она больше не канючит мое имя. По моей спине кто-то пробежал холодными
лапками, заставив поежиться. Наваждение не проходило. Кто такая? Зачем?
Что за дурацкие шутки? Только детей мне сейчас не хватало.
Я скорчил ей смешную рожу, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.
Она просто смотрела на меня, а в ее глазах был лютый голод. Ну и ну! Дом
находится не так уж близко к песочнице. Почему она так хорошо меня ви-
дит, почему именно меня? Если это шуточки Кольского, то - странные ка-
кие-то шуточки. При чем здесь дети? Нервы мне пощекотать? Но искать ради
этого столь странного ребенка... Нет, что-то не так.
Я попытался сканировать мысли девочки. Ничего. То есть мысли там, мо-
жет, какие-то и были, но увидеть мне их не удалось. Только фон - спокой-
ный и упрямый, остренький такой, как и глаза - две колючие вишенки.
Сделав усилие, я все же оторвался от окна и, умывшись, добрался, на-
конец, до Василисы.
- Доброе утро, лапушка моя, - поцеловал я ее за ухом, подобравшись
сзади.
- Привет! - Она потерлась волосами об мой нос. - Как спалось на новом
месте?
- Замечательно! И место понравилось, а ты - без комментариев!
- Как это без комментариев? - возмутилась она. - Я люблю, когда меня
комментируют.
- А-а, - протянул я, - ну тогда слушай. - Я иногда импровизирую, но,
вообще-то, мне это тяжело дается. Отступать, однако, было некуда, и я
рискнул: - Когда тридцать три богатыря нашли Василису Прекрасную...
- Что? Кто нашел? - она изумленно смотрела на меня. Еще бы: ей ли не
знать все сказки про саму себя.
- Молчи и слушай.
- Ладно, ладно, поглядим, какой из тебя сказочник.
- Так вот. Когда они ее нашли, то были ослеплены ее красотой и дос-
тупностью.
Василиса хмыкнула:
- Конечно, спать в присутствии стольких мужиков.
- Правильно понимаешь. Естественно, они все передрались, оспаривая
первенство. Пока они морды друг другу били, появился Черномор.
- О, Господи, а ему-то чего? Людмилы мало?
- Людмилу у него Руслан отбил к тому времени. Короче, схватил он ее и
думал вылететь из пещеры, но тут появился Змей Горыныч и спалил летуну
бороду. Василиса упала на пол пещеры.
- Черт! Это, наверно, больно!
Я посмотрел на нее внимательно и сказал:
- Ну, она не сильно ударилась, пещера была невысокой. А в это время
раздался ужасный свист. Все, кто был еще жив, отлетели в дальний угол.
Даже твой саркофаг...
- Гм, чей саркофаг? - поинтересовалась Василиса.
- Тво..., хм, ну ее... А вообще, какая разница?
- Ладно, продолжай.
- Так вот, даже саркофаг сорвался с цепей, на которых висел, и прида-
вил Черномора. Один Змей Горыныч устоял на ногах и пошел против свиста,
расправив свои крылья. Оказалось, что Соловей-Разбойник тоже воспылал
страстью и поторопился на место боевых действий. Пока они бились, явился
Кощей Бессмертный и помог Соловью убить Змея, а потом они начали бить
друг друга. Через три дня битва закончилась. Все умерли. С последним вы-
дохом Кощея раздался звук пастушьего рожка. Сидя на Волке, появился ца-
ревич-Алексей. Пинками растолкав трупы врагов, он добрался до желанного
тела.
- Что? До чего добрался? - Василиса снова была возмущена.
- Тело - это геометрическая, трехмерная фигура, состоящая из плотной
материи, - пояснил я.
- Он именно такое тело нашел?
- Угу. Так вот, когда он его нашел, то первое, что он услышал, было:
"Где ты шлялся столько времени?"
- Это кто говорит?
- Тело, конечно.
- А-а, оно еще и разговаривало.
- Конечно, тела вообще имеют обыкновение общаться друг с другом.
- Что же было дальше?
- Ясно что: девушка сильно проголодалась и упрекала царевича в том,
что тот очень долго нес ей еду.
- Ах, вот в чем дело?
- Конечно. Но суть не в этом.
- М-м, еще и суть есть?
- Суть есть. Тела, красивые тела, - уточнил я, - привлекают к себе
столько всякого народу, что проще дать этому народу поубивать друг друж-
ку, а потом в спокойной обстановке покормить несчастного человека, кото-
рого никто не кормил во время сражения. После этого можно смело цело-
ваться.
