тающего снега. В кинофильмах иногда так изображают брошенных
любовниками женщин. С безразличными застывшими лицами. И их
горе очень художественно подчеркивается каплями дождя на
стекле - образ слез в душе бедной женщины. Пошловато. Но,
оказывается, близко к правде.
По стеклу автобуса косо бежала, свертываясь в жгуты,
талая вода, и за стеклом неясно, как мираж, тянулись мокрые
каменные надгробья. Серые. С крестами. И без крестов.
Бесконечные могилы. Мы въезжали в Нью-Йорк через пригородные
кладбища. Католические, протестантские и еврейские. И на том
свете люди селились в гетто. Как на этом свете негры жили
скопом в Гарлеме, евреи - в Квинсе, греки - в Астории.
Впереди, зыбко покачиваясь в струящейся по ветровому
стеклу воде, вставал Манхэттен, упираясь в сырые низкие тучи
неровной линией небоскребов.
Я почувствовала боль. Сначала заломило в спине. В
пояснице. Потом перекинулось в живот. Это не было
расстройством желудка. Боль была иная. Незнакомая мне. Неужели
я заболела? На нервной почве? И вот так и умру на своем
сиденье, согнувшись от спазм, охвативших весь низ живота.
Господи, что со мной? Автобус привезет в Манхэттен мой труп, и
на трупе не обнаружат никаких документов, подтверждающих, что
я - это я. Кроме ключей от дома, болтающихся на моей шее на
длинной цепочке. От какого дома эти ключи? В Нью-Йорке тысячи
домов. А на ключах адреса нет.
Мне не пришлось отпирать дверь. Стоило мне заскрести
ключам в замочной скважине, как за стеклом возникло бледное
мамино лицо с круглыми глазами.
На радостях, что я жива и невредима, она не стала
спрашивать, где я была, а, обняв за плечи, бережно повела в
дом, как ведут раненых солдат с поля боя. В гостиной я рухнула
на диван, схватившись руками за низ живота.
- На тебе лица нет, - заломила руки мама. - У тебя глаза
провалились. Под глазами - синяки.
- Раздень меня.
Когда мама снимала с меня колготки, она вдруг отпрянула.
Колготки были мокрыми. А по моим бедрам текла кровь, пятная
диван.
Мама прижала к груди мои пропитанные кровью колготочки и
воскликнула патетически, как на сцене:
- Поздравляю! Ты стала девушкой!
У меня началась преждевременная менструация. Боль
раздирала мой живот, и оттуда хлестала кровь. Кружилась голова
и тошнило. Я теряла силы.
Мама отнесла меня в ванную. Долго отмывала в горячей
воде. Кровь растворялась в ней, окрашивая в розовый цвет. А по
моим бледным щекам, по синякам под глазами текли бессильные
слезы.
- Не хочу, - как маленький ребенок заскулила я.
- Чего ты не хочешь, глупенькая? - прижала к себе мою
мокрую голову мама.
- Не хочу боли! Не хочу крови! Не хочу быть женщиной! Не
хочу рожать детей! Не хочу плодить таких же несчастных, как я!
Я плакала навзрыд, стоя голой в ванне и прижавшись своим
худеньким длинным телом к маме. И она ревела тоже, беспомощно
обнимая меня. И мы обе сейчас напоминали беззащитную
антилопу-мать с окровавленным теленочком. Стоят и трясутся.
Безрогие. Хрупкие. Одни-одинешеньки.
ОТ АВТОРА
Все персонажи этой книги вымышлены.
Поэтому какое-либо сходство с реальными лицами,
обнаруженное дотошным читателем,
следует считать случайным совпадением.
Нью-Йорк, 1980г.
+-------------------------------------------------------------+
|OCR, правка - Aleksandr Evmeshenko. Если Вы обнаружите ошибки|
|в этом тексте, пожалуйста, вышлите строку из текста с ошибкой|
|по адресам: e-mail: A.Evmeshenko@vaz.ru |
| netmail: 2:5075/10.7 Aleksandr Evmeshenko |
+-------------------------------------------------------------+
