лу равным образом как вызывать, так и предотвращать смерть или совершать
нужную манипуляцию силами: воздействовать на клетки почти напрямую, ока-
зывать на них почти механическое воздействие. С этой мощью ты мог бы
"переключать" смерть или предотвращать ее -- ты мог бы легко предотвра-
тить то, чтобы она наступила тем или иным образом [Мать сделала жест,
означающий перетягивание сознания на ту или иную сторону].
Вуаль, которую следует поднять в материальном сознании земли.
Склонность к истинной позиции. Мир тот же самый, и все истинно. Жизнь та
же самая, а смерти больше нет. Смерть -- это Ложь мира... необходимая
иллюзия, чтобы сражаться с иллюзией ментальной индивидуализации, чтобы
придать ей силу и необходимость вырваться из собственного заточения.
Очевидно, это будет означать новую фазу жизни на земле.
И я ясно вижу линию, -- сказала она, -- линию переживания, ведущую
к этому -- к той точке, где смерть больше ничего не значит. Когда мы до-
беремся туда, то сможем сказать: что же, теперь смерть больше ничего не
значит. Только тогда можешь ты быть уверен... Ты можешь покорить смерть
лишь тогда, когда она больше не имеет смысла.
Такова истинная позиция. Позиция, в которой смерть больше не имеет
смысла.
Не интеллектуальная позиция: клеточная позиция.
Темная клеточная периферия, которую следует вылечить или очистить.
XVIII. ИЗМЕНЕНИЕ ВРЕМЕНИ
В течение лет Мать переходила от жизни к смерти и от смерти к жизни
в микроскопическом головокружительном маятниковом движении -- смерть
каждую минуту, можно было бы сказать -- в попытке познать секрет перехо-
да, той маленькой секунды, когда жизнь уходит, и вы вступаете в
смерть... Теперь мы более или менее понимаем этот процесс, и он может
показаться достаточно рациональным, но пойдите и скажите умирающему те-
лу, что его смерть "рациональна"! Ей действительно нужно было иметь
стальные нервы. Когда вы не знаете, как проходит процесс, вы просто
спрашиваете себя: это "преклонный возраст", признаки "конца"? Как раз
это неустанно бормотали все "образчики" вокруг нее -- за исключением то-
го, что эти образчики не были больше "вокруг нее", они были внутри, в
Матери, и это было так, "как если бы" ее собственное тело имело все их
реакции. Так что же делать?... Конечно, я замечал маленькие "скатывания"
Матери в "трудное" (!) состояние, можно было бы сказать, и я также наб-
людал, что они совпадали во мне с состоянием, напоминающим сдерживаемый
ураган: все скрипело. И наконец я сказал об этом Матери: "Странно, что
всякий раз, когда тебе трудно, во мне все скрипит." О, мой мальчик, я
как раз собиралась тебе сказать: не будь в плохом настроении, это отзы-
вается во мне болью! Вот так оно и происходило. Были все болезни малень-
ких образчиков вокруг нее (или на расстоянии: тысячи образчиков -- они
были повсюду). И она действительно должна была пройти через смерть каж-
дого. Каждую секунду я ловлю себя на том, что бываю этим, бываю тем, де-
лаю это, делаю то -- все вещи, которых не должно быть! Все приходит ко
мне таким вот образом, как если бы оно было во мне, и я ловила себя на
том, что являюсь этим или тем... Затем нечто говорит (все это в сознании
тела), тело говорит: "О, я все еще в этом положении, не могу поверить!"
И мгновенный ответ: "Но разве ты не видишь, разве ты не видишь пользу
этого?" И затем мне показывается вся сеть движений, вибраций, реакций,
действий... Все имеет смысл, у всего есть свое место! Ты можешь очень
хорошо видеть, что это эгоизм, именно эгоизм, который ищет индивидуаль-
ного личного совершенства: вместо поисков общего прогресса он хочет лич-
ного прогресса и все еще создает деления, где их нет, разделения, где
их не существует, и что следует принять то движение, которое происходит
[через тело], так чтобы ЦЕЛОЕ могло следовать своим ходом -- это очень,
очень интересно. Мать сказала это очень спокойно спустя лишь несколько
минут после "скатывания" в нечто, что ужаснуло бы кого угодно. И она до-
бавила: Все должно прогрессировать одновременно, невозможно отделить
один кусок и сделать его совершенным -- такого не может быть! Это не
возможно. Это не так, что этого не должно быть: это просто НЕ МОЖЕТ
быть. Все связано друг с другом.
