Пожарники!" Не будь я человек интеллигентный, я бы рассказал, в каком виде
выпрыгнула из постели дама" но это не имеет значения. Когда эту парочку
выводили, Ваня как раз своего бульдога тащил.
Хуже всего было на 15-м, -- продолжал Головин -- там люксы и полулюксы,
сплошные ковры, мягкая мебель с поролоном и прочее. Температура адова,
дымище -- ничего не видно, двери дубовые, хорошо пригнанные -- это людей в
номерах и спасало на первых порах. Работа была обычная, ничем не отличалась
от того, что приходилось делать на этажах главного здания, даже, честно
скажу, полегче, чего там, особенно если вспомнить шахматный клуб. Но о нем
тебе много рассказывали, не буду повторяться, тем более что и на 15-м очень
даже было нелегко. Знаю, что у тебя намечена встреча с полковником, он тебе
добавит, а про себя скажу, что начиная с этого этажа мне сильно не везло с
КИПом. Врываюсь в один номер, на полу женщина хрипит, задыхается. Отдаю ей
свой загубник, она хватает его, дышит, а я на выдохе: "Отдай, по очереди
будем!" А она дышит и слышать меня не хочет. Мне уже самому дышать нечем, в
голове звенит, схватил ее на руки, топаю к лоджии, задыхаюсь, слезы текут...
Хорошо, что лоджия близко была, в десяти шагах, там ее ребята с цепочки
приняли... И еще с КИПом история... Взломали дверь в другой номер, а там две
женщины, обе без сознания; одну боец подхватил, другую я, понесли на лоджию
-- и вдруг чувствую, что нет доступа кислорода, снова слезы и шарики в
глазах, ну, думаю, КИП из строя вышел, не дойду. Тут один боец увидел, что я
вырубаюсь, принял из моих рук женщину -- и в загубник сразу же пошел
кислород! Оказывается, она своим телом дыхательный шланг придавила, но я-то
этого не видел... Там еще много всякого было, лучше я тебе расскажу о той,
первой, которая мой загубник присвоила. Через несколько дней явилась в УПО,
в мой кабинет и спрашивает: "Меня из номера один пожарник вынес, свой
противогаз отдал, уж не знаю, как он сам дышал, не можете меня с ним
познакомить? Я солистка Московской филармонии, хочу лично поблагодарить".
Посмотрел я на нее, чрезвычайно миловидная особа лет тридцати, был бы
помоложе и холостой -- не отказался бы от заслуженной награды. Повздыхал я
про себя, посокрушался и говорю: "Вас, насколько я помню, спас майор Баулин,
вот его домашний телефон, звоните, майор сейчас дома". Я-то знаю, что Петя
три минуты назад от меня вышел и дома его никак не может быть, но зато дома
Ксенечка, самая сердечная и отзывчивая из всех жен. Звонит, трубку, конечно,
снимает Ксенечка, а голосок у нее звонкий, слышу каждое слово: "Его нет, а
что вы хотели?., Ах, артиска, увидеть и поблагодарить? А совесть у тебя
естьза чужими мужьями гоняться? Я тебе так его поблагодарю, что ты..." Петя,
у тебя есть что добавить?
-- Хорошо, что напомнил, Ваня, -- Баулин расплылся в улыбке, -- в долгу
не останусь!
-- Возвратишь как-нибудь, -- благодушно сказал Головин. -- На этом,
однако, мои неприятности с КИПом не закончились. Уже потом, когда 15-й
начали тушить, оставил я на нем Баулина и со звеном пошел наверх. На один
марш поднялся, чувствую, что задыхаюсь, посмотрел на манометр -- почти на
нуле, я без кислорода! Бежать вниз перезаряжать КИП -- времени жалко, вышиб
на лестничной клетке окно, отдышался и бегом к следующему окну, бац по нему
-- снова отдышался. И так, от окна к окну, добирался до верхних этажей...
5. ПУТЬ НАВЕРХ ПЕРВОЙ ТРОПКИ
Начиная с 13-го этажа цепочек уже стало две: по одну сторону лоджий
поднимались Николай Клевцов и Юрий Кожухов, а по другую, отделенную от
первой перегородками из стеклоблоков, начали вязать свою цепочку Володя
Никулькин и старший сержант Рожков.
