за год. Ничего, скоро мы тебя отогреем, перышки твои почистим, и снова ты
станешь нашим теплым жильем".
Вошел Гаранин.
-- Мои игрушки в порядке,-- поведал он,-- хоть сейчас давай погоду. А
рация?
-- Застыла, зуб на зуб не попадает, ответив Семенов.-- Будем греть в
спальных мешках, отдельными блоками.
-- Не припомню, чтобы мы с тобой хотя бы на несколько часов оказались
без связи.
-- Да, неприятное ощущение,-- согласился Семенов.-- К вечеру, Андрей,
Восток подаст голос!
-- Дома радио всегда выключаю, а сейчас даже утреннюю гимнастику с
удовольствием бы послушал.
-- Могу устроить, приемник-то я взял с собой.
-- Погоди, ребята в медпункте сервировали стол. Пошли перекусим.
-- Аппетита нет.
-- У меня тоже. Хоть чайку попьем.
-- Чаек -- другое дело!
В крохотном, метра на три, медпункте было тепло: Филатов зажег паяльную
лампу, и она быстро согрела воздух. Со стены людям ласково улыбалась
длинноногая девушка в бикини. Она только что вышла из моря, и крупные капли
скатывались с ее загорелого тела.
-- Твое здоровье, крошка! -- Филатов прихлебнул чай.-- Побереги улыбку,
через год увидимся.
Отвинтив крышку двухлитрового термоса, Бармин налил крепкого чая
Семенову и Гаранину. Из другого термоса Дугин доставал переложенные хлебом
котлеты.
-- Фирменное блюдо ресторана "Собачий холод"!-- похвалил Бармин,
энергично работая челюстями.-- Ешь, Волосан, за все заплачено. И не смотри
на меня скорбными глазами, гипоксированный ты элемент?
-- Какой элемент? -- спросил Филатов.
-- Что у тебя было в школе по химии? -- поинтересовался Гаранин.
-- Тройка с курицей,-- ответил за Филатова Бармин и пояснил:- Веня
долго кудахтал, пока не выпросил у учителя тройку. Оксиген, детка, это
кислород. Его-то Волосану и не хватает, оттого он и молчаливый, слова из
него не вытянешь. И ты, Веня, гипоксированный. Хочешь, скажу, как я это
узнал?
-- Ну?
-- Ты тоже перестал лаять.
-- Это ты зря, док,-- вступился за товарища Дугин -- Часа не прошло,
как он меня в самолете облаял, Волосан подтвердит.
Услышав свою кличку, Волосан, который без видимой охоты жевал котлету,
встрепенулся было, но в игру не вступил.
-- Эх, Волосан, Волосан! -- с сочувствием проговорил Бармин.-- Где твой
гордо поднятый хвост?! Ты ведь теперь восточник, первый пес на Востоке,
понял? Автографы будешь раздавать!
-- Погаси ламлу, Веня,-- сказал Гаранин.-- Угорим.
-- Да, таким теплом баловаться не стоит,-- поддержал Семенов.--
Сгорание здесь плохое, от газа одуреем... А Волосана давайтека сунем в
спальный мешок, пусть вздремнет, пока мы наводим порядок. Так, ребятки. Вы
втроем пойдете к дизелям, а мы с Андреем Иванычем займемся рацией. Сколько
времени тебе понадобится, Женя?
-- Сначала отогреем дизеля, это раз,-- начал Дугин.-- Подготовим
емкости для охлаждения -- два, подключим аккумуляторы для стартерного
запуска -- три... Ну, часа два, два с половиной.
-- Не забыл восточное хозяйство,? -- улыбнулся Семенов.
-- С закрытыми глазами, Николаич!
-- Тогда командуй, тебе и карты в руки.
Дугин встал.
-- Пошли, братва.
-- Док,-- обратился к Бармину Филатов.-- Тут по твоей медицинской
части... поможешь?
-- Что?
-- Лампы и аккумуляторы нужно перетащить в дизельную, полы подмести.
-- Это мы запросто, это мы в ординатуре проходили.-- Бармин важно
кивнул.-- Веник вульгарис!
Радиостанция -- приемник и передатчик -- была смонтирована в двух
металлических шкафах-стойках и состояла из нескольких блоков. Эти блоки в
несколько десятков килограммов каждый предстояло вытащить и уложить в
спальные мешки.
