Ангрой и принялись корчевать друидов безо всяких на то причин. Другие же
поговаривают, быдто почали-то, того-этого, друиды, сцапав и вусмерть
умучивши императских-то, и за это им Нильфгаард отплачивает. А как оно
по-правдошнему стоит, не ведомо. Но только дело это верное, друиды
хватают, в Ивовую Бабу суют и жгут. Идтить к ним - верная погибель...
Того-этого... - Мы не боимся, - спокойно сказал Геральт. - А и верно. -
Бортник измерил взглядом ведьмака, Мильву и Кагыра, который в этот
момент как раз входил в халупу, приведя в порядок лошадей. - Видать, вы
не из пужливых, храбрые и при железе. Ха, с такими, того-этого, как вы,
не страх ходить... Токмо нету уж омельников в Черном Лесе-то, пустой ваш
труд и ваша дорога. Прижал их Нильфгаард, вытурил из Каэд Дху. Нету их
тама-то. - Что значит - нет?
- А то и значит. Утекли омельники, того-этого, прочь. - Куда? Бортник
посмотрел на свою гамадриаду, помолчал.
- Куда? - повторил ведьмак.
Полосатый кот бортника уселся перед вампиром и дико завопил.
Гамадриада огрела его метлой.
- Неладный знак, когда котяра посередь дня мяучит, - прогудел
бортник, странно смутившись. - А друиды... Того-этого... Сбегли, значит,
на Стоки. Да. Правду говорю. Ага. На Стоки.
- Добрых шестьдесят миль к югу, - оценил Лютик довольно беспечным и
даже веселым голосом. Но тут же умолк под взглядом ведьмака.
В наступившей тишине было слышно лишь обещающее несчастья мяуканье
изгнанного во двор кота. - В принципе, - бросил вампир, - какая нам
разница?
***
Утро следующего дня принесло новые неожиданности. И загадки, которые,
однако, очень скоро нашли объяснение. - Чтоб мне сгнить, - сказала
Мильва, которая первой выбралась из скирды, разбуженная шумом. - Чтоб
меня скрутило! Ты только глянь, Геральт.
Поляна была полна народа. С первого взгляда было видно, что собралось
здесь никак не меньше пяти или шести бортничьих станов. Зоркий глаз
ведьмака выловил в толпе также нескольких трапперов и по меньшей мере
одного смолокура. В целом толпу можно было оценить в двенадцать мужчин,
десять баб, десяток подростков обоих полов и столько же малолеток. У
сборища было шесть телег, двенадцать волов, десять коров и четыре козы.
Много овец, а также немало собак и кошек, лай и мяв которых в таких
условиях следовало, несомненно, считать неладным предзнаменованием. -
Любопытно, - протер глаза Кагыр, - что это может означать?
- Хлопоты, - сказал Лютик, вытрясая сено из волос. Регис молчал, но
выражение лица у него было странное.
- Просим откушать, милостивые государи, - сказал их знакомый бортник,
подходя к скирде в обществе плечистого мужчины. - Готов уж завтрак,
того-этого... Овсянка на молоке. И мед... А это, дозвольте представить,
Ян Кронин, староста наш бортный.
- Очень приятно, - соврал ведьмак, не отвечая на поклон, в частности,
еще и потому, что колено у него дико болело. - А народ, они-то откуда
тут взялись?
- Того-этого... - почесал бортник темечко. - Вишь ты, зима ведь
идет... Борти уже полажены, дели заложены, придолжаки приспособлены,
завихи, веники, стало быть, подвешены... Сам час уж нам на Стоки
возворачиваться. В Рид-брун... Мед отстаивать, перезимовать... Но в
лесах опасно... Одному... того-этого...
Староста кашлянул. Бортник глянул на мину Геральта и вроде бы немного
поуменьшился в размерах.
- Вы, того-этого, на конях и при железе, - пробормотал он. - Ратные и
смелые, сразу видать. С такими, как вы, идтить не страх. Да и вам
удобство выходит... Мы кажну тропку, кажну просечку, кажну болотину и
кустарник знаем... И кормить вас будем...
- А друиды, - холодно сказал Кагыр, - перебрались из Каэд Дху. Именно
на Стоки. Какое невероятное совпадение.
