своего рода караульное помещение- столовую, где стоит запах вареной капусты.
Из соседней комнаты доносится встревоженный женский голос:
- Эктор, он действительно легавый?
- Заткнись!- отвечает сторож.
Он подходит к телефонному аппарату, раздумывает и нажимает на кнопку.
Загорается красная лампочка. Секунд через тридцать слышится щелчок.
- Альбер?- спрашивает сторож.
Тог, должно быть, отвечает через зевок, что да.
- Скажи месье, что его хочет немедленно видеть полицейский.
Не знаю, что отвечает лакей, но сторож, выслушав его, издает недобрый
смешок.
-Я не знаю,- говорит он и кладет трубку. Потом смотрит на меня и
спрашивает:- Ничего серьезного?
- Как сказать,- отвечаю.
Я слышу шаги за дверью; она слегка приоткрывается, и я замечаю глаз и
седую прядь над ним. Жене сторожа хочется узнать, как я выгляжу. Узнав это,
она возвращается на супружеское ложе.
В глубине души ваш Сан-А немного встревожен. Этот Оливьери, должно быть,
большая шишка с обширными связями, и мой ночной визит ему наверняка не
понравится. Так что мне скоро может стать жарко...
Является лакей. Настоящий: в полосатом жилете и при всем прочем. Его
взгляд еще немного мутноват со сна, а так он совершенно безупречен.
Он меряет меня взглядом с высоты своего величия.
- Это вы желаете видеть месье?
- Я.
- Сейчас два часа ночиЯ смотрю на часы и поправляю его:
- Два с четвертью. Будьте любезны предупредить его о моем приходе.
Эта уверенность производит на него впечатление
- Хорошо. Прошу вас следовать за мной... Я знакомлюсь с еще одним
гигантским холлом. Его стены обтянуты замшей, на полу шкуры белых медведей,
стоят статуи, редкие растения и висит картина Пикассо, на мой взгляд,
подлинник.
Лакей указывает мне на банкетку, покрытую темно-синим бархатом.
- Присядьте, я разбужу месье.
И начинает подниматься по монументальной лестнице. Я жду, готовя
аргументы для разговора. Если судить по осторожности слуги, Оливьери плохо
спит и бывает зол сразу, как проснется.
Слуга возвращается быстро. Он очень удивлен.
- Месье нет в спальне,- говорит он.
- Он не вернулся?
- Он не уходил.
- Где он был, когда вы закончили работу?
- Моя жена (она горничная) и я ходили в кино, У нас сегодня выходной.
- Где был ваш хозяин, когда вы уходили в кино?
- В своем кабинете.
- А когда вы вернулись?
- Света нигде не было. Я решил, что он лег...
- Он мог выйти?
- Сторож нам бы сказал.
- Может, он заснул в кабинете?
Слуга с сомнением морщится, однако направляется к двустворчатой двери,
находящейся в глубине холла.
Он тихо стучит, открывает, включает свет. Его неподвижность и молчание
мне все говорят.
- Мертв?- спрашиваю я, подходя.
Оливьери лежит на ковре на боку, одну руку поджал под себя, другую
вытянул. В его правой руке пистолет с перламутровой рукояткой. Я подхожу и
платком осторожно беру оружие из его руки. Нюхаю ствол: из этого пистолета
давно не стреляли. Я вынимаю магазин и констатирую, что он полон маслин,
готовых к употреблению.
Кладу оружие на ковер и наклоняюсь над трупом. Месье Оливьери протянул
ноги минимум три часа назад и сейчас холодный как лед. На виске у него синее
пятно, а на шее явные следы удушения. На первый взгляд мне представляется,
что преступление произошло следующим образом. Вечером к нему пришли
поговорить двое. Они стали вести себя агрессивно и Оливьери велел им
выметаться, угрожая своей пушкой. У одного из типов была дубинка, и он
двинул хозяина по виску. А второй сжал промышленнику горло.
Лакей Альберт начинает приходить в себя.
- Вот это да,-бормочет он.
-Это его пистолет?- спрашиваю я, показывая на элегантный шпалер с
перламутровой рукояткой.
Салонная игрушка. Как пресс-папье хороша, но если хочешь продырявить
шкуру ближнему, то лучше взять автомат.
- Да, это его пистолет. Он лежал в нижнем Ящике стола. Я рассматриваю
мертвеца. Это крепкий мужчина лет пятидесяти с седеющими висками. На нем
домашняя куртка из красного атласа с черными лацканами. Напоминает форму
дрессировщика, но все равно здорово.
- Месье Оливьери был женат?
- Нет, десять лет назад он развелся.
- Он жил один?
- Время от времени его дочь приезжает пожить здесь недельку.
- Любовницы?
- Думаю, были, но не здесь.
- Сходите за сторожем и его женой.
Альбер торопится. Оставшись один, я начинаю проводить обычные поиски, но
занимаюсь этим безо всякой надежды. Что-то мне подсказывает, что я здесь
ничего не найду. В бюваре нет ни единой бумажки; В ящиках несколько ничего
не говорящих предметов. Наверняка его рабочий кабинет находится в другом
месте, а здесь он проверяет счета своих слуг или читает биржевой куре.
Пепельницы пусты. В детективных романах полицейский обычно находит в них
окурки. Так вот, в этот раз там ничего нет. На креслах и ковре тоже никаких
следов. Оливьери задушили поясом его куртки. Толстая лента еще обмотана
вокруг его шеи, как мерзкая змея,
А вот и Эктор со своей мадам, испуганные новостью.
-Ни к чему не прикасайтесь!-велю я.
