кой пользы. Что он мог там оставлять, если у него ничего с собой не бы-
ло, сохранялось той самой тайной того самого Сфинкса.
В конце концов бесконечный лабиринт кончился. Они оказались в очеред-
ной пещере, где их встретила, как им вначале показалось, ровесница Пир-
са, то есть женщина лет тридцати пяти. Она сильно напоминала Ниффертити
с той только разницей, что была жива и королевские украшения, сопутству-
ющие высокому сану, отсутствовали, уступая место простому хитону.
- Привет вам, допущенные в Храм Знаний! - в восьмой раз услышали при-
шельцы. Правда, на этот раз волна доброжелательности почти затопила их.
- Ваша молитва была услышана и ваши стремления оценены по заслугам. Вы
ведь не станете возражать против того, что стремления важнее достижений,
а, Джонатан?
Пирс, завороженный тем, что голос женщины звучал в воздухе сам по се-
бе, то есть она даже не открывала рта, резко пришел в себя, когда проз-
вучало его имя:
- А!? Нет, нет. Конечно стремления важней.
- Вот и ладно, - улыбнулась женщина, после чего решила представиться,
- я - Геосати, Верховная жрица Богини Изиды. Вам нет нужды называть се-
бя. Вы хорошо мне знакомы ... оба, - она нарочно сделала ударение на
последнем слове, взглянув при этом на Джонатана.
Пирс понял, что его и Александру, как минимум, приравняли, но главное
- он ощутил, что фактически лишен возможности говорить и вообще выдавать
какую-либо информацию наружу. Нет, он конечно мог молвить что-нибудь
эдакое, но это что-нибудь - даже наиквинтэссенция его мыслей - прозвуча-
ло бы здесь, как звук падающего пустого ведра - тупой, неритмичный и не-
ожиданно-резкий стук. Потом за это пришлось бы краснеть, а Пирс этого не
любил.
Все, что его окружало было невероятным, почти невозможным, и оно поз-
воляло только внимать и молчать. Молчала и Саша, но как-то по другому,
не ощущая своей ограниченности, а такая же, как когда-то на лекциях -
красивая, восхищенная и ... мудрая.
Геосати откликнулась на мысли Пирса:
- Я рада, что вы сами понимаете разницу в эволюционных ступнях. Это
облегчает и мою задачу, и вашу миссию. Собственно, вы оказались здесь,
потому что пришла пора нашего сотрудничества с вами обоими, ибо вы те-
перь неразрывны, и кроме того вся Земля сейчас зависит от нашего взаимо-
понимания. Следуйте за мной.
Путешественники все так же молча повиновались. Пройдя по более широ-
ким коридорам, чем прежде, они оказались в огромной пещере, размеры и
обстановка которой потрясли их. Не обратив никакого внимания на изваяния
Озириса и Анубиса, они даже не глянули на саркофаг, венчавший центр ог-
ромного грота.
Заворожено смотрели они в дальний конец зала. Там, в глубине возвыша-
лась огромная статуя Изиды, лицо которой было открыто. Сам этот факт был
шоком для Пирса. В голове пульсировала древняя надпись, сделанная на од-
ной из статуй Алой Ведьмы: "Никто из смертных не приподнимал Моего пок-
рывала", но здесь-то вообще покрывала не было, а это могло означать...
бессмертие. Он больше ничего не видел вокруг себя, он не видел даже то-
го, что тело Богини будто бы живо и сияет разными оттенками, соот-
ветствующих чакрам, которые на дальнем радиусе сливались в единую ауру
фиолетового цвета.
Пирс смотрел в Ее лицо. Никакая земная красота не могла сравниться с
ним, да и дело было не в красоте (что красота! - форма), дело было в
том, что лицо будто звенело, издавая чистейший, мелодичный, всепроникаю-
щий звук. Пирс ощутил, что какая-то часть его существа сопротивляется,
защищается от этого звука, но магнит был столь велик, что он пересилил
эти, не лучшие черты земного человека, и тут же все в нем запело эту но-
ту необычайной красоты.
Он почувствовал потребность взлететь и оказаться рядом с этим лицом.
Не понимая как, он догадался, что ему это удалось, и теперь вся пещера
плыла под ним, а он купался в свете и звуке, излучаемыми головой статуи.
