повсюду в старом городе-крепости должно было быть много
расставаний. К этому времени в рядах Товарищей было, как сказал
Гидарий, около сотни коритан, и у многих других в городе были
девушки. Некоторые (видит Бог, я всегда старался удержать их от
этого, когда только мог) успели жениться с тех пор, как мы
устроили здесь нашу ставку. Расставания, исполненные обещаний в
один прекрасный день вернуться или послать за девушкой...
Расставания с легкой душой, поцелуем и новым ярким ожерельем и
без каких бы то ни было обещаний... Однако это были не только
расставания, потому что когда мы наконец выступили, наш обоз
пополнился четырьмя или более десятками отважных девиц, которые
ехали в легких повозках, перевозящих мельницу и полевую кузню,
или, подоткнув юбки до колен, шли свободным, размашистым шагом
среди погонщиков и нагруженных вьючных пони.
Это не так уж плохо, когда за войском следует несколько
женщин, при условии, что они будут достаточно выносливыми и
энергичными, чтобы самим позаботиться о себе и не обременять
мужчин; их умение готовить имеет свои преимущества, а забота о
раненых может означать для тех разницу между жизнью и смертью.
Но, конечно, когда женщин мало, а мужчин много, это всегда
чревато неприятностями, и они возникают тогда, когда несколько
мужчин одновременно пожелают одну и ту же девушку или когда
кто-нибудь захочет, чтобы какая-то девушка принадлежала только
ему и никому больше. Именно тогда Братство начинает
распадаться. Мой Бог! Именно тогда Братство начинает
распадаться. Я дал знать по войску, что как только первые слухи
о неприятностях из-за женщин достигнут моих ушей, я брошу весь
их выводок на месте, где бы мы не находились. И оставил дело на
этом.
Молодой вождь и охотник, которые принесли мне известие о
высадке Хенгеста, пошли с нами как проводники. В течение первых
трех дней охотник вел нас на север - сначала по дороге, потом
по петляющим болотным тропкам, которые придерживались участков
твердой земли между камышами, извилистыми полосками воды и
зарослями ивы и терновника; предоставленные самим себе, мы
безнадежно заблудились бы здесь через какой-нибудь час; и даже
так наши лошади то и дело брели по щетки в темной, кисло
пахнущей жиже. Как-то в сумерки мы прошли мимо обгоревших
остатков саксонского поселения - дело наших рук за предыдущий
год - и кто-то, может быть, дикая кошка, зарычал на нас из
развалин. Спустя три дня мы начали подниматься из топей к
волнистой равнине и низким холмам, где посвист ветра в сухих
кустиках вереска резал нам уши после нежной песни, которую мы в
течение стольких лет слышали над болотами. А на четвертый вечер
мы вышли на дорогу, ведущую от Лагентуса к Эбуракуму, и
повернули вдоль нее на север. Разведчик, который уже вышел за
пределы своей территории, повернул здесь назад, к своим
охотничьим тропам, а молодой вождь, для которого этот край был
родным, занял его место в качестве проводника.
В двух переходах к северу дорога пересекала какую-то реку,
проходя по широкому мощеному броду, охраняемому одним из тех
угрюмых, заброшенных сторожевых постов, которые все еще
усеивают округу. И здесь-то мы и встретили саксонское войско,
стоящее под своими белыми знаменами- бунчуками.
Прослышали ли они о нашем приближении и выдвигались нам
навстречу или же думали зайти с тыла на наши старые позиции в
Линдуме и застать нас врасплох, я не знаю; да теперь это и не
имеет значения. Мы вступили в бой при первом свете пасмурного и
ветреного октябрьского утра, и по пропитанным влагой остаткам
прошлогоднего папоротника хлестал дождь. У них было
преимущество в расположении: их левый фланг, стоящий близ реки,
был защищен мягкой, болотистой почвой, а правый - густой
порослью терновника. Они значительно превосходили нас числом,
за что мы должны были благодарить Гидария; и наши тетивы
ослабли от дождя, который, естественно, был нипочем метательным
топорикам, которыми были вооружены многие из них. Мы, со своей
стороны, имели преимущество в коннице, что при таком узком
фронте не более чем уравнивало шансы. К полудню все было
закончено; короткое, страшное, кровавое дело. Никто из нас не
добился победы; и те, и другие были слишком сильно потрепаны,
чтобы еще раз начать боевые действия в этом году.
