лифты, заблокированы!
И тогда Сережа, не раздумывая, по центральной лестнице побежал наверх,
навстречу самому необыкновенному приключению в своей жизни.
Опоздай он хотя бы на полминуты -- и эта история не имела бы
продолжения, потому что на пятом этаже огонь врывался в лифтовой холл и на
лестницу. Но Сережа не опоздал, успел проскочить и, подгоняемый тревогой и
дымом, поднялся на седьмой этаж, где увидел открытый лифт. Надеясь на чудо,
нажал кнопку -- пошел!
-- А дверь в бельевую была закрыта, -- рассказывал Сережа, -- даже от
сердца отлегло, ушла, наверное, домой... А если не ушла и на 14-м с Настей?
С 14-го гостиница там начинается, только бельевая на 12-м. Прибежал -- здесь
они! И ко мне -- тетя Шура, две девочкиблизнятки и мальчик, лет шести-семи
дети, не больше. С меня пот ручьем, сердце выпрыгивает, но ведь повезло-то
как -- успел! Ну хорошо, успел, а что делать? Попробовал вызвать лифт -- не
получилось. А дыма все больше, нет, думаю, здесь оставаться нельзя. А куда
идти? Дежурная по этажу в 01 звонит, Настя и Таня, ее подружка, бегают и
жильцам в двери стучат, окпа раскрывают от дыма. Я -- мальчика на руки, тете
Шуре и Насте говорю, берите девочек -- и айда на выход! А Настя -- мне
нельзя, говорит, тут, может быть, еще жильцы остались, я потом. Да куда ж
ты, говорю, потом, если пожар сюда идет? Нет, говорит, я потом, вы же знаете
Настю, она гордая, пуще огня боится, что за дело упрекнут. Ну, мы с детьми
пошли вниз, а дыма все больше, дети кашляют и плачут, а тетя Шура за сердце
хватается: "Не дойдем, -- говорит, -- воздуха не хватит". Дело, думаю,
плохо, не привести бы их в самый пожар. Взял у тети Щуры ключ, открыл
бельевую и завел их туда...
Жизнь артиста! Детей привезли с собой на гастроли родители, певица и ее
муж аккомпаниатор -- не на кого оставить. Дима рассказывал, что певица,
молодая и очень красивая женщина, прорвалась через все кордоны и упала перед
генералом Ермаковым на колени: "Спасите моих детей!" Но случилось это
получасом позже, когда слух о пожаре облетел весь город.
Вот что сделал Сережа.
Разведав и оценив обстановку, он пришел к выводу, что в бельевой
оставаться нельзя: дым туда пробивался через какие-то невидимые щели, иной
раз даже с искрами; поэтому, прихватив с собой охапку одеял, он вывел тетю
Шуру и детей на лоджию, укрыл их, велел никуда не уходить и бросился за
Настей. В это время во Дворце вырубили свет, дыма становилось все больше и
Сереже пришла счастливая мысль заскочить сначала в бельевую, намочить под
краном полотенце и обмотать им голову. Сделав это, он стал подниматься по
внутренней лестнице и между 13-м к 14-м этажами натолкнулся на Настю.
"Шаталась, как пьяная, -- вспоминал Сережа, -- уже падала, когда я ее
подхватил, очень дыма наглоталась. Взвалил на себя, принес на лоджию, а
Настя уже без памяти, тетя Шура искусственное дыхание ей сделала -- она,
ведь всю войну медсестрой прошла. Настю очень тошнило, но ничего, ожила".
Сережа еще покидал лоджию два раза.