Геральт медленно подошел к бортнику. Обеими руками ухватил его за
одежду на груди. Но после недолгого раздумья отпустил, поправил кафтан.
Ничего не сказал. Ни о чем не спросил. Но бортник и без того поспешил
разъяснить:
- Я правду говорю! Клянусь! Пусть подо мной земля расступится, ежели
соврал! Ушли омельники из Каэд Дху! Нету их тама-то!
- И они теперь на Стоках, да? - проворчал Геральт. - Там, куда вам
путь лежит, всему вашему сброду? Куда вы вознамерились подыскать себе
вооруженный эскорт? Ну, говори, парень. Да гляди, земля и вправду
вот-вот расступится! Бортник опустил глаза и с опаской глянул на грунт
под ногами. Геральт многозначительно молчал. Мильва, сообразив наконец,
в чем дело, крепко выругалась. Кагыр презрительно фыркнул.
- Ну? - поторопил ведьмак. - Так куда перебрались друиды? - А кто их,
милсдарь, знает, куды, - пробормотал наконец бортник. - Но на Стоках
быть могут... Как и где еще. На Стоках край непочатый больших дубрав, а
друиды ради дубравы могут...
За бортником уже стояли, кроме старосты Кронина, обе гамадриады -
мать и дочь. "Хорошо, что дочка пошла в мать, а не в отца, - машинально
подумал ведьмак. - Бортник годится жене как шатун кобыле". За
гамадриадами стояли еще несколько женщин, вовсе не таких красивых, но с
такими же умоляющими взглядами. Он глянул на Региса, не зная, то ли
смеяться, то ли ругаться. Вампир пожал плечами.
- Если по-честному, Геральт, - сказал он, - то бортник прав. В
принципе не исключено, что друиды выбрались на Стоки. Это действительно
вполне подходящая для них территория.
- Твое "не исключено", насколько я понимаю, - взгляд ведьмака был
очень, ну очень холодным, - достаточно велико, чтобы ни с того ни с сего
сменить направление и отправиться вслепую вместе с ними?
Регис снова пожал плечами.
- А какая разница? Ну, подумай. Друидов в Каэд Дху нет. Значит, это
направление следует исключить. Возвращение на Яругу - тоже. Думается,
дебатировать тут нечего. Все направления равно хороши.
- Серьезно? - Температура голоса ведьмака сравнялась с температурой
его взгляда. - И которое же из всех остальльных тебе представляется
предпочтительным? Совместное с бортниками? Или какое-то совершенно
противоположное? Ты возьмешься установить это с помощью своей безбрежно
безошибочной мудрости?
Вампир медленно повернулся к бортнику, бортничьему старосте,
гамадриадам и другим бабам.
- А чего это вы, - спросил он серьезно, - так боитесь добрые люди,
что пожелали заиметь эскорт? Что именно вызывает у вас опасения?
Говорите прямо.
- Ох, милсдарь, - простонал Ян Кронин, и в глазах его мелькнул
неподдельный ужас. - И вы еще спрашиваете... Нам идтить через Гнилое
Урочище! А там, милсдарь мой страшно! Там, милсдарь мой, бруколаки,
листоносы, эндриаги, иноги и прочая мерзопакостность! Тута, две неполных
недели тому, схватил леший зятя мово, да так, что зять-то только
хрипнуть успел, и все, пропал, стало быть. Такое там дивотише
обретается, что ужасть как боимся мы туды с бабами и детьми малыми
суваться. Ну? Вампир серьезно взглянул на ведьмака. - Моя безбрежная
мудрость, - сказал он, - безошибочно рекомендует мне считать максимально
подходящим и соответствующим цели направлением то направление, которое
наиболее подходит и максимально соответствует ведьмаку. Именно.
***
И отправились мы на юг, к. Стокам, местности, лежащей у подножия гор
Амелл. Тронулись большим табором, в котором было все: юные девы,
бортники, трапперы, бабы, дети, юные девы, домашний скот, домашний
скарб, юные девы. И чертовски много меда. От этого меда все так и липло
к рукам, даже юные девы.
