насытится. Может статься, что ваш трактат мгновенно перестанет стоить
чего-либо. Только что мы говорили о Фольтесте Темерийском, который
договорами с Нильфгаардом сумел купить себе всего-навсего шестнадцать
дней мира...
- О, дорогой мой, - отмахнулся Эстерад. - Это, знаешь ли, не
аргумент. С договорами о мире дела обстоят так же, как с супружескими
пактами - их не заключают с мыслью об измене, а коли уж заключают, то не
подозревают в измене противную сторону. А кому это не нравится, тот
пусть не женится. Ибо нельзя стать рогачом, не будучи женатым, но,
согласись, страх перед рогами - обидное и довольно смешное оправдание
вынужденного целибата. А рога в семейной жизни не должны быть темой для
рассуждений типа "что было б, если бы?". До тех пор, пока рога не
выросли, и говорить не о чем... Кстати, о рогах: как чувствует себя
супруг прелестной Мари, маркизы де Мереей, реданский министр финансов?
- Ваше королевское величество, - натянуто поклонился Дийкстра, -
располагает достойными зависти информаторами.
- А и верно, располагаю, - согласился король. - Ты удивился бы,
узнав, сколькими и сколь хорошими. Но и тебе нечего стыдиться своих.
Тех, которые отираются при моих дворах здесь и в Понт Ванисе. О, слово
даю, любой из них достоин высочайшей похвалы. Дийкстра даже бровью не
повел.
- Эмгыр вар Эмрейс тоже не испытывает недостатка в хороших и удачно
пристроенных агентах. Поэтому повторяю: государственные интересы Ковира
- нейтралитет и принцип pacta sunt servanda <договора следует выполнять
(лат.).>. Ковир не нарушает заключенных договоров. Ковир не нарушает
договоров даже ради того, чтобы опередить нарушение договоров противной
стороной.
- Осмелюсь заметить, - сказал Дийкстра, - что Редания не предлагает
Ковиру нарушать пакты. Редания ни в коей мере не стремится заключить
союз либо заполучить военную помощь Ковира против Нильфгаарда. Редания
хотела бы... одолжить небольшую сумму, которую мы вернем...
- Мне известно, - прервал король, - как вы возвращаете. Но все это
чисто академические рассуждения, ибо я не одолжу вам ни шелонга. А
дурной казуистикой меня потчевать незачем, Дийкстра, поскольку она идет
тебе, как волку слюнявчик. Есть у тебя какие-нибудь другие, более
серьезные, умные и удачные аргументы? - Нет.
- Твое счастье, - после недолгого молчания сказал Эстерад Тиссен, -
что ты стал шпионом. В торговле б ты не преуспел.
***
Испокон веков у всех коронованных пар были раздельные опочивальни.
Короли - с весьма различной регулярностью - посещали спальни королев,
случалось и королевам наносить неожиданные визиты королям. Затем супруги
расходились по собственным комнатам и ложам.
Монаршья чета Ковира и в этом отношении была исключением. Эстерад
Тиссен и Зулейка всегда почивали вместе - в одной спальне, на одном
гигантском ложе под огромным балдахином.
Перед тем как уснуть, Зулейка, нацепив очки, в которых стыдилась
показываться подданным, обычно почитывала свою Хорошую Книгу. Эстерад
Тиссен обычно болтал.
В ту ночь тоже все было как обычно. Эстерад натянул ночной колпак и
взял в руки скипетр. Он обожал держать скипетр и поигрывать им, но не
делал этого на людях, ибо опасался, как бы подданные не сочли его
претенциозным.
- Знаешь, Зулейка, - болтал он, - преудивительнейшие меня последнее
время посещают сны. Уж которую ночь кряду мне снится та ведьма, моя
матушка. Встанет надо мной и долдонит: "Есть у меня жена для Танкреда,
есть жена для Ганкреда". И показывает симпатичную, но очень уж юную
девочку. И знаешь, Зулейка. что это за девочка? Цири, внучка Калантэ. Ты
помнишь Калантэ, Зулейка? - Помню, супруг мой.
- Цири, - продолжал Эстерад, поигрывая скипетром, - это та, на
которой якобы хочет жениться Эмгыр вар Эмрейс. Странный марьяж,
поразительный... Так каким же, черт побери, образом она может стать
женой Танкреда?