Хенгест и его войско отступили обратно в Эбуракум, а мы
направились в Дэву, которую до сих пор называют Городом
Легионов. Это был очевидный выбор для зимних квартир -
обширные пастбища за спиной и богатые зерном земли Мона
неподалеку. Но нам пришлось дорого заплатить за то, чтобы
добраться туда, и не один из наших раненых умер по дороге.
Наконец мы проделали весь этот путь - как нельзя вовремя - и
под бешеными порывами западного ветра и проливным дождем,
который уже начал превращать высохшие за лето болота в
сочащуюся сквозь мох жижу, въехали в Дэву; и люди, и лошади
шатались от усталости и были накоротке с голодом. Нам было не
впервой находить себе пропитание на месте, но горы в октябре не
так уж богаты пропитанием - что для людей, что для животных.
Молодой вождь, который был ранен в плечо, поднялся с нами
довольно высоко в горы, но дальше не пошел. Он сказал, что его
деревня находится меньше чем в дне пути к востоку, но когда мы
вернемся весной, он присоединится к нам. Мы дали ему одну из
вьючных лошадей, потому что он совсем ослабел от своей раны, и
наши пути разошлись, и он поехал прочь, обернувшись один раз,
чтобы помахать нам с гребня своих родных холмов, прежде чем они
скрыли его у нас из виду. Потом я иногда гадал, доехал ли он до
своей деревни. Мы его больше не видели.
Глава восьмая. Ветер с севера
Я не очень хорошо знал Дэву, но между Арфоном и Городом
Легионов всегда существовали дружественные связи; я был там раз
или два в детстве, потом еще раз, когда мы привезли
септиманских лошадей, и в последний раз - несколько лет назад,
когда я воспользовался мягкой зимой для мимолетного визита в
Арфон и Дэву, чтобы самому посмотреть, как обстоят дела в
племенных табунах и на учебных выгонах, а не посылать весной
Бедуира или Фульвия, как я делал в другие годы. Так что теперь,
услышав, как тяжелые удары копыт Ариана гулко отдаются под
аркой ворот, я внезапно почувствовал, что нашел свое прибежище,
что вернулся к знакомым местам. И, несомненно, было похоже на
то, что Дэва меня помнит. Пока мы устало ехали по заросшим
сорняками улицам к серой, нахмуренной крепости, вокруг нас
собирался народ; сначала горстка, потом, по мере того, как
разносился слух о нашем прибытии, все больше и больше, так что
в конце концов, когда мы шумно въезжали в никем не охраняемые
Преторианские ворота, рядом с нами, выкрикивая приветствия и
требуя новостей, бежала половина города.
На выметенном ветром плацу я соскочил со спины Ариана и
пошатнулся, не удержавшись на сведенных судорогой ногах, а
потом остался стоять, положив руку на опущенную, потемневшую от
дождя лошадиную шею, и оглядываясь по сторонам, пока остальные
с топотом въезжали во двор и тоже спешивались. Я предполагал,
что старая крепость может уже быть заполнена поселенцами из
города, но если не считать нескольких одетых в лохмотья теней,
высыпавших у меня на глазах из разных закоулков, она была такой
же пустой, какой ее оставили легионы. Отток людей в провинцию,
опустошающий в наши дни большинство крупных городов, в Дэве,
возможно, произошел быстрее - потому что Кинмарк, который
любил города не больше, чем Кадор, вернул столицу своего
маленького приграничного государства в замок Элдервудс, где его
предки правили до того, как пришли Орлы. Город умирал во сне,
как умирает старый, измученный человек; а пока здесь хватало
места всем, и не было нужды забираться наверх, в заброшенную
крепость.