Василиса, наконец, не выдержала и рассмеялась, а я не стал терять
времени и поцеловал ее. Она немного смутилась, ведь это было в первый
раз при свете дня, но не сопротивлялась и даже вкусно ответила. Насытив-
шись моей слюной, спросила:
- А ты есть-то будешь, царевич-Алексей?
- Буду, но перед этим хочу тебя спросить.
- Да, - откликнулась она.
- Ты не слышала, что кто-то зовет меня с улицы?
- Нет. А почему ты считаешь, что именно тебя?
- А ты послушай.
Мы помолчали.
Я отчетливо слышал:
- Ле-е-еша! Ле-е-еша!
И самое интересное было то, что мне показалось, будто голос двоится.
Я подошел к окну.
- Я ничего не слышу, - удивила меня Василиса, заглядывая через мое
плечо на улицу.
Но то, что я увидел, удивило меня еще сильней. Поголовье детей в са-
мом деле увеличилось. Сейчас, так же глядя мне в глаза и монотонно под-
вывая, рядом с девочкой сидел мальчик.
Я, наконец, как следует, рассмотрел их одежду. На них были подпоясан-
ные тонким ремешком длинные хлопчатобумажные рубахи, а на ногах что-то
вроде босоножек. Рубахи были украшены индейскими узорами.
- Леш, ты чего? - раздался голос Василисы. А дети тем временем, уви-
дев меня, замолчали, как и в первый раз.
- Странные дети, - сказал я, - жутковатые.
- Ты о чем? - удивилась она и снова посмотрела на улицу. По ее взгля-
ду я понял, что она ничего не видит.
- Ты действительно не видишь мальчика и девочку в песочнице?
- Н-нет. Песочница пустая. - Она посмотрела на меня, оценивая, все ли
в порядке у меня с головой.
- Что ж? Запишем это на счет аномальных явлений, проистекающих со
мной в последнее время, - сказал я и, пристально глянув деткам в глаза,
отошел от окна.
- Ты в самом деле кого-то видишь или разыгрываешь меня?
- Конечно, разыгрываю, - улыбнулся я и сел за стол. Не буду же я ей
объяснять: кто, где и в чем, потому что главного я все равно не знал за-
чем?
Я укусил огурец и замер вместе с ним во рту, глядя, как на кухню вхо-
дят двое тех самых, что орали на меня из песочницы.
- Как здесь тесно, - сказала девочка, капризно хмыкнув.
- Да уж, с новыми домами не сравнить, - по-деловому ответил ее спут-
ник, оглядевшись. У меня было ощущение, что нас с Василисой они явно не
замечают, впрочем, Василиса их тоже не видела.
Осознав это, я закрыл рот и даже немного пожевал, чтобы не привлекать
внимания хозяйки дома, и ожидая последствий вторжения. Тем не менее, она
заметила тишину, исходящую от меня.
- Почему ты так плохо ешь?
- Да так, задумался о своем, - улыбнулся я, наблюдая, как мальчик
достал из раковины топор для рубки мяса и стал им бить по своей руке.
Топор взлетал и с гнусным чваканьем опускался на руку. Образовалась це-
лая лужа крови, а рука, в конце концов отрубленная, упала на пол. Если
бы я знал, как на все это реагировать, может быть, и заорал бы что-ни-
будь вроде: "Стой! Что ты делаешь?", - но я так и сидел, глупо улыбаясь
и медленно пережевывая куриную ногу.
Между тем кровь, как вода из шланга, покидала тело мальчика и быстро
заполняла комнату. Спасало меня только одно ощущение: я не верил проис-
ходящему, мне казалось, что это какой-то дурацкий спектакль. Кроме того,
через пару минут стало ясно, что столько крови, сколько вытекло из тела
ребенка, просто не могло там находиться. Правда, когда кровь достигла
моих щиколоток, есть почему-то расхотелось.
Василиса отметила это обстоятельство вопросом:
- Тебе нехорошо?
- Нет-нет, все в порядке. - Я попытался стряхнуть с себя наваждение и
для отвода глаз начал пожирать пищу, которая то и дело норовила выско-
чить обратно.
Девочка, стоявшая все это время за моей спиной, у окна, и наблюдавшая
за происходящим с сократовским спокойствием, сказала:
- Ладно, Пернатый Змей, хватит. Он все равно тебе не верит.
