уважаемая Йеннифэр из Венгерберга. Крах ан Крайт поклонился.
- Будь благословенна, почтенная мать Сигрдрифа. Жрица была высокая,
почти с Казаха ростом, а значит - на голову выше Йеннифэр. У нее были
светлые волосы и глаза, продолговатое, не очень красивое и не очень
женственное лицо.
"Где-то я ее уже видела, - подумала Йеннифэр . - Недавно. Где?" - На
лестнице Каэр Трольда, ведущей к порту, - с улыбкой напомнила жрица. -
Когда драккары выходили из пролива. Я стояла выше тебя, когда ты
оказывала помощь уже начинавшей рожать беременной женщине, не заботясь о
платье из очень дорогого камлота. Я это видела. И уже никогда не поверю
байкам о бесчувственных и расчетливых чародейках.
Йеннифэр откашлялась, наклонила голову в поклоне. - Ты стоишь пред
алтарем Матери, Йеннифэр. Да снизойдет на тебя милость ее. - Почтенная,
я... Я хотела смиренно просить...
- Молчи. Ярл, у тебя наверняка достаточно много дел. Оставь нас одних
здесь, на Хиндарсфьялле. Мы сумеем понять друг друга. Мы - женщины. Не
важно, чем мы занимаемся, не важно - кто мы; мы всегда служим той,
которая одновременно и Дева, и Матерь, и Старуха. Опустись рядом со мной
на колени, Йеннифэр. Склони голову пред Матерью.
***
- Снять у богини с шеи Брисингамен? - повторила Сигрдрифа, и в ее
голосе было больше недоверия, чем праведного гнева. - Нет, Йеннифэр .
Это просто невозможно. Дело даже не в том, что я не осмелюсь. Даже если
б я отважилась, Брисингамен снять невозможно. У ожерелья нет застежки.
Оно намертво сплавлено с изваянием.
Йеннифэр долго молчала, спокойно изучая жрицу.
- Если б я знала, - сказала она наконец холодно, - я сразу же отплыла
бы с ярлом на Ард Скеллиг. Нет-нет, я вовсе не считаю потерянным время,
проведенное в беседе с тобой. Но у меня его очень мало. Поверь мне,
очень. Признаюсь, меня обманули твои доброжелательность и сердечность...
- Я доброжелательна, - спокойно сказала Сигрдрифа. - Твоим планам я
тоже сочувствую всем сердцем. Я знала Цири, я любила эту девочку, меня
волнует ее судьба. Я восхищаюсь тобой и той решительностью, с которой ты
собираешься идти на помощь ребенку. Я выполню любое твое желание. Но не
Брисингамен, Йеннифэр. Не Брисингамен. Об этом не проси.
- Сигрдрифа, чтобы отправиться на помощь Цири, мне необходимо
получить некоторые сведения. Кой-какую информацию. Без этого я
бессильна. Знания и информацию я могу получить только путем
телекоммуникации. Чтобы связываться на расстоянии, мне нужно построить
при помощи магии магический артефакт - мегаскоп.
- Устройство вроде вашего знаменитого хрустального шара?
- Гораздо более сложное. Шар обеспечивает телесвязь исключительно с
другим, сочетающимся с ним шаром. Даже у местного краснолюдского банка
есть такой шар, используемый им для связи с центральным банком. У
мегаскопа намного большие возможности... Впрочем, к чему
теоретизировать. Без бриллианта все равно ничего не получится. Ну что ж,
давай прощаться... - Не спеши так...
Сигрдрифа встала, прошла через неф, остановилась перед алтарем и
изваянием Модрон Фрейи.
- Богиня, - сказала она, - покровительствует также вещуньям,
ясновидящим, телепаткам. Это символизируют ее священные животные: кот,
который слышит и видит укрытое, и сокол, который видит сверху. Это
символизирует драгоценность богини - Брисингамен, ожерелье ясновидения.
Зачем строить какие-то видящие и слышащие приборы, Йеннифэр ? Не проще
ли обратиться за помощью к богине?
В последний момент Йеннифэр удержалась, чтобы не выругаться. Как ни
говори, а это было место культа.
- Подходит время вечерней молитвы, - продолжила Сигрдрифа. - Вместе с
другими жрицами я посвящу себя медитации. Буду просить богиню помочь
Цири. Той Цири, которая не раз бывала здесь, в храме, не раз глядела на
Брисингамен на шее Великой Матери. Пожертвуй еще часом или двумя твоего
бесценного времени, Йеннифэр. Останься здесь, с нами, на время молитвы.
