хорошо поработал как полицейский.
- Слушай,- решаю я,- иди спать. Ко мне должны прийти.
- Блондинка?
- Ты попал в точку. Так что освободи поле для маневра. Он вздыхает:
-Я думаю о хозяйке гостиницы, Сан-А. Ее худоба давала мне отдохнуть от
моей Берты, которая немного тяжеловата. Но теперь мне кажется, что я слишком
идеализировал ее и трахнул корпус часов.
Он вытаскивает из кармана вторую бутылку "Мак-Геррела".
- Знаешь, что я подумал,- говорит он.- Эта штука, конечно, не сравнится с
мюскаде, но с ней не надо обогревателя. Ладно, чао. Желаю хорошо
повеселиться.
Я остаюсь один совсем ненадолго. Через пять минут в дверь начинают
скрестись. Я открываю дверь и вижу Синтию в прозрачном пеньюаре, от которого
захватывает дух. Такую красотку кто угодно возьмет с закрытыми глазами и с
распростертыми объятиями, забыв даже спросить гарантийный талон.
- Брр, какой холод в этих коридорах,- говорит она и бежит в мою постель.
Она без церемоний забирается под одеяло и смотрит на меня, веселясь от
моего ошеломленного вида.
Мы не разговариваем. Чего тут говорить? Немое кино более выразительно.
Для начала я показываю ей документальный фильм "Гадюка в зарослях", потом
перехожу к полнометражной ленте...
Идет уже четвертая часть, как вдруг Синтия издает приглушенный крик. Я
прерываю сеанс и оборачиваюсь, что весьма непросто сделать, если выполняешь
деликатную работу киномеханика. И угадайте, что я вижу? Слабо? Привидение!
Вы правильно прочли: привидение.
Оно закутано в белый саван и движется по комнате. На месте головы горит
зеленоватый огонек. Оно продвигается шагом канатоходца, приближаясь к нашей
кровати. Синтия закричала бы от ужаса, если бы я инстинктивно не зажал ей
рот ладонью. Главное, чтобы не было скандала!
Я люблю сверхъестественное - оно добавляет жизни остроты, но мне не
нравится, когда оно срывает мне ралли на траходроме.
Призрак подходит еще ближе и вдруг спотыкается о стул. Зеленоватое пятно
света качается, падает на пол, а привидение принимается вопить:
- Ой, твою мать! Я сломал палец на ноге.
Я включаю свет. Берю пытается выбраться из простыни, которой обернулся. У
его ушибленной ноги лежит маленький электрический фонарик с зеленой лампой,
который он держал (чуть не сказал - в зубах) в губах.
Разъяренный, я вскакиваю с кровати в костюме Адама и хватаю его за саван.
- Мерзавец! Шут! Кретин! Идиот! Дебил от рождения! Позор рода людского!-
перечисляю я выражения, которые, по моему мнению, подходят к нему лучше
всего.
Он хнычет:
- Да чего ты! Пошутить, что ли, нельзя? Это французский юмор!
Мощным ударом ноги пониже спины я вышвыриваю его из комнаты. Он
возвращается к себе, бормоча извинения и подвывая.
- У вас очень удивительный слуга!- обиженно замечает Синтия.
Я достаю мою палочку-выручалочку для экстренных случаев и начинаю ей
врать. Берю, мол, мой однополчанин, он спас мне жизнь, и я взял его на
службу... Но вот беда, он пьет. Я много раз пытался его уволить, но он
приходит в такое отчаяние, что... Короче, мы возобновляем прерванный сеанс.
Синтии фильм нравится. Она кричит "бис", и я спешу перемотать ленту для
повторного показа. И тут я улавливаю позади себя шорох. Спокойно протягиваю
руку к выключателю, нажимаю на кнопку: ноль, нет тока.
- Что там?- шепчет моя очаровательная партнерша.- Опять он?
- Да.
Я соскакиваю с кровати. Комната пуста. Неужели в этот раз был настоящий
призрак? Я бегу в комнату Толстяка. Тот храпит с ревом подвесного мотора. Я
его трясу. Он издает протяжное бульканье и поднимает свои лягушачьи веки.
- Чего тебе?- ворчит Жирдяй.
- Опять ты являешься в виде призрака?
- Ты чё, чокнулся? Я отсюда не выходил. Ты меня так отлаял...