Табор шел со скоростью пешеходов и телег, однако темп марша от этого,
в общем, не снизился, потому что мы не блуждали, а шли словно по шнурку
- бортники знали дорогу, тропки и перетяжки между озерами, и это знание
здорово пригодилось, потому что начало моросить, и неожиданно все
чертово Заречье утонуло в плотной как сметана мгле. Без бортников мы б
наверняка заблудились, а то и увязли где-нибудь в топях. Не приходилось
нам также тратить время и силы на поиски и приготовление пищи - кормили
нас трижды в день, сытно, хоть и не слишком изысканно. И позволяли после
еды несколько минут полежать пузом кверху.
Короче говоря, все было прелестно. Даже ведьмак, этот старый угрюмец,
и нудяга, начал чаще улыбаться и радоваться жизни, так как высчитал, что
мы делаем по пятнадцати миль в день, а с момента выхода из Брокилона нам
ни разу не удалось совершить такой фокус. Работ у ведьмака не было
никаких, потому что хоть Гнилое Урочище было гнилым настолько, что
трудно себе представить что-нибудь еще более прогнившее, никаких
монстров мыт встретили. Ну, малость выли по ночам привидения, подвывали
лесные плакальщики и болотные огоньки отплясывали на трясинах. В общем,
ничего сенсационного.
Немножко, правда, беспокоило то, что мы снова шли в довольно случайно
выбранном направлении и снова безчетко сформулированной цели. Но, как
справедливо выразился вампир Регис, лучше без точно сформулированной
цели двигаться вперед, чем без цели стоять на месте, и уж наверняка
гораздо лучше, чем без цели пятиться.
***
- Лютик! Привяжи ты как следует свою тубу. Жаль будет, если полвека
поэзии оторвутся и потеряются в папоротниках.
- Не боись! Не потеряются! И отобрать не дам. Каждому, кому придет в
голову дурная мысль отобрать тубу, придется переступить через мой труп.
Позволь узнать, Геральт, чем вызван твой жемчужно-утробный смех? Позволь
угадать... Врожденным кретинизмом? Э?
***
Случилось так, что группа археологов из университета в Кастелль
Граупиане, проводящая раскопки в Боклере, обнажила под слоем древесного
угля, указывающего на некогда бушевавший здесь гигантский пожар, еще
более древний слой, титрованный XIII веком. В том же слое откопали
каверну, образованную остатками стен и уплотненную глиной и известью, а
в ней, к великому изумлению ученых, - два прекрасно сохранившихся
скелета: женщины и мужчины. Рядом со скелетами - кроме оружия и
небольшого количества мелких артефактов - лежала длинная
тридцатидюймовая туба, изготовленная из затвердевшей кожи. На коже был
оттиснут герб с выцветшими красками, изображающий львов и ромбы.
Руководивший экспедицией профессор Шлиман, крупный специалист по
сфрагистике темных веков, идентифицировал этот герб как знак Ривии,
древнего королевства с неустановленной локализацией.
Возбуждение археологов дошло до предела, поскольку в таких тубах в
темные века хранились рукописи, а вес находки позволял предполагать, что
внутри находится много бумаги либо пергамента. Отличное состояние тубы
оставляло надежду на то, что документы удастся прочитать и они бросят
свет па погруженное во мрак столетий прошлое. Ожидалось, что заговорят
века. Это была невероятная удача! Победа науки, которую нельзя было
упустить. Предусмотрительно вызвали из Кастелль Граупиана лингвистов и
знатоков мертвых языков, а также специалистов, умеющих вскрывать тубы,
не рискуя поводить ценное содержимое.
Тем временем по команде профессора Шлимана расползлись слухи о
"сокровище". Надо ж было случиться такому, что слова эти дошли до трех
нанятых для раскопок субъектов, известных под именами Стибр, Спьерл и
Камил Ронштеттер. Уверенные, что туба буквально набита золотом и
драгоценностями, трое вышеназванных землекопов сперли ночью бесценный
артефакт и сбежали с ним в лес. Там разожгли небольшой костерок и
уселись вокруг. - Ну, чего ждешь, - бросил Стибру Спьерл. - Отпирай
трубу!
- Не поддается, сучья мать, - ответил Спьерлу Стибр. - Держит, будто
зубами!
- Так ты бутсой ее, протраханную, бутсой! - посоветовал Камил.
Поддаваясь каблуку Стибра, застежки бесценной находки уступили, и на
землю вывалилось содержимое.
