спросил мистер
Крацер, протягивая руку к бутылке, чтобы унести ее подальше от
греха.
- Но-но, - отвел его руку Б.С. - Оставьте. Я ведь только
вхожу во вкус.
