увеличивал ауру своего действия, как бы включая в свое поле материализа-
ции всех существ, на которых ему указали. Об этом говорило появление
монстра в лаборатории Охо после того, как тот отдал приказ о подчинении
всей долины себе. Однако, Пирс был убежден, что это не все. Монстр был
безусловно порожденьем не только астрального мира, но и разума. И вот
этого-то Пирс боялся больше всего, ибо было совершенно неясно как, поче-
му, а главное - зачем, прибор начал думать, накапливая, сортируя и
оформляя эмоции, страсти и чувства в единый клубок.
Ведь его этому никто не учил, а привести это могло к созданию целой
астрально-материальной, живой планеты, копирующей все астральные им-
пульсы с настоящей Земли. Появление такого тела рядом с ней или на ее
поверхности грозило совершенно непредвиденными событиями, а ситуация,
выпущенная из под контроля, контролирует того, кто ее выпустил. Это и
означало, что человечество вполне могло оказаться под колпаком этой са-
мой "небывальщины", как мысленно окрестил ее Пирс.
После столь плачевного вывода, Пирс энергично встал, потянулся и сно-
ва уселся за руль автомобиля. Не приняв окончательного решения, он изб-
рал простое ожидание, пока Охо сам чего-либо не предпримет. А в том, что
это произойдет, Пирс был уверен абсолютно.
ПЕРВЫЙ СОН АЛЕКСАНДРЫ.
Свет померк, затихли и звуки. Ночь накатывалась волной человеческого
небытия. Уплывали вдаль мысли и чувства, слабо пахнущее духами тело упа-
ло в никуда вместе с памятью. Нет меня, нет его, нет мира - не было ни-
чего. Лишь тьма, объявшая наконец свет, окружила мое "Я", а оно - ма-
ленькое и беспомощное пред этой Довселенской Никчемностью все же билось
и пульсировало бессознательно, отчаянно, упрямо.
Тьма и "Я" - кто осветит, кто потушит. Сгущающаяся ночь отбирала пос-
ледние ощущения-отражения, словно поставила себе целью не дать, не поз-
волить, пресечь любую точку опоры, в которой могло бы увидеть, осознать
себя "Я". Одна пустота - до разрыва, до смерти, До Забвения - начало па-
ники, ужаса, Страха.
Страха...?
Тьма свернулась в кольцо, в спираль, в жгут, скрученный из клубов туч
разноцветных, мрачных, бездумных. Вращающийся мир Тьмы звал, обволаки-
вал, затягивал в эпицентр-центр, гипнотизируя медлительностью-мерностью
своего вращения.
"Неужели в Ничего? Неужели в Никуда?" - замерло в оцепенении "Я", за-
быв о последней своей принадлежности - пульсе.
Теперь "Я" было лишь Страх.
Страх...?
Из центра спирали Абсолютного Ничего поверх клубящихся, но неколеби-
мых туч Тьмы, появился цветок. Он приближался-распускался, занимая собой
все пространство Пустоты. Пестики-дыры и лепестки-туманы - сизые, корич-
невые, серые длились-текли, образуя Легионы Тьмы, Легионы Ничего, и было
лишь "Я" - Страх-иллюзия и Тьма-ужас-иллюзия - Сон!
Сон...?
Клубы-тучи-туманы втянулись туда, откуда взялись - в Ничего, и предс-
тало небо - бездонное, лазурное, неподвижное. Ни облачка для ищущего
взора, будто чудесный летний день, но ... солнца не было. Лишь однород-
ная, ясная Беспредельность до горизонта и за ним.
За ним, за горизонтом небо сливалось с морем. Океан Вечности состя-
зался с небом в Беспредельности и их жгучие объятия покидали неподвижную
реальность. Даже штиля не было в этом единстве, но вот корабль...
Посреди океана и неба, прямо на границе меж ними высилась, парила,
вздымалась величественная бригантина. Полыхают на палубе блики золота,
раздуваются паруса, увлекая корабль в путешествие по Океану Покоя, и на-
чертано на борту Имя Его.
Имя?..
Корабль "Вечность" разрезал воды Океана Жизни, и округлые паруса ука-
зывали на стремительный его бег. Но корабль оставался недвижим, ибо на
всем горизонте и за ним не было даже точки, чтобы узнать, сравнить, по-
нять маршрут, скорость, курс. А за, под кормой застывший как слеза янта-
ря океан - бездонный и все такой же неподвижный как небо - хранил свои
тайны. И было совершенно неясно куда и зачем глядят глаза красавца-руле-
вого.