Когда порывы ветра усиливались, люди на штурмовках замирали;
Кожухов-старший рассказывал, что когда в такие моменты кто-нибудь из окон
выбрасывал чемодан или саквояж, все на крыше цепенели: что падает, вещь или
человек?
С 14-го этажа и выше лоджии были переполнены.
-- Главным образом артисты, -- вспоминал Николай. -- Вскоре у них
гастроли начинались, у одних в филармонии, у других в цирке и в театре, и
кое-кто оказался в номерах, репетировали. Большинство успело выйти на
лоджии.
-- С циркачами было легко, -- продолжал Юрий, -- не хуже нас по
штурмовкам лазали. С одним только толстяком конферансье горя хлебнули, на
штурмовку даже смотреть боялся, два бойца специально поднялись его на
"кресле" спускать. Деньги еще совал, сукин сын! А вот клоун -- помнишь,
Коля? -- оказался забавный: полез на штурмовку с сумкой через плечо, а там
что-то звякает. Я ему: "Брось, равновесие потеряешь!", а он: "Как у тебя
язык поворачивается, это же шампанское для вас, для пожарных!" Так и
опустился -- с сумкой, отец говорил, что на крыше норовил угощать: "Пей,
братва, из горла!" Хотя нет, ты его, Коля, не видел, ты в это время у
артиста брал интервью.
И мне была рассказана история, о которой я до сих пор звала понаслышке
и не очень в нее верила.
Кто-то из спасенных на 14-м вспомнил, что из третьего от лоджии номера
слышались какие-то стуки, будто конопатили дверь. Хотя полковник приказал
заниматься спасением только с лоджий, Николай решил, что это случай особый,
включился в КИП, вошел в задымленный коридор и ощупью нашел третью дверь. В
коридоре уже горели обои и ковровая дорожка, огонь вот-вот мог подойти,
поэтому Николай не стал стучать, взломал дверь. Несмотря на то, что дверь
действительно была законопачена всяким тряпьем, в номере оказалось полно
дыма и, натыкаясь в темноте на мебель, Николай стал искать человека ощупью
-- неблагодарная и не очень эффективная работа. И вдруг услышал голос...
кто-то зовет... нет, напевает! Сосредоточившись, Николай услышал плеск воды
и, уже не сомневаясь, пошел на звуки. В ванной кто-то был, из дверных щелей
торчала простыня: видно, этот "кто-то" твердо решил переждать пожар в
номере.
Николай рванул дверь на себя, вошел, быстро ее захлопнул, чтобы не
напустить дыма, услышал: "Привет входящему!" -- и свет фонаря вырвал из тьмы
сидящего в ванне атлетически сложенного мужчину. Николай сразу узнал
известного артиста, портреты которого были на афишах.
-- За автографом пришла? -- дружелюбно спросил артист, фыркая и кашляя
-- дым в ванную все-таки проник. -- Тогда давайте свою ручку, -- он встал и
оказалв брюках с которых ручьями потекла вода, -- мой "Паркер" остался на
столе.
Николай даже поначалу растерялся -- впервые увидел на пожаре
погорельца, совершенно владеющего собой. Но поддерживать легкомысленный треп
не было ни времени, ни желания.
-- Где ваш костюм?
-- Полагаю, вы на нем стоите, -- беззаботно ответил артист. -- Вас не
будет шокировать, если он помят? Хорошо бы раздобыть утюг.
-- Немедленно одевайтесь, -- отрезал Николай. -- Никого в номере больше
нет?
-- Увы, -- натягивая пиджак на голое тело, вздохнул артист. -- Она,
прекрасная, моим мольбам не вняла, она, жестокая, ушла, не оглянувшись...
Вам не понять меня, юноша, если вы никогда не терпели фиаско в любви.
Учтите, с возрастом его вероятность катастрофически растет, не теряйте
времени, юноша!
-- Прикройте носоглотку, -- Николай смочил в ванне полотенце и обмотал
артисту голову, -- на лоджии снимите. Лестницы-штурмовки не боитесь?
-- Юноша, -- высокомерно ответил артист, -- каждый квалифицированный
кинозритель знает, что я работаю без дублеров!
А когда артист стал ловко спускаться, Николай не выдержал и совсем
по-мальчишески выкрикнул:
-- А вы молодчина, удачи вам!
И снизу послышалось -- серьезное и сердечное:
-- Тебе тоже, юноша. Сласибо, дружище!