Рядом оказалась Саша. Он увидел, что и она наполнена ликованием. От
нее тоже исходил нежный, обволакивающий свет и звук, и он, полностью
отключившись от восприятия окружающего мира, приблизился к ней в полете
и погрузил в ее зрачки свой взгляд. Прикоснувшись к рукам женщины, Пирс
испытал легкий электрический разряд, проникший в него тонкой ниточкой
сладкого наслаждения. Он повторил свое движение и разряд повторился.
Вновь и вновь прикасаясь к ее рукам, плечам, шее он ощутил как нота,
ранее прозвучавшая в нем, набирает силу и мощь. Ее внутренний ритм уве-
личился, и тогда Джонатан привлек Сашу к себе. Что-то кипело и бурлило,
звенело и переливалось цветами, где-то набатом нарастал пульс, и двое -
в пещере? на Земле? в Космосе? - в такт ему осыпали друг друга поцелуя-
ми.
Что ж, миг долгожданный единства! Только ты ценен в любви, только ты,
о котором знают лишь двое, ты, к которому идут годами не спеша, не вни-
мая легкомысленным инстинктам насыщения - сиюминутным, жалким, мгновен-
ным, от которых неловко и не нужно ..., ничего не нужно потом. Но ты -
благословенный миг не знаешь слова "потом", ибо становишься навсегда од-
ним, единственным, неповторимым и вечно длящимся в слияние двух сердец.
Именно тебя пестуют и строят годами, во имя тебя терпят и ждут, отбрасы-
вают и принимают, лепят себя из глины другого. Только терпение, любовь и
мудрость ведут к тебе по острию равновесия: не навредить, не оскорбить,
не нарушить, но помочь и дать руку свою во имя тебя, миг долгожданный
единства.
И он застыл - этот миг - меж двоих и в них. Они достигли высшей точ-
ки, высшей ноты, высшего ритма, переходящего в не-ритм, и остались там,
замерев, ибо открылось им, что... ... всякая гармония - есть начало
смерти, ибо Абсолютному Сознанию Вселенной нет нужды отвлекать внимание
Свое на то, что совершенно в реальности, ибо все совершенное соот-
ветствует Тому, С Чем Гармонирует, то есть Абсолюту.
В этом соответствии берет начало смерть, ибо некуда и незачем разви-
ваться и жить, когда реализован план гармонии ..., резонанс....
Отсюда же проистекало объяснение жизни, которая есть лишь болезнь
вселенская. И сама Вселенная лишь болезнь Абсолюта, ибо любая эволюцио-
нирующая реальность ничто иное, как стремление к восстановлению равнове-
сия меж Материей и Духом половинками Абсолютного Существования.
И всяческий дисбаланс, любая потеря равновесия привлекают сознание к
месту опасности, стремясь локализовать и гармонизировать нарушенное рав-
новесие. Так - нарушением баланса - создавались миры и существовали до
тех пор, пока не начинали петь ту ноту, тот цвет, который соответствовал
причине их рождения, до-рождению....
... открылось им, что ...
... человечество - единый разум планеты, - подобно Абсолюту, в своей
судорожной эволюции всячески стремится локализовать, сбалансировать
конфликты, - те же нежданные болезни, - привлекая к ним свое, общее соз-
нание....
... человек разумный ограничивает свою боль, не пускает ее к другим
органам и ... к сознанию своему, но, вынужденный жить, думает об излече-
нии, о восстановлении баланса сил в организме - привлекает свое созна-
ние, им и лечится, пытается соответствовать до-болезни, до-конфликту
внутри себя...
... и чем выше болезненный орган, тоньше тело болезни, ближе к духов-
ным слоям, тем выше развитие всякого существа, ибо не зря сказано Хрис-
том человечеству: "Отдайте Мне болезни ваши!", ибо Он - Христос - высок
есть в духе для всех на Земле, и там Он болеет Сам, призывая болезни и
проблемы человеческие перенести в Царство Божие, к Нему. Его же болезни
мирами Вселенскими стали.
ЧАСТЬ 1
НЕУДАЧНИК
ГЛАВА 1.
Светловолосый, голубоглазый Охо развалился в мягком кресле своей ком-
наты, глядя на небольшую пирамиду, занимающую центр лабораторного стола.