-- В первый раз -- это потому, что увидел, как из главного здания люди
на шторах спускаются, -- продолжал он. -- А под нами -- крыша кинотеатра,
может, и нам попробовать? В бельевой-то -- простыни, пододеяльники стопками
на стеллажах лежат, чего их жалеть. Те-. тя Шура сначала не пускала, через
стеклянную дверь было видно, что в коридоре уже ковровая дорожка занялась,
но я ей доказал, что если огонь до нас дойдет, будет еще хуже. До бельевой
недалеко, метров пятнадцать, проскакал их козлом, а в бельевой угол уже
горит, нет, думаю, здорово, что мы здесь не остались. Схватил под мышки по
охапке простыней -- и бегом обратно, а по дороге услышал в одной из комнат
какой-то стук. Принес простыни на лоджию, говорю тете Шуре, что тем кто-то
есть, а она: "Батюшки, да это ведь в дежурке монтер и слесарь, Соломатин и
Филимонов"! Тогда-то я во второй раз побежал -- за ними. Стучусь,
подпрыгиваю, потому что огонь за штаны хватает, кричу им: "Выходите на
лоджию!", а они меня подальше посылают -- дверь, оказывается, конопатят,
отсюда и стук. Я их тоже хотел послать, но все-таки уговорил, послушались,
открыли дверь и побежали за мной на лоджию. И хорошо сделали, потому что
коридор через несколько минут весь охватило, и бельевая сгорела, и их
дежурка. А Настя от свежего воздуха уже совсем очухалась и стала причитать,
что уходила она вместе с Таней, где теперь она, может, задохнулась в дыму? Я
бы с удовольствием побежал за Таней, но было поздно, в коридоре огонь и дым,
не пройти. Настя плакала, винила себя, но тут мы услышали, что наверху
кто-то кричит, я перегнулся через перила и увидел, что это дежурная с 14-го
на лоджии. Я ее спросил, как у них там дела и где Таня, и она сказала, что
собрала кого смогла на лоджии, Таня тоже здесь, только сильно отравленная и
волосы подпалила... Ну, что еще рассказывать? Детей было очень жалко, ужас у
них был в глазах, еще жить, можно сказать, только начали, а тут такое. Тетя
Шура их отвлекала как могла, сказки рассказывала, но ей самой тоже было
плохо, за сердце держалась. Вот Настя -- молодец! Как очухалась, сразу
начала командовать: "Эй, мужики, эа работу, связывайте простыни, да так,
чтоб узлы были, как у моряков!" Да, тут мы увидели, что лестницу к крыше
кинотеатра ставят, и очень обрадовались, но все равно Настя нас подгоняла,
потому что рядом, из окна, что выходит на вторую половину лоджии, валил дым,
а тут еще снизу дымом хлестануло, да еще крики отовсюду подгоняют. Связали
мы простыни крепко-накрепко и я, как самый молодой, взялся спуститься
первым, чтобы проверить, а уж потом детей по очереди спускать. Но Соломатин
сказал, что он намного легче меня и лучше начинать ему. Мы с этим
согласились, и он очень удачно спустился. Но не успели мы поднять связку,
чтобы начать спускать детей, как вдруг Филимонов вылез за перила и стал
спускаться без очереди, а он еще потяжелее меня, пудов под шесть, и
оборвался -- хлоп об крышу с уровня примерно четвертой лоджии. За счет
других спастись хотел, а все равно жалко, двое детей у него осталось. Ладно.
Простыней у нас было еще несколько, подняли оборванный конец и стали с
Настей новые узлы вязать, а тут на крышу поднялись пожарные, что-то нам
кричат, а дети обрадовались: "Сюда, к нам, мы здесь!" -- тоненькими
голосами... И решили мы больше не рисковать: собой -- куда ни шло, а вот
дети...
Выслушав этот бесхитростный рассказ, я спросила:
-- Сережа, полковник Кожухов наградил вас именными часами, а как вас
отметили в парке?
Сережа улыбнулся и прикрыл рот ладонью.
-- Выговор без занесения... Но директор предупредил, что в следующий
раз...
3. ЛЕЙТЕНАНТЫ КЛЕВЦОВ И КОЖУХОВ
Недавно у Клевцовых мы отмечали Колины двадцать девять лет, и там я
разговорилась с его соседом по дому. Видели бы вы его лицо, когда он
услышал, что его сосед и есть один из тех полулегендарных в городе пожарных,
которые по штурмовым лестницам забрались на высотку? Убедившись, что я не
шучу, он даже растерялся: "Да мы с ним сто раз на рыбалку ездили,
футбол-хоккей вместе смотрим, хоть бы словом обмолвился!" Юра Кожухов,
который слышал наш разговор, засмеялся: оказывается, он недавно выступал в
рабочем клубе и в числе других случаев рассказал о цепочке штурмовок; когда
он закончил, ему передали записку: "А не загибаешь, капитан? Мы этот анекдот
слышали, если б такие герои на самом деле были, о них бы в газетах написали.
С приветом!"