Бедуир и Кей стояли рядом со мной, все еще держа под уздцы
своих усталых лошадей. Гуалькмай суетился среди запряженных
мулами повозок с ранеными, заезжавших во двор.
- Освободите несколько бараков и заведите людей под
крышу, - распорядился я. - Нам придется использовать часть
пустых бараков и главное зернохранилище под конюшни - в
стойлах мы сможем разместить не более шестидесяти лошадей; эта
крепость использовалась в последний раз еще до того, как
легионы перешли на конницу, - я повернулся к какому-то старику
с военной выправкой, опирающемуся на красивый резной посох;
жители города расступились перед ним, словно он был важной
персоной. - Отец, это ты здесь командуешь?
Прямая линия его рта изогнулась внезапной насмешливой
улыбкой.
- В эти дни я никогда не знаю, называть ли себя
старейшиной или Верховным магистратом; но да, я действительно
здесь командую.
- Хорошо. Тогда нам нужны дрова для костров, пища для нас
и корм для лошадей. Как ты сам видишь, они не в таком
состоянии, чтобы их сейчас выпустить на пастбища. Твои люди
могут это сделать?
- Они это сделают.
- И еще свежие мази и повязки для раненых - вон тот
невысокий человек со скрюченной ногой скажет вам, что ему
нужно, и, Бога ради, дайте ему это, что бы это ни было.
- Хоть половину моего королевства, - ответил старик. Он
глянул на толпу глазеющих на нас горожан и совершенно
изменившимся голосом - словно говорил, перекрывая рев ветра,
совсем другой человек - быстро и без суеты подозвал к себе
нескольких людей и отдал распоряжения. Потом, когда эти женщины
и мужчины рассыпались во все стороны, чтобы выполнить его
приказ, он подошел, опираясь на свой посох, и встал рядом со
мной у края барака, который немного защищал нас от проливного
дождя.
- Пройдет какое-то время, прежде чем смогут привезти
корма; в Дэве не так много кормов, чтобы их хватило для такого
количества лошадей, нам придется послать за ними на одну-две
большие фермы; но корма будут.
- Вы хорошо нас принимаете, - сказал я, развязывая
ремешки своего округлого шлема и стаскивая его с головы.
- Может быть, незнакомцев мы принимали бы хуже, но разве
ты не из рода лордов Арфона?
Я внутренне усмехнулся тому, как осторожно он это
сформулировал.
Он продолжал:
- И разве твои племенные кобылы не пасутся, так сказать,
под самыми нашими стенами? Мы думаем о тебе как о друге - как
об Артосе Медведе - прежде чем вспоминаем, что ты Арториус,
граф Британский.
- Это полезный титул. Он дает мне определенный авторитет
среди правителей. Но Артос Медведь звучит более по-дружески.
Вокруг меня вовсю трудились Товарищи, вместе с конюхами и
погонщиками. Молодой священник с изможденным лицом, появившийся
неизвестно откуда, помогал Гуалькмаю с ранеными; измученных
лошадей уводили прочь. Эмлодд, жизнерадостный веснушчатый
парень, сменивший Флавиана на посту моего оруженосца, подошел,
чтобы взять у меня Ариана, и я хотел было повернуться и
заняться своим собственным делом, но старик остановил меня,
легко прикоснувшись к моей руке; его взгляд следовал за двумя
Товарищами, которые в этот момент, спотыкаясь и поддерживая
третьего, брели мимо, чтобы укрыться в проеме ближайшей двери.
- Вы сражались и вышли из боя с потерями, и сегодня
вечером у вас будут другие дела, кроме как рассказывать
истории, но помни, что когда у тебя появится свободное время,
мы будем рады узнать, что произошло, - Это касается и нас
вместе со всей остальной Британией.
Я сказал:
- Тут почти нечего рассказывать - безрезультатно
закончившееся сражение к югу от Эбуракума. Но сегодня вы можете