Когда да следующий день Клевцов рассказал ребятам об этом эпизоде, ему
никто не поверил: "Загибаешь!" Но дело обстояло именно так, теперь я это
точно знаю: Новик, которому его приятель-артист поведал о своем приключении,
все подтвердил.
Николай и Юрий поднялись на 15-й, где их ожидали шесть человек. Этаж
горел, и людей пришлось спускать быстро и с большим риском, потому что огонь
подбирался к лоджии и вот-вот мог на нее вырваться.
Так оно и случилось. Но в тот момент, когда вспыхнула дверь и пламя
хлестнуло по лоджии, на ней уже никого не было: Николай и Юрий поднимались
на 16-й.
Но спускать оказавшихся там людей вниз уже не было никакой возможности:
15-й этаж отсекло огнем, цепочка штурмовых лестниц разорвалась -- одно ее
звено вышло из строя.
Сегодня мне снова удалось свести друзей вместе. И всего, что
происходило на высотке до сих пор, меня наиболее заинтересовало "разорванное
звено", и мне хотелось, чтобы Николай и Юрий в живом разговоре дополняли
друг друга.
-- На 16-м было семь человек, -- припомнил Николай, -- трое мужчин, две
женщины и два мальчика.
-- Мальчик и девочка, -- поправил Юрий. -- Как звали мальчика, забыл, а
девочку, помню, звали Майя.
-- Да, мальчик и девочка, -- согласился Николай. -- Оба в брючках, лица
от дыма чумазые, да и темно, не различишь... Здесь было полегче, чем на
15-м, но не на много, уж очень из коридора дым валил,. А что самое худшее,
руку Юре сильно помяло: на нее мужик всей тяжестью наступил, когда Юра его с
15-го спускал.
-- Ничего страшного, -- Юрий невольно пошевелил кистью, -- через недели
две повязку снял.
-- То через две недели, -- сказал Николай. -- А тогда физиономия у тебя
была малость перекошена.
-- Зато ты со своим разбитым носом был хорош, -- усмехнулся Юрий. И
пояснил: -- Женщина каблучком шпилькой задела, когда Коля ее спускал. Но ты,
Ольга, разорилась на кофе с пирожными не для того, чтобы узнать эти
малоинтересные факты. Значит, ситуация: вниз -- нельзя, а что делать?
Оставаться ведь тоже нельзя, вдруг прорвет, как на 15-м? Коля долго думал,
может, секунду, может, две, и надумал: "Будем спасать наверх" Я даже сначала
не понял, переспросил, а потом честно проорал: "Коля, ты -- гений!" Коля
недовольно пробурчал, что это он и без меня знает...
-- Ничего я такого не бурчал!
После небольшой перебранки друзья пришли к согласию, что рассказывать
будет Николай.
-- Я поежилась -- припомнила, что нас с Бубликом тоже спасали наверх;
Бублику только кажется, что он это помнит, мне же, наверное, об этом не
забыть никогда. Но нас поднимали на веревке, мы были пассивны, а вот каково
было подниматься им, по узенькой штурмовке, когда под ногами -- бездна...
-- Мы с Юрой решили, -- начал Николай, -- что раз у него уж так
получилось с рукой, пусть лезет наверх, снизу работать тяжелее. Женщины
первыми подниматься отказались, спасайте, говорят, наших детей, а один
мужик, суетливый такой мордоворот, раскричался, чего, мол, уговариваете и
время тратите, меня, говорит, за это время можно было поднять. Юра на него
цыкнул, а потом придумал такую штуку: посадил себе на плечи мальчишку, тот
обнял его руками и Юра с ним поднялся наверх, а потом спустился и взял
девочку. Только она очень боялась и плакала, так мать сняла с себя платок,
шаль точнее, и привязала дочку к Юре.
-- Ты забыл сказать, что на семнадцатом двенадцать человек было, --
напомнил Юрий.
-- Считай, что сказал. А вот что я в самом деле забыл: к этому времени
Уленшпигель свою цепочку до нашей дотянул, так что не пришлось больше
разбивать перегородки из стеклоблоков на лоджиях, Уленшпигель с напарником
Рожковым тоже своих клиентов наверх поднимали. Сколько у Володьки там было,
не помнишь?
-- Человек пять-шесть, -- сказал Юрий. -- Ему там тоже несладко
пришлось, сама его порасспроси. Валяй дальше, Коля.