Я возвращаюсь в комнату. В ней ярко горит свет. Чья-то таинственная рука
включила ток.
- Наверное, вы ошиблись,- говорит прекрасная Синтия.
Ее золотые волосы образуют нимб вокруг головы.
- Возможно,- соглашаюсь я.
- Я думаю, мне лучше вернуться к себе,- говорит она, вдруг занервничав.
Если тетя Дафна узнает, что...
Она смеется, чмокает меня на прощание в щеку и убегает.
После ее ухода я обалдевшим взглядом смотрю по сторонам.
Что-то заставляет меня насторожиться. Не знаю, что именно. Потом нахожу:
мой пиджак, который я аккуратно повесил на спинку стула, валяется на полу. Я
поднимаю его, ощупываю... Тысяча проклятий! Исчезли мое удостоверение и
найденный в сумочке Синтии пистолет, который я оставил себе.
Теперь я точно погорел. Так погорел, что в сравнении со мной Жанна д'Арк
выглядит замороженной.
Действовать надо очень быстро.
Смотрю на часы: час десять.
Я одеваюсь, но не в синий костюм, а в серый, сочетающийся с цветом стен,
и, заблокировав дверь спинкой кресла, подхожу к окну. В шести метрах ниже
газон.
Спрыгнуть я могу, а вот влезть обратно... Ну и черт с ним, закончу ночь
на улице. Я становлюсь на подоконник и- ух!- прыгаю. Посадка проходит
нормально. Крадучись, огибаю здание, где стоят машины. В Стингинес Кастле
погашены все огни. Я толкаю мою "бентли" до уклона, потом прыгаю в нее и
качу метров пятьсот, не включая двигателя.
Курс на Майбексайд-Ишикен!
Глава 10
Я оставляю мой катафалк в тупике, ведущем к заводу, где гонят виски, и
иду к воротам. Здесь меня ждет первое разочарование: со мной нет моей
отмычки. Она осталась в моем доме в Сен-Клу, поскольку я не счел необходимым
брать ее с собой в отпуск на Дордонь. Замок же на этих треклятых воротах
чертовски сложный. Браться за него с моей пилкой для ногтей все равно что
пытаться вычерпать озеро Бурже чайной ложкой. Остается только перелезть
через ворота. Второе разочарование: их верхушка украшена острыми пиками,
направленными наружу. Тем не менее я предпринимаю две попытки, оказавшиеся
безрезультатными. Но неужели я позволю таким мелочам остановить меня? Ни
фига!
Я возвращаюсь к моей машине и принимаюсь рыскать по округе до тех пор,
пока не нахожу рощицу. Там я ломаю прямую березку длиной метров в
пять-шесть, обрываю ветки и привязываю палку к крылу машины.
Возвращаюсь к заводу. Сейчас начнется спорт.
Мировой рекорд по прыжкам с шестом я не побью, но трехметровый забор
перемахнуть смогу.
Я кладу пиджак на землю, покрепче беру палку и отступаю, считая шаги.
Надо перепрыгнуть, не напоровшись на пики забора; я не должен выпустить
палку из рук, чтобы она перелетела на другую сторону вместе со мной; и,
наконец, я должен успешно приземлиться на камни двора. Представьте себе, что
я сломаю костыль, как тогда объяснить свое присутствие здесь? Сказать, что
ищу метро? В Майбексайде его нет.
Сосредоточенность атлета.
И - вперед, Сан-Антонио! Мой разбег четок, быстр, мои пальцы вцепляются в
дерево.
Я прилично втыкаю палку, отталкиваюсь. Мои ноги отрываются от земли. Мой
торс переходит в горизонтальное положение и тоже поднимается вверх. Не
выпускать палку! Я падаю с другой стороны. Электрический разряд пробегает по
моим ногам.
Я цел. Немножко ушибся, но зато на месте.
Палка меня покинула. Она застряла между двумя пиками ворот и похожа на
шлагбаум, перегородивший дорогу.
Я направляюсь прямо к складу. Дверь заперта, но замок не такой сложный, и
я справляюсь с ним в десять минут.
Я на ощупь спускаюсь по лестнице и только внизу включаю мой фонарик,
уверенный, что снаружи его никто не может заметить. Я ищу пятнышки на полу и
быстро нахожу их. Трогаю их смоченным в слюне пальцем и смотрю на него.
