- Помнишь, - мечтательно подхватила Пегги, - тот бар на Лекс? И двух
парней, которые сказали нам, что они братья?
- Еще бы я не помнила, - горестно отозвалась Элен. - Тот, что был со
мной, спер у меня часы. А помнишь тот вечер в Бинвич-Вилледж на танцах -
со сколькими мы тогда познакомились?
- Это когда мы пошли на чердак на Хьюстон-стрит?
- Да. Они почему-то грели наркоту на сковородке, помнишь? Я тогда
впервые попробовала марихуану. Но на меня это не произвело никакого
впечатления.
- На меня тоже. Помнишь тех двух моряков - мы еще пошли с ними к тебе
и устроили черт знает что!
- Пегги Палмер! - воскликнула Элен, прижимая ладони к зардевшимся
щекам. - Мы же договорились... Мы же поклялись друг другу!.. Что никогда
больше не будем говорить о той ночи. Даже не заикайся об этом!
- А что в этом плохого? - робко осведомилась Пегги.
- Я не хочу об этом говорить. Я даже не хочу вспоминать об этом.
- А что в этом такого? - настаивала Пегги.
- Об этом не может быть и речи, - упрямо ответила Элен. - Официант!
Счет, пожалуйста.
Они вышли на улицу и остановились под навесом у дверей ресторана,
поеживаясь в своих коротких шубках. Шел мокрый снег, и порывы сильного
ветра швыряли в лицо тяжелые хлопья.
- Ну, милая, - улыбнулась Элен, - наверное, в следующий раз я увижу
тебя уже у алтаря. Думаю, мне не нужно говорить, "желаю тебе всего самого
наилучшего". Ты и так знаешь, что я желаю тебе всего-всего.
- Милая, - снова заплакала Пегги, - ты такая замечательная, такая
замечательная... Спасибо тебе за ланч и за официальный свадебный подарок и
за это... - Она подняла в воздух пакет, где лежала коробочка с бельем. -
Все было просто чудесно.
- Конечно. Теперь мне пора возвращаться в офис. Увидимся на твоей
свадьбе, милая.
Пегги Палмер порывисто прижалась к ней и крепко обняла.
- Мне страшно, - прошептала она. - Ей-богу, Элен, мне страшно. Я не
знаю, что делать. Я чувствую себя совершенно растерянной. Скажи мне, я
правильно делаю, что выхожу за него?
- Не волнуйся, Пег. Все будет хорошо. Все будет просто замечательно.
- Ты ведь не забудешь меня, Элен?
- Нет, родная, я не забуду тебя.
Они поцеловались в губы и разошлись.
Элен сразу поняла, что такси ей здесь не остановить. А идти на Пятую
авеню на автобус показалось ей глупым. Поэтому она побрела в офис пешком,
склонив голову и спрятав лицо в воротнике своей кроличьей шубки. На ней
были сверкающие черные пластиковые сапоги. Когда они последний раз
занимались любовью, Ричард Фэй настоял, чтобы она их надела (Боже, ну и
псих!). Голенища доходили почти до колен и защищали от слякоти и снега, но
ногам было холодно и влажно. Она была абсолютно уверена, что нос у нее
отмерз и сейчас отвалится, а на его месте останутся только две дырочки.
Но несмотря на неприятные ощущения, она не могла не признать, что все
было не так уж плохо. Прохожие шли, наклонив головы, пробираясь сквозь
грязь и слякоть. Элен было тепло от выпитого и съеденного, и она время от
времени усмехалась, вспоминая опасения Пегги. Снег таял на ее ресницах,
она шла, перекинув сумку через плечо и засунув руки глубоко в карманы. Не
так уж и плохо. Ей нравилось. Жара и солнце - это замечательно, но не все
же время. Так тоже неплохо.
Когда она добралась до офиса, зубы у нее уже стучали и она продрогла
до костей. Она решила, что закажет кофе. Пожалуй, можно даже сделать
глоток бренди из бутылки, которую держит у себя в столе мистер Свансон.
Может быть, даже принять пару таблеток аспирина. Уж во всяком случае хуже
не будет.
При виде ее, лифтер печально покачал головой, и она поняла, что
номер, на который она ставила последний раз, проиграл. Ну и ладно. Она
сняла шубку, отряхнула с нее мокрый снег и вошла в офис, держа ее в руках.