Рулевого...?
Высокий брюнет в капитанской треуголке, красном камзоле, ботфортах и
при шпаге твердо сжимает позолоченные рукоятки штурвала, не глядя на
компас. Что видит он в безбрежной дали покоя? По каким ориентирам прок-
ладывает маршрут необычного судна?
Или не кораблем вовсе правит брюнет?
Не кораблем...?
Быть может, он управляет тем, что вокруг корабля.
Вокруг...?
Неожиданно я оказываюсь на палубе в виде красивейшей из женщин, оде-
той в бальное платье, сливающееся оттенком с небесами, солнце-волосы уб-
раны на верх, а голову венчает диадема из черных алмазов, наибольший из
которых спадает на лоб.
Брюнет в красном камзоле изящным движением закрепляет румпель и нап-
равляется ко мне. Он чрезвычайно любезен, что-то рассказывая мне о Все-
ленной, о Вечности и своей власти. Он говорит, что корабль, где мы нахо-
димся, ни что иное как центр мира и вокруг него в Океане Жизни разброса-
ны мириады миров-планет и звезд. Он рассказывает так, что я ощущаю на
себе гипнотическое воздействие его власти и силы, и напрягаю до предела
свое сознание, чтобы не оказаться подчиненной, раздавленной, обольщенной
брюнетом в красном.
- Не изволит ли мадмуазель дать свое согласие на то, чтобы стать моей
женой? - обволакивает баритон, - наш союз послужит Вселенной.
- Вы слишком торопливы, сударь, - отзываюсь я в лихорадочном поиске
ответов: зачем я ему? кто я? что я значу во Вселенной, если Его Вели-
чество Сатана предлагает мне брак? Кто, кто, кто? Зачем?
- Не желает ли мадмуазель взглянуть на маленькую часть моих владений,
хозяйкой которых может стать и она, если конечно согласится на первое
предложение? - ни лести, ни улыбки, ни жестов повесы - все сдержанно и с
достоинством, будто во всем происходящем нет никаких чувств, но какая-то
высшая необходимость ... для него. Вот только я этой необходимости не
знаю, что и означает игру в темную.
- С удовольствием, - надеясь на получение дополнительной информации,
произношу я, и мы взлетаем.
С высоты оказывается, что корабль действительно венчает центр океана
жизни, и от него расходятся концентрические волны до горизонта, за гори-
зонт. Я выхватываю глазами какие-то острова на поверхности.
- Это - мои миры, - отзывается на мои мысли спутник, - я их князь.
Через некоторое время он произносит:
- Спустимся. - Мы устремляемся вниз.
Я с удивлением вижу разбросанную на десятки километров золотую решет-
ку, в провалах которой зияют водовороты Океана Жизни. По лентам решетки
в сопровождении классической музыки движутся танцующие пары. Все сверка-
ет и блестит в этом мире. Надушенные, одетые в невообразимо-роскошные
платья, в еще более дорогих украшениях дамы застывшими улыбками одарива-
ют своих кавалеров, изредка бросая цепкие взгляды на наряды, прически и
внешность других дам. Мужчины - чопорные и развязные одновременно -
что-то нашептывают в ушки, украшенные бриллиантами. Все это похоже на
театр, где главными действующими лицами являются куклы, если бы ...
Изредка одна из пар, как бы случайно, проваливается в проемы между
золотыми лентами решетки, но и в этот момент - миг смерти - выражение их
лиц не меняется, будто они думают, что и это игра, но водоворот Океана
Жизни уносит их, разлагая, растворяя без остатка и следов для того, что-
бы позже использовать этот отработанный материал при создании других,
более совершенных форм.
- Печально! - произношу я.
- Закономерно! - отзывается брюнет.
- А как же сострадание и любовь? - не сдаюсь я.
- Им невозможно объяснить это, да и не нужно ... пока, - его взгляд
холоден и расчетлив, - здесь живут играя в представления о том, кто ка-
ким должен быть, но не знают даже себя. Это мир иллюзий. - Брюнет рас-
суждает так, будто сидит за шахматным столиком, - искренность здесь
смешна и опасна.
- Но ...
- Я покажу вам мир искренности. Летим.