Точно, кровь. Вы небось думаете, что я раздуваю слишком большую историю
из-за каких-то двух пятнышек крови! Это правда, у меня богатое воображение.
До сих пор оно меня не подводило. Кстати, полицейским я стал потому, что
имею шестое чувство.
Я говорю себе, что света моего фонарика недостаточно для тщательного
осмотра места; кроме того, поскольку помещение временно пустует и я нахожусь
в погребе, то могу включить основное освещение. Я даже говорю себе, что буду
полным олухом, если не сделаю этого.
Так я и поступаю.
Почему я буквально заворожен странной атмосферой склада? Из-за запаха
алкоголя? Из-за духоты подземного помещения? Встав на четвереньки, я ищу
другие пятна крови с упорством, на которое способны только полицейские.
Наконец я нахожу не пятна, а кровавую дорожку на боку одной из фляг.
Я стучу по фляге пальцем: по звуку она полная. Привинченная к боку медная
табличка сообщает, что в ней содержится виски, изготовленное в этом году.
У меня секунда замешательства. Испарения склада немного пьянят меня. Еще
меня пьянит одна мысль: я дошел до сердца загадки. Я проделал это
путешествие, подбирался к цели единственно для того, чтобы осмотреть этот
завод.
Ну что же, раз я здесь, это должно дать положительный результат
Сан-А возобновляет осмотр чана, а поскольку наблюдательность у него
развита лучше, чем у Шерлока Холмса, он констатирует, что два верхних
железных кольца бака имеют следы долота. Объясняю на случай, если у вас
разжижились мозги. Молотком и долотом недавно (следы совсем свежие) снимали
верхние кольца, чтобы поднять крышку А если крышку поднимали, то затем,
чтобы сунуть внутрь бочки нечто, что нельзя просунуть через затычку.
Любопытство терзает меня, как больной зуб. Может, я ошибаюсь и там только
нормальный скотч? Но также может быть, что острый нос Сан-А привел его к
очень важному открытию.
Как, черт побери, можно осмотреть бак, когда он полный? Если я открою
затычку, погреб скоро станет похож на бассейн Молитор. Если сниму кольца,
фонтан виски ударит мне в нос. Чтобы перекачать жидкость в другую флягу, мне
нужно соответствующее оборудование и время... Да, есть над чем подумать, но
ваш Сан-Антонио человек изобретательный.
Он идет в соседнее помещение, где бочки чинят, берет коловорот и
маленькую ручную пилу, возвращается, влезает на чан и принимается выпиливать
окошко в крышке Работа занимает четверть часа, но мне удается проделать
дырку сантиметров в шестьдесят. Я вынимаю более-менее круглый кусок,
получившийся в результате моей работы, и сую руку в бак. Он действительно
полон виски. Направляю луч моего фонарика в янтарную жидкость и тут замечаю
в бочке темную массу. Присмотревшись внимательнее, различаю, что это тело
мужчины. Он плавает в характерной позе зародыша в утробе. Я спрыгиваю с
бочки и бегу искать крюк Крюка не нахожу, но быстренько делаю его сам из
толстой проволоки и приступаю к рыбалке. Кто бы мог подумать, что однажды я
займусь этим скучнейшим спортом! Такие вещи случаются только со мной- Со
мной и с покойничком, естественно.
Мне требуется около получаса, чтобы добиться результата, однако я
все-таки поднимаю труп и хватаю за лацкан пиджака. Затем я вытаскиваю его из
бака и констатирую, что это месье лет сорока пяти, хорошо сохранившийся (еще
бы, в виски сорокатрехградусной крепости!), с пепельно-светлыми волосами,
одетый в костюм из синей шерсти, белую рубашку с открытым воротом и замшевые
туфли. Его карманы абсолютно пусты, но - интересная деталь - под левой
мышкой у него кобура для американского револьвера. Одна кобура, оружие
исчезло. Принимая во внимание его пребывание в виски, несомненно достаточно
длительное, дату смерти определить невозможно. Зато я могу установить ее
причину: мой улов умер от пули калибра девять миллиметров, выстрел в сердце,
в упор. В месте входного отверстия рубашка сожжена.
Я не могу не подумать, что в сумочке Синтии был пистолет как раз этого
калибра, которым недавно пользовались.
Что теперь делать с месье? Отнести в бюро находок? Если бы я прислушался