Сейчас стол мало напоминал лабораторный: Охо убрал с него все лишнее и
накрыл его зеленым сукном, и теперь его творение покоилось в умиротво-
ренном одиночестве, свободное от всяких банок, склянок, осциллографов,
пробирок и прочей сопутствующей утвари.
Молодой мужчина наслаждался уже одним только видом своего изобрете-
ния. Нет, не изобретения, и даже не творения, нет, - он создал чуть ли
не самого Бога, ибо то, что стояло перед ним на столе, способно было ис-
полнить любое желание своего родителя.
В течение пятнадцати лет, фактически отрешившись от окружающего мира,
Охо просидел в своем домике, приютившимся в предгорье Альп, денно, а ча-
ще нощно, работая над воплощением своей идеи в реальность. Все это время
ему казалось, что мозаика воплощения, кубики которой он складывал, чудо-
вищно сложна и непостижима, пока, наконец, несколько месяцев назад будто
бы само собой не пришло простейшее решение, и теперь Охо посмеивался над
этой простотой, постукивая пальцами по ручке кресла.
"Столько времени думать над очевидной вещью. Право - смешно! Но ведь
никто не додумался кроме меня. Не зря говорят: все гениальное просто...
А может, я - гений?" - Охо немного покраснел от этого полу утверждения,
ибо что-то в нем шевельнулось навстречу последнему слову.
"Ладно, ладно - сбежал он от этого шевеления - шутка это, шутка!..
Однако, - переключились мысли ученого на то, что неизбежно притягивало и
тянуло его к себе, - чтобы эдакое мне пожелать?".
Охо находился в состоянии эйфории после заключительного акта твор-
чества, сознавая, как ученый, что прибор должен работать нормально, но с
другой стороны, как человек, он боялся испытывать его. Удивительно, но
боялся он не того, что прибор вдруг снова откажет ему в исполнении жела-
ния - к этому он привык за многие годы, - а как раз того, что тот
возьмет да и выполнит это самое желание. То был какой-то древний, нео-
сознанный страх, как будто нечто в глубине сознания предупреждало: сде-
лай шаг и окажешься во власти неизведанной мощи.
Охо смутно догадывался о причинах такого ощущения. За пятнадцать лет,
особенно вначале работы, он много раз спорил с собой и со своим
единственно оставшимся другом о последствиях подобного изобретения, но
исследовательское искушение не позволило ему внять увещаниям внутреннего
голоса и словам Пирса.
По мере же углубления изысканий он все больше думал о самой конструк-
ции, нежели о ее значимости для всего мира и для себя. И решающий миг
настал. Нужно было только остановиться на каком-то одном желании, кото-
рых вдруг оказалось такое множество - нереализованных, упрятанных за все
эти годы куда-то вглубь, что теперь они бурно всплывали, крича:
- Меня! ...
- Меня!
- Нет, меня!
Охо улыбнулся этому хору, различая среди разноголосицы такие побужде-
ния, как возврат давно ушедшей жены, или приезд Пирса, перед которым
можно похвалиться открытием, или наведение порядка в доме, в котором
давно не убирали, а также множество более мелких, даже неосознанных ис-
кусителей, и стандартно выбрал самое простое - сэндвич с ветчиной и зе-
ленью.
Одобрив кивком головы это решение, он надавил кнопку прибора, включив
его. Пирамидка - объем жидкого металла, покрылась легкой рябью, и у Охо
возникло ощущение, что в комнате появился некто энергетически мощный и
только ждет астрального импульса, чтобы материализовать его.
Не обращая на это внимания, Охо создал образ сэндвича вместе с его
вкусовыми качествами, и даже ощутил его запах. Образ вызвал желание: да-
же выделилась слюна. В то же мгновенье он почувствовал во рту нечто
странное и безвкусное, а в руке увидел полупрозрачный надкушенный бу-
терброд.
Ученого окатила волна разочарования от очередной неудачи, но тут же
он действительно почувствовал вкус сэндвича во рту, а в руке теперь на-
ходился ничем не отличающийся от своих естественных собратьев, сандвич.
"Фу! - выдохнул мужчина свое облегченное разочарование, и, еще раз