Кровь перестала течь, мальчик пожал плечами, поднял свою руку и пос-
тавил ее на место. Линолеум снова был у меня под ногами, но дети не ис-
чезали.
- Маша, как ты думаешь, - заговорил Пернатый Змей, - что он о нас ду-
мает?
- А он вообще не думает, - усмехнулась девочка, - у него в голове
только Кольский и Лаврентьев. Других вариантов нет.
- Кольский? Интересно. - Мальчик подошел ко мне вплотную и посмотрел
прямо в глаза. Как я усидел на табурете, не знаю, но я плыл и плыл по
комнате, стараясь в то же время удержаться от рвоты. Перед глазами про-
неслись пирамиды, Евдокимов, озеро крови в подземелье, и я снова оказал-
ся на кухне.
- Фу! - не выдержал я, шумно выдохнув воздух.
- Ты чего? - тревожно спросила Василиса.
- Голова закружилась.
- Может, тебе лечь?
- Нет-нет, уже прошло.
Детки исчезли. Я вскочил и посмотрел на улицу - никого. Сел за стол и
сидел некоторое время, закрыв лицо руками.
Василиса постучала вилкой о тарелку и сказала голосом прокурора:
- Ну хватит, рассказывай!
Я отнял руки и задумчиво посмотрел на нее.
- Угу, я расскажу, но только ты не поверишь.
- А чему из того, что ты рассказывал до сих пор, вообще можно верить?
- М-да, - я почесал за ухом и усмехнулся, - верно! Я бы не верил.
- Так что рассказывай!
Сбиваясь, то и дело показывая, кто где стоял, я рассказал Василисе,
что произошло. Несколько раз она задавала вопросы: "Как она его назва-
ла?", "Настоящая кровь?", "Маша?".
Потом подытожила мой рассказ:
- Знаешь что! Ведь Пернатый Змей - это имя человека, который по ле-
гендам американских индейцев дал им знания, сельское хозяйство и новую
систему общественного строя. Он почитался у них выше многих богов. Ке-
цалькоатль!
- А Маша - это, конечно, Марья-искусница или Марья-царевна, - саркас-
тически заявил я.
- Этого я не знаю. - Василиса покачала головой. - Но происходящее
сильно смахивает на бред.
- Царевны, царевичи, боги, мессии - здорово, черт возьми! Если сейчас
появится Христос, я не очень удивлюсь. Только, - поморщился я, - крови я
не люблю.
- Зато она тебя очень любит.
Я подумал над ее словами и ответил:
- Действительно! Очень любит! К сожалению!
4.
- Женя, что тебя беспокоит? Говори, не стесняйся! - Игорь Юрьевич
Лаврентьев тяжело восседал в своем рабочем кресле и поглядывал на
Кольского из-за очков. Тот, пытаясь разобраться с голосом, который прес-
ледовал его во время свидания с Анжелой, начал издалека:
- Давно не виделись, Игорь Юрьевич. Вот я и решил заглянуть.
- Да ладно-ладно. Можно подумать, что я тебя недавно знаю. Станешь ты
меня дергать просто так, - усмехнулся тот, - говори уж, с чем пришел?
- Мне нужно разрешение на ликвидацию еще одного человека. - Евгений
Дмитриевич вытащил сигарету, положил ее в рот, но не прикурил. В кабине-
те Вице-премьера курить было нельзя.
- Рассказывай!
- Это секретарша Евдокимова, - произнес Кольский, ожидая маленького
взрыва, который и воспоследовал.
- Что ты говоришь? Не понял! - Встрепенулся Игорь Юрьевич.
- Как, - разыграл удивление Евгений Дмитриевич, подкладывая маленькую
мину спецслужбам, - вам еще не доложили?
- А что случилось-то?
- Евдокимов мертв, Игорь Юрьевич!
- Хо-хо! - удивленно произнес Вице-премьер и надолго замолчал, пере-
тирая мысли своими полными губами.
Минуты через четыре он сделал в сторону Кольского жест и милостиво
разрешил:
- Да ты кури, Женя, кури, - что означало серьезность полученной ин-
формации.
Кольский порой задумывался над тем, а не захватить ли с собой на ау-
диенцию кирпич, чтобы в те моменты, когда его шеф брал паузы, можно бы-
ло, отсчитав минуту - больше по мнению Евгения Дмитриевича думать было
просто неприлично! - бить того по голове, и так каждый раз.
Но закурил он с удовольствием. Была смутная надежда, что хоть это