Жена Эктора маленькая толстая старушка с грудью, как у голубя. На носу у
нее сидит великолепная волосатая бородавка, и она плачет, издавая свист, как
воздух, выходящий из проколотой шины.
- Пойдемте в холл,- решаю я и закрываю дверь. Я смотрю на троицу, и от
вида этих физиономий мне хочется заржать.
- Сколько здесь слуг?
- Четверо,- отвечает Альбер.- Не хватает только моей жены.
- Сходите за ней. Он выходит.
- Вы кухарка?- спрашиваю я жену сторожа.
- Да.
-Я раньше был капралом жандармерии,- шепчет Эктор.
Зачем это? Чтобы дать мне справку о своем высоком моральном облике? Или
показать, что мы вроде бы коллеги и, принимая во внимание обстоятельства...
- Вечером у месье Оливьери были гости, не так ли?
- Нет, никого не было,- уверяет дуэт.
- Но ведь не по телефону же его шлепнули! Сторож упрямо мотает головой.
- Никто не звонил, никто не приходил. Или же он перелез через решетку, а
вы заметили, какая она острая?
- Здесь есть второй вход?
- Черный.
- Где он?
- На задней стороне дома. Около кладовой.
- Когда Альбер и его жена вернулись из кино, через какую дверь они вошли?
- Через черный ход, естественно.
Возвращаются те, о ком мы говорим. Горничная белобрысая женщина с лицом,
усыпанным веснушками. Ома прячет в складках ночной рубашки свои груди в
форме капли масла.
- Это невозможно! Я не могу в это поверить,- говорит она.- Где он? Я хочу
его увидеть!
- Момент!- перебиваю ее я.
Она спохватывается и здоровается со мной испуганным кивком.
- Вы вышли через черный ход,- говорю.- Вы закрыли за собой дверь?
- Естественно,- отвечает Альбер.
- А ключ?
- Ну...
Его конопатая половина поднимает руку, как школьница, собирающаяся
попросить разрешения сходить в туалет.
- Да?- приглашаю я.
- Я хотела вам сказать одну вещь: когда мы вернулись, дверь не была
закрыта на ключ. Я ничего не сказала Альберу, чтобы он на меня не ругался,
потому что подумала, что сама забыла запереть дверь, когда мы уходили. Но
теперь я уверена, что это не так!
Эта детка льет воду на мою мельницу. Я благодарю ее доброжелательной
улыбкой, которая смущает ее до глубины души.
Вечером Оливьери позвонили люди, с которыми он хотел встретиться тайно.
Он впустил их через черный ход, чтобы не привлекать внимания сторожа и его
жены. Визит закончился его смертью, а убийцы ушли тем же путем, но дверь за
собой только захлопнули.
- Прекрасно,- бормочет знаменитый Сан-Антонио,- давайте перейдем к
следующей главе... Ваш хозяин был любителем виски, насколько я знаю?
Они смотрят на меня, совершенно ошарашенные, поскольку мой вопрос в такой
момент кажется им совершенно неуместным.
- Да, точно,- отвечает наконец Альбер.
- Откуда он получал виски?
- Прямо с фабрики. У него был друг шотландец, поставлявший ему скотч. Мне
кажется, он платил дешевле и считал, что эта марка лучше остальных.
- Я хочу увидеть это виски.
Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой
бутылкой "Мак-Геррела". Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без
примесей.
- Других нет?
- Есть, в погребе... Нам привезли партию на прошлой неделе.
- Кто?
- Национальная компания железных дорог.
- Ладно! Пошли в погреб.
Эти люди понимают все меньше и меньше.
В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что
хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски...
Согласитесь, что для лакеев этого многовато.
Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.
Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В
винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль
одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся
ящики с шампанским и ликерами.
Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин
отбросил копыта.
Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию
своей фамилии.
- Эй, Альбер, у вас что, головокружение?
- Это немыслимо...- говорит он.
- Что?
- Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!
Я хватаю его за руку:
- Что вы говорите, барон?
- Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином
за бутылкой бургундского, и они тут стояли... Вот здесь, видите?
"Здесь" пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми
ящиками, которые волокли.
- Они были открыты?
- Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.
- Месье Пти-Литтре, издателю?
Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.
- Откуда вы знаете?- бормочет он. Я отвечаю ему загадочной улыбкой.
Глава 3
Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы,
безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.
Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он
задумчив. Есть от чего,
- В общем,- резюмирует он,- этот Оливьери получил бутылки скотча,
содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук
своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?
- Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин
при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье.
Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски
таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.
- Гениально,- соглашается Лысый, гладя свой кумпол. Наступает молчание.
- Продолжим наши рассуждения,- решает Старик.- Эти ящики с
"приправленным" виски были отправлены Оливьери по ошибке.
- Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для
Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.
В общем, дело несложное.
- Эта история относится к компетенции Скотленд-Ярда,- с сожалением
вздыхает Старик.- Утром я позвоню старшему инспектору Моррисону.
Я смотрю на него, он на меня, все в самой глубокой тишине. Наконец я
начинаю смеяться, как тип, который составил себе состояние, создав фабрику
для производства рюкзаков для горбатых.
- Что с вами?- удивляется Безволосый, стараясь сохранить серьезность.
- Я думаю, патрон, что наши мысли параллельны, как два рельса...
- То есть?
Лысый уже улыбается.
- То есть нам обоим хотелось бы ради престижа французской полиции довести
расследование этого дела до конца и принести парням из Ярда решение в виде
подарка, обвязанного трехцветной ленточкой.
Босс встает, проходит по кабинету и кладет свою изящную руку (не могу