Все эти подробности она вспомнила позднее.
Как ни странно, в приемной на огромном диване "шведский модерн"
сидели двое мужчин - негр и белый, лет тридцати пяти-сорока. Оба были в
аккуратных пальто, калошах, в одинаковых серых шляпах и с чисто выбритыми
физиономиями. Со своими безупречно прямыми спинами они чем-то напоминали
"уголки" для книг, выполненные в духе поп-арта. Когда Элен вошла, оба
поднялись и сняли шляпы.
Сьюзи Керрэр не взглянула на нее. Она сидела за своим столом, положив
руки на клавиатуру машинки, но не печатала.
- Мисс Майли, - пробормотала она. - Эти... эти джентльмены... а-ах...
эти джентльмены хотели бы... хотели бы поговорить с вами!
Негр сделал полшага вперед и протянул ей свою розовую ладонь. В ней
оказалось маленькое кожаное удостоверение - какой-то текст, официальная
печать, герб.
- Детектив Самуэль Б.Джонсон, - гаркнул он. - А это - детектив Роллин
Х.Форсайт.
Белый сделал шаг вперед и продемонстрировал тот же трюк - открытая
ладонь, удостоверение, печать, герб.
- Можем ли мы поговорить с вами, мисс Майли, - осведомился он. Голос
у него оказался неожиданно высоким, почти женским.
- Конечно, - с некоторым недоумением ответила она. - Проходите сюда.
Она провела их в свой кабинет, закрыла дверь и повесила на вешалку
свою шубу. Они стояли неподвижно, чуть склонив головы, держа обеими руками
шляпы и прикрывая ими причинные места.
- Садитесь, - предложила она им, но они не обратили на ее предложение
никакого внимания, и поэтому она тоже осталась стоять.
- Так в чем же дело? - попыталась улыбнуться она. Ей было холодно.
- Гарри Л.Теннант, - поинтересовался своим визгливым голосом белый
детектив, - работает здесь?
- Да, - почувствовала тревогу Элен. - Конечно, он наш сотрудник. Он
работает у нас. Сегодня его нет, но он работает уже несколько месяцев. В
чем дело? Что-нибудь случилось?
Детективы обменялись быстрыми взглядами и, казалось, начали немного
оттаивать и как-то обмякли в своих деревянных пальто. Они расслабились и
перестали походить на "уголки" для книг, приобретая более человеческий
вид. У черного был прыщ на подбородке. У белого большой палец на руке был
обмотан пластырем.
- Присаживайтесь, мисс Майли, - мягко предложил черный. - Думаю, вам
лучше сесть.
Она села за свой стол, а они остались стоять. Они стояли и смотрели
на нее.
- Дело в том... - начал белый. - Дело в том, что...
- Он покончил жизнь самоубийством, - договорил негр. - Гарри
Л.Теннант покончил жизнь самоубийством. Он мертв.
За окном раздался пронзительный вой сирены скорой помощи. Странно,
что такой густой снег не заглушил его.
- Мертв? - переспросила Элен, пытаясь догадаться, какое имя
скрывается за инициалом "Л". Он раньше никогда не упоминал о нем.
Детективы одновременно вытащили свои записные книжки.
- Обнаружен в одиннадцать восемнадцать утра...
- На столике у кровати найдена пустая бутылка из-под барбитурата...
- Никаких признаков гостей за последние сутки...
- Никаких сведений о предыдущих попытках самоубийства...
- Тело отправлено в нью-йоркский морг в двенадцать двадцать...
- Его обнаружила уборщица, - пояснил белый детектив. - Она пришла к
нему убирать и обнаружила тело, после чего позвонила в полицию.
- Но было уже слишком поздно, - пояснил черный. - Он был мертв уже
несколько часов. Ну, то есть точно мы конечно не знаем. Будет вскрытие. Но
согласно медицинскому заключению, он был мертв к этому времени. Он
принимал наркотики?
- Что?
- Нет ли у вас подозрений, что Гарри Л.Теннант принимал наркотики?
- Нет, сэр, - ответила она, - у меня нет подозрений, что Гарри
Теннант принимал наркотики.
Белый детектив повернулся к своему черному напарнику.