-- Весь смысл в том, чтобы отходили они постепенно,-- сказал Семенов --
Без большого перепада температур.
Работали медленно, подолгу отдыхая.
-- В дизельной сейчас тепло,-- позавидовал Гаранин.-- Авиационная
подогревальная лампа, небось, в несколько минут всю стужу оттуда вытеснила.
-- Я Сашу предупредил, чтобы не забывал проветривать,-- отозвался
Сеченов.-- Так что вряд ли у них намного теплее, чем у нас. Деликатнее,
дружок, блок питания!
Уложили, закучали в спальный мешок, снова уселись отдыхать. Помолчали,
налаживая дыхание.
-- Вот и согрелись немножко,-- улыбнулся Семенов.-- Амундсен сказал,
что единственное, к чему нельзя привыкнуть, это холод. И согревался работой.
-- К Южному полюсу он добирался на собаках,-- напомнил Гаранин, и
подъем на купол происходил постепенно. В этом все дело -- постепенно!
Поэтому Амундсен и его товарищи не очень страдали от кислородного голодания.
-- Как наши ребята в санно-гусеничном походе,-- кивнул Семенов.
-- В первые дни на Востоке у меня всегда возникает комплекс
неполноценности. Я кажусь себе старым и дряхлым...
-- Но потом,-- подхватил Семенов,-- ты видишь, что юный Филатов --
такой же гипоксированный элемент, и тебе становится легче. Так, что ли?
Гаранин засмеялся.
-- Не по-христиански, но именно так.
-- Я тоже самому себе противен,-- признался Семенов.-- Ну, сколько этот
блок весит, килограммов сорок? А руки до сих пор дрожат.
-- Похныкали друг другу в жилетку, и вроде полегчало. -- Гаранин
встал.-- Ну, давай.
За полчаса работы сняли и запаковали в мешки четыре блока передатчика.
-- Остается "Русалка".-- Семенов с нежностью погладил приемник.--
Потерпи, подружка, скоро тоже погреешься.
-- Твой-то приемник где?-- спохватился Гаранин.-- Послушаем, как в
Мирном люди живут,-- в порядке культурною отдыха?
Семенов принес из холла чемодан, достал небольшой приемник на
батарейном питании и настроился на Мирный. Пошла морзянка
-- С Беловым работают. -- Семенов прислушался и предупредительно поднял
руку -- Тише...
Он замолчал и прильнул к приемнику.
-- В Мирном начинается пурга. Видимость резко ухудшилась...
-- Ну? -- Гаранин придвинулся.
-- На Молодежной второй детть метет, видимость ноль,-- не отрываясь от
приемника, расшифровывал морзянку Семенов.-- Белова может принять
австралийская станция Моусон... Это запасной вариант... Белов решил
пробиваться в Мирный...
-- Идут, выключай,-- сказал Гаранин. Ребятам пока рассказывать на
стоит.
Семенов выключил приемник. Из кают-компании послышались голоса.
-- На место, "Русалочка".-- Семенов с натугой вытащил блок рабочих
каскадов.
В радиорубку быстро вошли Бармин и Дугин. Они тяжело дышали. Дугин
сдвинул подшлемник на подбородок, снял рукавицы, сгреб со стола иней и
протер сухие губы.
-- Что случилось? -- спросил Семенов, сдерживая неожиданно возникшее
чувство тревоги.
-- Беда, Николаич,-- выдохнул Дугин.
-- Филатов? -- Семенов похолодел.-- Где он?
-- В порядке Веня,-- успокоил Бармин.-- Дизеля...
-- Что дизеля?
-- Разморожены.-- Голос Дугина дрогнул -- Беда, Николаич...
-- Фу ты, напугал. -- Семенов улыбнулся, быстро взглянул на Гаранина.--
Пошли, Андрей.
В ловушке
Дугин сказал правду: оба дизеля вышли из строя.
Это была катастрофа -- без дизелей на Востоке делать нечего.
Дизель-генератор дает электроэнергию и тепло, в которых Восток нуждается
больше, чем любое другое жилье на свете. Без электричества безмолвна рация,
гаснут экраны локаторов, бесполезной рухлядью становится научное
оборудование. Ну, а без тепла на Востоке можно продержаться недолго: в
полярную ночь -- не больше часа, в полярный день -- несколько суток. А потом
лютый холод скует, свалит, убьет все живое.
Нет дизелей -- прощай, Восток!