Но это бескрайняя работа...
Сейчас мы можем понять причину того ужасного маятника; но Мать сама
не совсем понимала, куда все это ведет. Это должно подчиняться неким за-
конам (законам, выражающим Мудрость, которая превосходит нас), потому
что кажется, что все это следует какой-то кривой, которую я не понимаю,
так как нахожусь на кривой. Лишь когда это кончится, когда ты окажешься
в конце, ты действительно поймешь эту вещь, но я нахожусь как раз посе-
редине, возможно, в самом начале... Мать никогда не "понимала" (некото-
рым образом, это мы должны понимать): она прокладывала путь. Она прожи-
вала явление. А в конце?... Мы по-настоящему поймем явление, лишь когда
все будет сделано. Возможно, мы просто пытаемся "приручить" его, чтобы
оно раскрыло себя быстрее.
Другая комната
Как бы там ни было, казалось, что "кривая" всегда упиралась в одну
явно выраженную точку: Довольно странно -- есть нечто, что случается со
мной все время, по меньшей мере, пятьдесят раз за день (и особенно ночью
это очень, очень ясно), это как... переходить из одной комнаты в другую,
или из одного дома в другой, и ты переступаешь через дверь или стену, не
осознавая этого, автоматически... И "Стена" Шри Ауробиндо внезапно ока-
зывается перед нами, ярко освещенная и наделенная смыслом. И затем, быть
в одной "комнате" внешне транслируется довольно комфортабельными услови-
ями, в которых вовсе нет боли, нигде, и есть великий покой, радостный
покой крайней недвижимости -- короче говоря, идеальное состояние, кото-
рое иногда может длиться очень, очень долго. Но внезапно, по непонятной
и неуловимой причине (я еще не способна обнаружить "как" и "почему"),
ты... ПАДАЕШЬ, попадаешь в другую комнату или другой дом, как если бы
внезапно ты обо что-то споткнулся, и сразу же это отзывается болью здесь
или там... Другими словами, эти два состояния теперь отчетливо различимы
-- отчетливо различимы -- но я еще не нашла "как" и "почему", не знаю,
вызывается ли это нечто приходящим "снаружи" или просто это старая
складка -- да, как старая складка на одежде: ты знаешь, как ее не разг-
лаживай, она появляется снова. Так что, когда я в состоянии старой
складки... Вся мировая боль в старой складке. Но где же эта "складка"? И
Мать снова и снова возвращалась к тому переживанию, как бы пытаясь вых-
ватить его секрет, как если бы смерть была ничем иным, как малюсенькой
вещью, которая заставляет вас сползать в "другую комнату" -- мы подхва-
тываем смерть в действии, можно было бы сказать. Я нахожусь в некой по-
зиции, в которой все течет, течет как спокойная река тихого умиротворе-
ния -- это поистине чудесно: все творение и жизнь, все движения и вещи,
все ПОДОБНО ОДНОЙ ЕДИНСТВЕННОЙ МАССЕ. И это тело составляет однородную
часть того целого, и все течет в бесконечность как спокойная и улыбающа-
яся река умиротворения. А внезапно, бац! Ты спотыкаешься. Снова ты ОБУС-
ЛОВЛЕН, ты находишься где-то, в определенный момент времени. И затем по-
является боль здесь, боль там, боль... Эта "обусловленность" возвращает
память тюрьмы. И кажется, что эта тюрьма также связана с определенным
восприятием времени. Если бы я только могла найти механизм! -- восклик-
нула Мать... Очевидно, во мне есть нечто, что связано с другими и что
отвечает. Но я не могу порвать эту связь. Я не заинтересована в том,
чтобы найти это только для самой себя, ведь не для этого я здесь оста-
юсь! Я должна найти механизм.