- Танкреду, - голос у Зулейки немного изменился, как всегда, когда
она говорила о сыне, - не помешала бы жена. Может, остепенится...
- Возможно, - вздохнул Эстерад. - Хоть сомневаюсь, но возможно... Во
всяком случае, супружество дает какой-то шанс. Хм-м-м... Интересно!
Цири... Ковир и Цинтра... Устье Яруги! Недурно звучит, недурно. Удачный
был бы союз... Удачное родство... Однако если эту малышку присмотрел для
себя Эмгыр... Только вот чего ради именно она является мне в снах? И
почему, черт побери, мне вообще снится такая ересь? Во время Эквинокция,
помнишь, когда я тебя тоже разбудил... Бр-р-р, какой же это был кошмар,
чертовски рад, что не могу вспомнить подробностей... Хм-м-м... А может,
призвать какою-нибудь астролога? Ворожея? Медиума?
- Сейчас в Лан Эксетере пребывает госпожа Шеала де Танкарвилль.
- Нет, - поморщился король. - Этой чародейки я не хочу. Она слишком
уж мудра. У меня под боком вырастает вторая Филиппа Эйльхарт. Мудрых баб
слишком влечет аромат власти, их нельзя раззадоривать ласками и
доверием. - Ты, дорогой супруг, как всегда, прав. - Хм-м-м... Но эти
сны...
- Хорошая Книга, - Зулейка перелистнула несколько страниц, - говорит,
что, когда человек засыпает, боги открывают ему уши и говорят к нему...
А вот пророк Лебеда учит, что, видя сон, видишь либо великую мудрость,
либо великую глупость... Искусство состоит в том, чтобы распознать, что
именно.
- Женитьбу Танкреда на возможной невесте Эмгыра вряд ли можно считать
великой мудростью! - вздохнул Эстерад. - А если уж говорить о мудрости,
то я б хотел, чтобы таковая снизошла на меня во сне. Речь о деле, с
которым сюда прибыл Дийкстра. Очень сложное дело. Потому что, видишь ли,
дражайшая моя Зулейка, рассудок не позволяет мне ликовать, когда
Нильфгаард безостановочно прет на север и в любой момент может занять
Новиград, ибо из Новиграда все, в том числе и наш нейтралитет, выглядит
иначе, нежели с дальнего юга. Так что хорошо было бы, если б Редания и
Темерия остановили натиск Нильфгаарда и прогнали агрессора вновь за
Яругу. Но будет ли хорошо, ежели они сделают это за наши деньги? Ты
слушаешь меня, о любимая супруга? - Я слушаю тебя, любезный супруг мой.
- И что ты на это скажешь?
- Всяческую мудрость вмещает в себя Хорошая Книга. - А не говорит ли
твоя Хорошая Книга, что делать, когда приходит этакий Дийкстра и
домогается от тебя миллиона?
- Книга, - заморгала поверх очков Зулейка, - ничего не говорит о
бесчестных деньгах. Но в одном из стихов сказано: давать есть большее
счастье, нежели брать, а поддерживать убогого милостыней есть
благородство. Сказано: раздай все, и это облагородит душу твою.
- Ну да, а мешок и брюхо - выпотрошит, - проворчал Эстерад Тиссен. -
А что, Зулейка, кроме стихов о благородном одарении и раздаче милостыни,
не содержит ли Книга каких-либо мудростей, касающихся интереса? К
примеру, что Книга говорит об эквивалентном обмене?
Королева поправила очки и принялась быстро листать инкунабулу.
- Как Иаков богам, так и боги Иакову, - прочитала она. Эстерад долго
молчал, наконец медленно проговорил: - А еще что-нибудь? Зулейка снова
принялась терзать Книгу.
- Нашла, - наконец сказала она, - кое-что в премудрости пророка
Лебеды. Прочесть? - Сделай милость.
- Пророк Лебеда учит: воистину убогого подаянием поддержи. Но вместо
того, чтобы дать убогому целый арбуз, дай ему пол-арбуза, ибо иначе
убогий может свихнуться от счастья.
- Пол-арбуза, - фыркнул Эстерад Тиссен. - Стало быть, полмиллиона
бизантов? А ведомо ли тебе, Зулейка, что иметь полмиллиона и не иметь
полмиллиона - это в сумме получается целый миллион?