Все эти мысли мелькали в голове Семенова, когда он осматривал следы
катастрофы. Две тоненькие, еле заметные трещины, а превратили оба дизеля в
груду никому не нужного металлического лома. На первом треснула головка
блока цилиндров, на втором -- корпус.
Оба в утиль!
Не слили воду из системы охлаждения? Кто консервировал дизели в прошлом
году? Лихачев был механиком!.. Нет, быть такого не может, чтобы Степан
Лихачев не слил воду. Наверняка дело в другом: просто образовалась воздушная
пробка, и часть воды не вышла из системы... Да еще конденсат... вот и
получилось скопление влаги... Да, наверное, так, только так. А зимой, когда
морозы перевалили за восемьдесят, эта беспризорная, обманом оставшаяся вода
и разорвала стальные тела дизелей.
Все. Нет дизелей -- прощай, Восток!
Семенов крепко сжал челюсти, чтобы не застонать. "Ты мне станцию оживи,
чтобы задышала и запела...)- напутствовал Свешников. Оживил! Веруню обидел,
Андрея, ребят сорвал, потащил на край света -- для чего? Два самолета,
двадцать человек летчиков и механиков "Обь" доставила за пятнадцать тысяч
километров -- зачем?
Доложить о том, что из-за двух никчемных трещин наука еще на год
останется без Востока!
-- Садись, братва, закуривай,-- услышал Семенов голос Филатова.--
Отзимовали.
В этих словах были насмешка и вызов. Что ж, справедливое, хотя и
жестокое обвинение. Банкрот остается банкротом, вне зависимости от причин,
которые привели его к разорению. Победителя не судят, проигравшего презирают
-- таков суровый закон жизни. О том, что дизели разморожены, он, Семенов,
знать не мог. Но в том, что станция Восток не оживет, виновен будет он и
больше никто. И по большому счету это правильно.
Семенов обернулся. Люди молчали, лишь Гаранин взглядом споим говорил,
умолял: "Думай, Сергей, думай. Я, к сожалению, в этих игрушках не понимаю,
думай за нас обоих!"
-- Что предлагаешь, Женя? -- спросил Семенов.
-- Не знаю, Сергей Николаич.
-- Ты, Филатов?
-- Вызывать обратно самолет и лететь в Мирный за новыми дизелями! --
выпалил Филатов.
Семенов снова склонился к дизелям. Вспомнил забавную присказку Георгия
Степаныча: "Не тушуйтесь, ребятки, у меня есть сорок тысяч американских
способов выхода из любого положения!" И находил! Но перед этими жалкими
трещинками и сам Степаныч спасовал бы. Ничем их не заклеишь, но замажешь,
даже сваркабудь у них сварочный аппарат -- здесь бесполезна.
Подошел Гаранин.
-- Влипли, Андрюха...-- тихо проговорил Семенов.
-- Не впервой мы в таких переделках, Сережа.
-- В такой -- впервой...
-- А шурф? -- улыбнулся Гаранин -- Ищи лопату, Сережа, ищи лопату!
-- Нет ее здесь, Андрей, и не может быть.
-- Найдешь! Ищи и найдешь!
-- Спасибо.
И память возвратила его в первую зимовку...
После двухнедельного аврала люди так вымотались, что Семенов разрешил
отдыхать днем не один час, а два. До конца зимовки оставалось еще около трех
месяцев, и Семенов по опыту знал, что в этот период к людям нужно относиться
особенно бережно, так как физическая и нервная усталость достигла уже такого
предела, за которым от малейшей искры возможен взрыв, как в шахте, когда
накапливается рудничный газ. Поэтому и разрешил отдыхать два часа. Хорошо
бы, конечно, больше, но тогда пострадали бы научные наблюдения, ради которых
и была основана эта чрезвычайно дорогостоящая станция Восток.
А случилось вот что. Ученые предполагали, что в полярною ночь на
ледяном куполе морозы будут под девяносто градусов и безветренная погода; в
действительности же морозы перевалили только за восемьдесят, и по нескольку
раз в месяц задувал ветер пять-десять метров в секунду, а иной раз более
пятнадцати. И тогда начиналась поземка, переходящая в сплошную снежную мглу.
А в начале октября на станцию неожиданно налетела пурга, ветер с каждым
часом усиливался и достиг двадцати пяти метров в секунду. И хотя морозы в