Затем, внезапно, Мать смогла назвать этого виновника -- но гранди-
озного виновника, возможно, того самого, который вызывает смерть и, уж
определенно, все наши боли. Называть его означает уже изгонять его. За-
нятное "визуальное" переживание. Я шла навестить неких людей, которые
жили на том берегу реки. Вода в этой реке была обычно темной, и требова-
лась лодка или что-то, на чем можно было бы переправиться через реку. Но
вчера я была в таком особом состоянии, что я села на воду и сказала:
"Пойду туда". И, совершенно естественно, поток чистой кристальной воды
просто подхватил меня и понес туда, куда я хотела. Это было очень прият-
ное ощущение: я сидела на воде, все улыбалось, и фить! Я была доставлена
на другой берег. Я сказала себе: "Ах, очень хорошо! Так всегда и будет?"
И когда я возвращалась, то сделала то же самое. Я сказала: "Пойду ту-
да"... Но пришел кто-то (это все символические персонажи, которые состо-
ят из частей существа людей, окружающих меня: я не могу сказать "этот
человек" или "тот человек", но нечто в этом или том человеке отображает-
ся в таких персонажах). Он был как "большой брат", который помогает при
определенных обстоятельствах (например, если есть лодка, этот брат пра-
вит ею), так вот, он пришел и сказал: "Да, я знаю, как сделать это" и
начал пытаться. Я ответила: "Нет, боже упаси! Ты испортишь все! Мне
просто нужно сказать: Я ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все будет сделано." Пока он
пытался заставить меня пересечь реку на его собственный манер, вода ста-
ла темной, и я начала тонуть! Поэтому я запротестовала, сказав: "Нет,
нет , нет. Совсем не так. Все, что требуется для ТОГО -- это сказать Я
ХОЧУ ПОЙТИ ТУДА, и все сработает"... А вода была такой реальной! Такой
чистой и прозрачной, с маленькими "барашками" и темно-синими глубинами,
но поверхность была совершенно ясной и прозрачной, как бы бесцветной.
Переживание было столь реальным, что я могла чувствовать холод воды. И
приятное ощущение того, что сидишь на чем-то очень мягком и прохладном и
быстром, несущем меня... А когда пришел "большой брат" и начал хвастать-
ся, что все знает и хочет доставить меня на другой берег, то вода стала
становиться темной, как обычно выглядит река, то есть непрозрачной, жел-
товатой или сероватой. И Мать оставалась задумчивой... Должно быть, это
продолжение того переживания, когда переходишь из одной комнаты в дру-
гую. Я начинаю схватывать ключ. Действительно, это показывает весь меха-
низм перехода от ясной жизни к мутной жизни, от простой и прямой жизни к
жизни болезненной и усложненной... и смертной жизни. Жизнь в сети и вне
сети.
Кто этот "большой брат"?
После недолгого раздумья Мать внезапно сказала: Думаю, он обознача-
ет материальное знание, то есть высшее использование физического Разума,
который блокирует переход в истинную комнату. Потому что я просто гово-
рила: ХОЧУ ДОБРАТЬСЯ ТУДА (другими словами, кристальная воля, чистая и
императивная). Мне просто нужно сказать Я ХОЧУ ТУДА!
Физический Разум заставляет вас соскальзывать в смертную комнату.
И внезапно я вспомнил историю, которую мадам Александра Дэвид-Нил
рассказала Матери в начале этого века: о той речке в Индокитае, которую
она перешла в медитации (она по обыкновению медитировала во время ходь-
бы), не зная как, и перед которой она снова оказалась, когда вышла из
медитации; и теперь она уже вынуждена была переплыть ее. Это кристально
ясно, как видение Матери! Физический Разум спит (убаюканный в медитации)
и не замечает речки, и вы запросто пересекаете ее. Вы пробуждаетесь (или
выходите из медитации) и замечаете речку -- и вы вынуждены ее переплыть
или использовать лодку, приспособление: миллионы приспособлений и ухищ-
рений, которые Разум выстроил в своей тюрьме. Именно физический Разум
замечает трудность, замечает болезнь, замечает смерть, замечает мутную
воду -- он и есть катастрофический "большой брат". Большой брат, который
столь изобретателен в предотвращении катастроф, которые он сам же и вы-
думал. Он изобрел буквально все!... Он выдумал даже смерть -- изобрел