- Знаешь, Сэм, - с недоумением заметил он, - странный это способ для
черного сводить счеты с жизнью. Никогда не слышал, чтобы черные это делали
с помощью таблеток, а ты?
- Ты прав, Ролли, - с таким же недоуменным видом согласился его
напарник. - Чаще всего мы выбрасываемся из окон или прыгаем с крыши.
- Прекратите сейчас же! - закричала Элен Майли. - Я прошу вас,
прекратите.
- Вот что, - коротко бросил черный детектив, - он оставил вам
записку. Вот она.
Он вытащил из кармана пальто маленький фирменный конверт компании
"Свансон энд Фелтзиг".
Элен протянула руку, надела очки и взглянула на конверт.
- Вы вскрыли его, - гневно воскликнула она.
Они пожали плечами и отвели глаза.
- Мэм, мы вынуждены были сделать это, - пробормотал черный детектив.
- Таков порядок. Если есть записка, мы должны прочитать ее и
удостовериться, что это самоубийство. Мы должны расследовать... Мы сделали
ксерокопию этой записки, так что можете оставить ее у себя. Можете ли вы
предоставить нам образец его почерка.
- Что?
- Образец его почерка. Чтобы мы могли убедиться, что записка написана
им.
Она не ответила. Она читала. Там было всего несколько слов: "Малыш.
Не вини себя. Дело не в тебе, дело во мне. Спасибо тебе. Ты пыталась.
Гарри".
- Что он имел в виду? - спросил белый детектив.
- Вы вскрыли конверт! - снова выкрикнула она.
- Мы были вынуждены это сделать, - терпеливо пояснил он. - Мы должны
вскрывать письма, оставленные самоубийцами и читать их. Поверьте, мисс, в
этом нет ничего приятного.
- Уверяю вас, - поддакнул негр.
- Не знаю, - механически ответила она. - Не знаю, что он имел в виду.
Они сказали, что брат Гарри уже извещен о случившемся и что он
займется организацией похорон. Элен кивнула головой. Она отыскала в
бумагах несколько образцов почерка Гарри и дала показания детективам. Они
поблагодарили ее.
Больше говорить было не о чем. Полицейские еще немного послонялись по
комнате и направились к двери. Там они остановились и оглянулись на нее.
- Поверьте, нам не доставляет это удовольствия, - сказал белый
детектив.
Элен кивнула.
- Ну ладно... - сказал черный.
И они ушли.
Между кабинетом мистера Свансона и кабинетом мистера Фелтзига
располагалась отделанная кафелем уборная. Элен вошла в нее, сняла очки,
встала на колени перед унитазом, словно охваченная религиозным экстазом, и
согнулась над ним. Ее вывернуло наружу, она изрыгнула из себя все:
шампанское, цыпленка по-киевски, спаржу, картофель-фри, кофе "эспрессо",
мартини и, наконец, что-то белое и тягучее, похожее на шнурок. Она
издавала животные звуки, содрогаясь, кашляя и захлебываясь тем, что из нее
выходило... и не могла остановиться.
Господи, она пробыла не менее получаса в приступах кашля, рвоты и
судорог, извергая из себя остатки ланча... и все не могла остановиться.
Она слышала, как Сьюзи Керрэр колотит в дверь, но смогла лишь
простонать:
- Все в порядке, все в порядке. Я сейчас выхожу. Со мной все в
порядке.
Она стояла на коленях, прижавшись лбом к ободу унитаза, и судорожно
всхлипывала. "Малыш. Не вини себя". Так он написал. Она глубоко вздохнула.
"Дело не в тебе, дело во мне". Во рту все распухло и горело. "Спасибо
тебе. Ты пыталась". Ее снова начало тошнить, но в желудке у нее больше
ничего не было. Ничего. "Ты пыталась. Гарри".
Ухватившись за поручень для полотенца, она заставила себя встать на
ноги. Это ей почти удалось, но в последний момент поручень оторвался от
кафельной стены. Она пошатнулась, но не упала и так и осталась стоять с
вешалкой для полотенец. Потом она перевела на нее взгляд, выпустила из рук
и та с грохотом упала на пол.
Она умыла лицо холодной водой. Зубной щетки у нее не было, поэтому
она просто потерла зубы и десна пальцем, а затем ополоснула рот. Она
взглянула на себя в зеркало. Не очень-то радостное зрелище.