Мы снова парим над океаном, пока я не оказываюсь в странном лесу, по
которому туда-сюда ходят самые обычные люди. Внезапно я обнаруживаю, что
брюнет оставил меня.
В мире, куда он меня забросил, светло, и люди спешат по своим делам,
мало обращая внимания друг на друга. На меня никто не смотрит. Я пони-
маю, что здесь никому ни до кого нет дела, искренность тяжела и сопряже-
на с ответственностью, и мало кому удается брать на себя чужой груз, а
также делиться своим, ибо информация о себе - залог зависимости от ко-
го-то. Мне становится зябко от царящего здесь многолюдного одиночества.
Начинает смеркаться. С ужасом я обнаруживаю, что головы окружающих
людей превращаются в волчьи, лисьи и кабаньи морды. Теперь они действи-
тельно искренни: грызутся, рычат, кусают друг друга. Но меня по-прежнему
никто не видит, и я благодарю брюнета за эту милость.
Сумерки сменяются ночью. Оборотни растворяются в воздухе, оставляя
меня наедине с неподвижным лесом. Время здесь кто-то выкрал: час или
вечность не имеют значения. Я сижу на небольшой поляне на каком-то пне и
жду. Но ничего не происходит.
По спине бегут мурашки от жуткой тишины, темноты и неизвестности. Ни
ветерка, ни шевеления, ни звука. Смерть! Одиночество! Никого и ничего,
не для кого и не к кому! Первая вечность проходит.
Никаких перемен. Хоть бы звезды были видны. Я начинаю молиться, но
молитвы валятся в пустоту, в никуда. Вторая вечность прошла.
Сколько должно быть терпения, чтобы сидеть вот так, зная, что идти
некуда, да и не для того оставил меня здесь брюнет, чтобы я могла ку-
да-нибудь идти. Но я пытаюсь. Тщетно! Ноги не слушаются, меня сковало
невидимыми цепями. Третья вечность прошла.
Потекли мысли о брюнете. Показал миры масок и оборотней - все фальшь
и обман. Нет в его царствах Любви-Мудрости, а Вселенная, в которой че-
го-либо не достает, несовершенна. Четвертая вечность прошла.
Я умею любить. Нет, не умею - просто люблю. Уметь любить - значит
напрягать свои силы, любовь же течет как река без сомнений и усилий. Она
и есть сила. Пятая вечность прошла.
Может, для того предложил он брак, чтобы одарила я его миры Лю-
бовью-Мудростью? Но достанет ли у меня сил на это? Что за вопрос:
сколько есть сил, отдам этим холодным планетам. Шестая вечность...
"Забери меня отсюда! Быстрей!". Седьмая...
На корабле все как прежде. Я смотрю вдаль. Закрепив румпель, брюнет в
красном камзоле подходит ко мне:
- Могу ли я услышать ответ на свое предложение? - учтиво осведомляет-
ся он.
- Да. Я не вижу смысла в нашем браке, но если вашим мирам, а значит и
вам самому не достает Любви-Мудрости, я готова вдохнуть Ее в них.
- Как же вы это сделаете, если я Князь этих миров, а вы для них -
никто? - он слегка разочарован и удивлен.
Я смотрю ему прямо в глаза:
- Если я стану вашей женой, вы получите возможность управлять моей
Любовью в своих целях, чтобы не отстать от развития Вселенной, окружаю-
щей ваши миры. И я, как вы понимаете, не могу позволить вам этого сде-
лать, - мой голос спокоен, - но, если вам нужны подлинно-высокие
чувства. не пропущенные через призму вашего Эго, то вам придется усту-
пить мне регентство или вступить со мной в договор по управлению вашими
мирами.
Брюнет молчит, не выказывая своих чувств, затем произносит:
- Я согласен на второе, - его лицо по-прежнему незыблемо, - и поз-
вольте мне, мадмуазель, в честь нашего союза познакомить вас...
На палубу с шумом и смехом выбегают четверо ребятишек. Я с изумлением
вижу на их головах маленькие рожки.
- ... с нашими детьми, - впервые на лице брюнета появляется подобие
улыбки. "Какая глупая шутка!" - думаю я, поднимая на руки веснушчатого
мальчишку.
Шутка...?
ГЛАВА 7.
"Что-то давно не слышно Охо, - думал Пирс, спускаясь пешком с двенад-
цатого этажа дома, в котором он обитал. - За пять месяцев он наверняка