- Ты не дал мне докончить, - окинула Зулейка супруга сердитым
взглядом поверх очков. - Далее пророк говорит: еще лучше дать убогому
четверть арбуза. И вовсе уж хорошо сделать так, чтобы кто-то другой дал
убогому арбуз. Поскольку, истинно говорю вам, всегда отыщется тот, у
кого есть арбуз и кто склонен им одарить убогого, ежели не из
благородства чувств своих, то по расчету либо иному поводу.
- У! - хватанул король Ковира скипетром по ночному столику. - А ведь
и верно, головастый был мужик этот твой пророк Лебеда! Вместо того чтобы
дать, постараться заставить это сделать другого? Это мне нравится, вот
они, слова истинно медоточивые. Нет, ты поищи-ка еще в премудростях
твоего пророка, любезная моя Зулейка. Уверен, обнаружишь там что-нибудь
такое, что позволит мне без ущерба решить проблему Редании и армии,
которую Редания намерена создать за мои деньги.
Зулейка долго-долго листала Книгу, прежде чем принялась читать.
- Сказал однажды пророку Лебеде ученик его: "Научи меня, учитель, как
мне поступить? Возжелал, понимаешь ли, ближний мой моего любимого пса.
Если отдам любезное мне животное, сердце мое разорвется от жалости. Если
же не отдам, буду несчастлив, ибо обижу ближнего своего отказом. Что
делать?" "А нет ли у тебя, - спросил пророк, - чего-нибудь такого, что
бы ты любил менее, нежели любимого своего пса?" "Есть, учитель, -
ответствовал ученик, - кот озорной, шкодник неуемный. И я вообще его не
люблю". И сказал тогда пророк Лебеда: "Возьми оного кота - шкодника
неуемного, озорника - и подари его ближнему твоему. Тем самым ощутишь ты
двойное счастье - отделаешься от кота и ближнего порадуешь. Поскольку
чаще всего ближний не подарка самого жаждет, но просто быть одаренным
желает".
Эстерад какое-то время молчал, наморщив лоб. Наконец спросил:
- Зулейка? А это что же, один и тот же пророк-то был? - Возьми оного
кота - шкодника неуемного, озорника... - Слышал уже, слышал! -
воскликнул король, но тут же помягчал: - Прости, возлюбленнейшая. Дело в
том, что я никак в толк не возьму, какая связь у кота с... Он замолчал.
И надолго задумался.
***
Спустя восемьдесят пять лет, когда ситуация изменилась настолько, что
о некоторых проблемах и людях уже можно было говорить без опаски,
заговорил Гвискар Вермуллен, герцог Крейденский, внук Эстерада Тиссена,
сын его старшей дочери Гудемунды. Герцог Гвискар к тому времени уже был
ветхим годами старцем, но события, свидетелем которых ему довелось быть,
помнил хорошо. Именно герцог Гвискар раскрыл, откуда взялся миллион
бизантов, с помощью которых Редания экипировала конную армию для войны с
Нильфгаардом. Миллион этот был взят, как предполагали, не из казны
Ковира, а из богатств Новиграда. Эстерад Тиссен, выдал тайну Гвискар,
получил новиградские деньги за участие в создании компаний по заморской
торговле. Парадоксально то, что компании эти создавались при активном
участии нильфгаардских купцов. Из откровений престарелого герцога
следовало, значит, что сам Нильфгаард - в определенной степени - оплатил
организацию враждебной себе реданской армии.
- Дедушка, - вспомнил Гвискар Вермуллен, - говорил что-то об арбузах
и при этом шельмовски улыбался. Говорил, что всегда отыщется такой, кто
пожелает одарить бедного, хотя бы и по расчету. Говорил также, что коли
сам Нильфгаард присовокупляется к увеличению силы и боеспособности
реданского войска, то не может за то же самое иметь претензий к другим.
- А потом, - продолжал старец, - дедушка призвал к себе моего отца,
который в то время руководил разведкой, и министра внутренних дел. Те,
узнав, какие приказы им предстоит выполнять, впали в панику. Ибо речь
шла о том, чтобы выпустить из тюрем и вернуть из ссылки свыше трех тысяч
человек. Больше чем сотне предстояло отменить домашние аресты.
Нет, речь шла не только о бандитах, обычных преступниках и наемных
кондотьерах. Помилованию подлежали прежде всего диссиденты. Среди
помилованных оказались и сторонники сверженного короля Рыда, и люди