Поддержи меня, когда я буду молиться. Поддержи мыслью и присутствием. -
Сигрдрифа... - Я прошу. Сделай это для меня. И для Цири.
***
Драгоценность Брисингамен. На шее богини. Йеннифэр сдержала зевоту.
"Хоть какое-нибудь бы пение, - подумала она, - какие-нибудь
заклинания, какие-нибудь мистерии... Какой-нибудь мистический
фольклор... Было б не так нудно, не так бы клонило в сон. Но они просто
стоят на коленях, склонив головы. Неподвижные, молчаливые...
А однако могут, когда хотят, оперировать Силой, и порой - не хуже
нас, чародеек. И по-прежнему остается загадкой, как они это делают.
Никакой подготовки, никакого обучения, никаких занятий... Только
медитация и молитва. Вдохновение? Разновидность самогипноза? Так
утверждала Тиссая де Врие... Они черпают энергию бессознательно, в
трансе, и в трансе обретают способность ее преобразовывать подобно тому,
как делаем мы нашими заклинаниями. Трансформируют энергию, трактуя это
как дар и милость божества. Вера дает им силу.
Почему нам, чародейкам, никогда не удавалось ничего подобного?
А что, если попытаться? Воспользоваться атмосферой и аурой этого
места? Ведь я могла бы сама погрузить себя в транс... Ну, вот хотя бы
глядя на этот бриллиант... Брисингамен... Интенсивно размышляя о том,
как изумительно он выполнял бы свою роль в моем мегаскопе...
Брисингамен... Он горит, как утренняя звезда там, во мраке, в дыме
кадил и коптящих свечей..." - Йеннифэр ! Она подняла голову.
В храме было темно. Сильно пахло дымом. - Я уснула? Прости... -
Прощать нечего. Иди за мной.
Снаружи ночное небо горело мерцающим, меняющимся как в калейдоскопе
светом. Полярное сияние? Йеннифэр протерла глаза, пораженная увиденным.
Aurora borealis <Северное сияние (лат.).>? В августе? - Чем ты можешь
пожертвовать, Йеннифэр ? - Не поняла.
- Готова ли ты пожертвовать собой? Своей бесценной магией?
- Сигрдрифа, - зло ответила она. - Не испытывай на мне свои
вдохновенные штучки. Мне девяносто четыре года. Но прими это как тайну
исповеди. Я открываюсь тебе только для того, чтобы ты поняла, что нельзя
относиться ко мне, как к ребенку.
- Ты не ответила на мой вопрос.
- И не собираюсь. Ибо это мистицизм, который я не принимаю. Я уснула
во время вашего моления. Меня оно утомило. Потому что я не верю в твою
богиню.
Сигрдрифа отвернулась, а Йеннифэр помимо воли вздохнула. Очень
глубоко.
- Не скажу, что твое неверие мне льстит, - сказала женщина с глазами,
заполненными расплавленным золотом. - Но разве твое неверие что-нибудь
изменит?
Единственное, что Йеннифэр была в состоянии сделать, это выдохнуть.
- Придет время, - сказала златоглазая женщина, - когда абсолютно
никто, включая детей, не будет верить в чародеек. Я говорю тебе это
намеренно зло. В виде реванша. Пошли.
- Нет. - Йеннифэр наконец удалось переломить пассивные вдохи и
выдохи. - Нет! Никуда я не пойду? Довольно! Это наговор или гипноз.
Иллюзия! Гране! У меня выработаны защитные механизмы... Все это я могу
развеять одним-единственным заклинанием, вот так! А, дьявол...
Златоглазая подошла ближе. Бриллиант в ее ожерелье горел как утренняя
звезда.
- Ваша речь постепенно перестает служить взаимопониманию, - сказала
она. - Она превращается в искусство ради искусства, чем менее она
понятна, тем считается более глубокой и мудрой. А ведь я призывала вас
уже тогда, когда вы только и умели, что "Э-э-э-э" да "Гу-гу". Идем. -
Это иллюзия, транс... Никуда я не пойду! - Я не собираюсь тебя
принуждать. Это было бы позорно. Ведь ты разумная и гордая девушка. С
характером.
Равнина. Море трап. Вересковые заросли. Камень, выступающий из
вересков, будто спина притаившегося хищника.