В читальне я просмотрела рее подшивки газет шестилетней давности и лишь
в одной нашла слова: "Начальник УПО тов. Кожухов отметил и мужество
пожарных, поднявшихся по штурмовым лестницам на высотную часть Дворца". Все!
Забавно, что Кожухов-старший, к которому я обратилась с претензией,
рассмеялся точно так же, как его сын.
-- Думаешь, я не говорил в этом интервью подробности? В больнице его
давал, "на ложе скорби". Но когда через день интервью напечатали и Юра мне
его прочитал, этих подробностей я не обнаружил и поинтересовался, в чем
дело. Так, как Юре, мне сказать не посмели: "Не загибаешь ли, полковник?",
но прозрачно намекнули, что история с цепочкой выглядит не очень
правдоподобно. Я не спорил: может, и на самом деле ее не было, приснилась?
Больше всего негодовал Юра, я ему потом даже сердитое письмо из санатория
послал, посмотри у него, если сохранилось.
Вот что значит замкнуться в своем кругу! Цепочка, о которой в Высшей
пожарной школе обязательно упоминают в лекциях по тактике и которой
восхищались не только наши, но и зарубежные пожарные, в городе известна лишь
по слухам. А кто в этом виноват, если не сами пожарные? Кому нужна такая
скромность?
Кожухов посмеивался.
-- Хочешь, я тебе интересную цифру подкину? Нет, не подкину, а то ты
совсем разбушуешься... Ладно, так и быть, пиши: звания Героя
Социалистического Труда удостоены восемь почтальонов -- и ни одного
пожарного.
-- Но ведь это... -- я просто развела руками.
-- Значит, плохо работаем, -- строго констатировал Кожухов. -- А
почтальоны хорошо. Будем подтягиваться до их уровня. До чего же ты смешная,
от молний из глаз прикуривать можно!
Настроение у Клевцова было не то что хорошее -- чего уж тут хорошего,
если люди на глазах гибнут -- но приподнятое: впервые за два года после
училища он оказался в центре внимания, и его, а не кого-нибудь другого,
полковник выбрал, поставил впереди! И Клевцов знал, что выбор на него пал не
только благодаря значку мастера спорта -- обладателей таких значков в
гарнизоне было еще пять человек, а потому, что он удачно сработал на пожаре
общежития химкомбината. Оно горело на прошлой неделе. С фасада были
задействованы трехколенки, а Клевцов со штурмовкой забежал с другой стороны,
и очень своевременно: из окна третьего этажа взывала о помощи женщина с
грудным ребевком на руках. Смешно -- это потом, конечно, было смешно, когда
вспоминал, как внизу стоял подвыпивший муж и подавал советы: "Ты, Верка, не
ори, горло пожалей, видишь, пожарник пришел, он тебя мигом вытащит". За
несколько секунд, как на соревнованиях, Клевцов взлетел по штурмовке сначала
на второй, потом на третий этаж, стал уговаривать женщину спускаться, а она
без ребенка не хотела, с трудом убедил, что спуститься с ребенком на руках
ей не хватит сноровки.
-- Не так я убедил, как то, что сзади подпекало, пояснил мне Клевцов.
-- С ее помощью я привязал ребенка к своей груди длинным полотенцем, она
спустилась на второй атаж, а я за ней. Снять штурмовку с третьего и
поставить на второй у меня рук не хватило, но к этому времени мои бойцы с
брезентовой перемычкой прибежали, и женщина, зависнув на руках, прыгнула. Ну
а я сам правильно сгруппировался и удачно прыгнул в сугроб...
На разборе Кожухов похвалил его за удачные действия со штурмовкой и,
видать, запомнил, потому что хвалил полковник редко и скупо, куда чаще
ругал... Конечно, нелепо сравнивать то общежитие с высоткой, но, если
подумать, то какая разница, со второго ли этажа лезть на третий или с
пятнадцатого на шестнадцатый? Если не смотреть вняв, то никакой разницы нет.
Вот что здесь было плохо -- перила не деревянные и не круглые, а
металлические в плоские: крюк держит надежнее, если цепляешь за дерево... И
перед каждой лоджией бетонный выступ сантиметров на двадцать, из-за него
штурмовка зависает не вплотную к стене, а под углом -- опять не та
устойчивость... И еще плохо, чти ветер со снегом, и лоджии и подошвы сапог в