- Ты возжелала обладать драгоценностью, Йеннифэр. Я не могу ее тебе
дать, предварительно не уверившись кое в чем. Я хочу проверить, что в
тебе сокрыто. Поэтому я привела тебя сюда, на то место, которое с
незапамятных времен было и осталось местом Силы и Могущества.
Утверждают, что твоя бесценная магия действует всюду. Кажется, стоит
протянуть руку. Ты не боишься ее протянуть?
У Йеннифэр пресеклось дыхание. Она молчала, не в состоянии произнести
ни единого слова.
- Сила, способная преобразовывать мир, - сказала женщина, которую
нельзя было называть по имени, - есть, по-твоему, Хаос, искусство и
наука? Проклятие, благословение и прогресс. А случайно, не есть ли она
Вера? Любовь? Жертвенность?
Слышишь? Поет петух Камби. Волна бьет о берег. Волна, которую
разрезает нос Нагльфара. Поет рог Хеймдалля, стоящего лицом к врагу на
радужной дуге Бифроста. Подступает Белый Хлад, надвигаются Вьюга и
Пурга... Земля дрожит от содроганий Змея...
Волк пожирает Солнце. Луна чернеет. Есть только холод и тьма.
Ненависть, месть и кровь...
На чью сторону ты встанешь, Йеннифэр ? Где ты будешь - на восточном
или же на западном краю Бифроста? Будешь с Хеймдаллем или против него?
Поет петух Камби.
Решай, Йеннифэр. Выбирай. Ибо только для того вернули тебе некогда
жизнь, чтобы ты в нужный момент могла свершить выбор. Свет или Тьма?
- Добро и Зло, Свет и Тьма, Порядок и Хаос? Все это лишь символы, в
действительности такой полярности не существует! Свет и Тьма есть в
каждом, немного того, немного другого. Это бессмысленный разговор.
Бессмысленный. Я не принимаю мистицизм. Ты и Сигрдрифа считаете, что
Волк пожирает Солнце. Я же знаю, что это - затмение. И пусть так оно и
останется. Останется? Что?
Она почувствовала, как земля уходит из-под ног, как какая-то
чудовищная сила выкручивает ей руки, ломает суставы в плечах и локтях,
натягивает позвонки, словно при пытке страппадо. Она крикнула от боли,
рванулась, открыла глаза. Нет, это не был сон. Это не мог быть сон. Она
висела на дереве, распятая на ветвях огромного ясеня. Высоко над ней
кружил сокол, под ней, внизу, во мраке, слышалось шипение змея, шелест
трущихся одна о другую чешуек.
Что-то пошевелилось рядом. По ее напряженному, измученному болью
плечу пробежала белочка.
- Ты готова? - спросила белочка. - Готова ли ты к самопожертвованию?
Чем ты готова пожертвовать?
- У меня нет ничего! - Боль ослепляла и парализовывала. - И даже если
б было, я не верю в смысл такого самопожертвования! Я не хочу страдать
ни за какие миллионы! Я не хочу страдать вообще! Ни за кого и ни ради
кого!
- Страдать не хочет никто. А ведь это - удел каждого. Просто
некоторые страдают сильнее. Не обязательно по собственному выбору. Дело
не в том, что ты терпишь страдания. Дело в том, как ты их терпишь.
***
Янка! Яночка!
Забери от меня это горбатое уродище! Я не хочу ее видеть!
Это твоя дочка, точно так же, как. и моя. Да? Мои дети - нормальные.
Как ты смеешь... Как ты смеешь намекать... Это в твоей эльфьей родне
были чаровницы. Это ты прервала первую беременность. Вот все из-за чего.
У тебя порченая эльфья кровь и лоно, женщина. Поэтому ты рожаешь уродов.
Это несчастное дитя... Такова была воля богов! Это твоя дочь, точно так
же, как и моя! Что мне было делать? Удушить ее? Не перевязывать
пуповину? Что мне делать теперь? Вывезти ее в лес и оставить там? Чего
ты, о боги, от меня хочешь? Папа! Мама! Вон, чудовище!
Как ты смеешь! Как ты смеешь бить ребенка! Стой! Куда ты? Куда? К
ней, да? К ней?
Да, женщина. Я - мужчина, мне вольно удовлетворять желание, где хочу
и когда хочу. Это мое естественное право. А ты мне отвратительна. Ты и
плод твоей вырожденной матки. Не жди меня к ужину. Я не приду ночевать.
Мама... Почему ты плачешь?
Зачем ты бьешь меня и отталкиваешь? Ведь я была послушной.
