если, конечно, не принимать во внимание всякую мистическую чушь, о кото-
рой, впрочем, кроме как из сказок, он все рано ничего не знал.
На его голову легла легкая рука и начала его поглаживать, успокаивая.
- Не надо плакать, - приговаривал детский голосок, - все образуется.
Кроме государственных законов, есть и другие. Не всем доводится столк-
нуться с ними вот так, как вам, а кому довелось, начинают новую жизнь.
Но Игорь Юрьевич не хотел новой жизни, не умел он с новой жизнью об-
ращаться. Слова девочки взорвали его загнанное в угол самолюбие, и он
схватил ее, сдавив со всей силы, думая убить, задушить, смести вместе с
ее жизнью свалившееся на него наваждение. Маленькое тельце из-под хлоп-
чатой рубашки дарило его холодному от воды дряблому животу тепло и неж-
ность юности. В воспаленном мозгу Вице-премьера возникла сцена мести и
насилия. Он с наслаждением думал, как будет убивать эту маленькую тварь,
разрывая ее на части, до крови, до последнего крика, чтобы неповадно бы-
ло таким, как она, ничтожествам издеваться над ним - Вице-премьером Пра-
вительства России.
Но что же это? В руках пустота! А девчонка стоит около аиста, погла-
живая его шею, и задумчиво смотрит на Игоря Юрьевича.
- Посмотри, Красавчик, какой дядя грубый. Я к нему с нежностью, а он
руки распускает. Ну, - вздохнула она, - будь по-его.
Птица, показав на мгновенье чуть ли не медвежьи - так показалось Лав-
рентьеву - зубы, рыкнула, как тигр, и на Игоря Юрьевича прямо из воздуха
опрокинулась бадья крови, а в комнату влетела стая мух, которые полезли
в глаза, в уши и рот. Краем глаза он видел себя в зеркале, превративше-
гося в шевелящуюся, окровавленную мумию, но через мгновенье и этот глаз
превратился в кашу.
Истерически закричав, Лаврентьев кинулся в душевую, включил воду и,
содрогаясь нервной дрожью, начал лихорадочно смывать с себя кровь. Минут
двадцать он сидел в ванной, боясь выйти наружу. "В конце концов, - рас-
судил Игорь Юрьевич, - не могу же я здесь сидеть вечно".
Открыв дверь, он высунул голову и огляделся. В доме было тихо. Нес-
лышно ступая, он подошел к двери спальни и прислушался. В тот же миг
зазвонил президентский телефон, и Лаврентьев подпрыгнул от неожиданнос-
ти. Сердце выстукивало неровные пулеметные очереди, он задыхался, входя
в комнату. Семеня к заветной трубке, он заметил, что в спальне все было
так же, как если бы он только что встал. Даже подушка была на прежнем
месте, а окно закрыто. И мух не было. Вот тут-то Игорь Юрьевич совершил
прежде недопустимый для себя поступок. Вместо того чтобы подойти сразу
же к телефону, он кинулся к кровати, отшвырнул одеяло, а затем подушку.
Кровать была абсолютно чиста. Поэтому голос Вице-премьера уже не был
столь спокоен, когда он сказал, вместо обычного "Слушаю, Николай Борисо-
вич!":
- Аллё!
- Ты почему не по форме представляешься? - раздалось в трубке.
И тут Игоря Юрьевича понесло:
- Какой форме? Что вы от меня хотите? Вы уже послали меня в отставку?
Чего еще?
- Ты, мать твою итить, что несешь? Кто тебя куда посылал? Перебрал,
что ли, накануне с французами?
Лаврентьев еще больше похолодел.
- Так ведь вы звонили уже!
- Неужели? Да я встал полчаса назад. Мне больше делать нечего, как по
ночам тебе звонить.
- Э... э... извините, Николай Борисович, а сколько сейчас времени? -
Тут Игорь Юрьевич посмотрел на свой любимый будильник и на этот раз от-
четливо увидел, что там светится цифирька "шесть" и еще "пятьдесят два",
после чего он вообще перестал что-либо понимать.
- Слушай, - спокойно говорил голос на том конце провода, - я не знаю,
что там у тебя происходит, но мне все это не нравится. Может, тебе врача
моего послать?
- Врача? Какого врача? Да... врача! Нет, - дошло до него, - не надо
врача. Зачем? А впрочем....
Тут в зеркале проплыла фигура знакомой девочки, а из уст Игоря
Юрьевича вперемешку с руганью понеслось:
- Да пошли вы все в задницу со своими врачами, лекари убогие! Слышать
и видеть вас всех не могу больше, рожи пьяные, козлы поганые! Дети, Вы-
соцкие, президенты. Ага, Пре-зи-дент, тоже мне, - с издевкой произнес
он, - какой ты Президент, свинорылый паразит! Да...
- Ну, ты сам все решил, - прозвучал спокойный голос, и в трубке раз-
дались гудки.
- Вот, видишь, Машенька, человек сам выбирает свои пути, - раздался
позади Игоря Юрьевича мальчишеский голос.
- Да, - отозвалась девочка, болтая ногами на кровати, - и нечего Се-
ребряному Медведю тратить на него свои силы.
Лаврентьев обернулся, глаза его налились кровью, но в этот момент
зазвенел будильник, а в комнату постучали. Дверь осторожно приоткрылась,
и заглянул Соловьев.
- Вы уже на ногах, Игорь Юрьевич? Доброе утро!
- Ты... ты... - Лаврентьев вырвал из розетки будильник и швырнул в
помощника. Тот посторонился, пропуская мимо себя летящий объект, и воз-
мущенно спросил:
- Вы чего?
- У меня тут дурдом, а вас всех ветром сдуло! Где был?
- Спал, как и все. Времени-то сколько!
Лаврентьев понимал, что со временем что-то не так, и хотя это объяс-
няло отсутствие обслуги, но не объясняло всего, что произошло с ним до
этого, и ограничился полуистеричным приказом:
- Немедленно вышвырни этих детей из дома!
Внимательно оглядев комнату, Соловьев удивленно спросил:
- Каких детей?
- Вот этих! - ткнул Лаврентьев в сторону Маши и Пернатого Змея, с ин-
тересом наблюдавших за происходящим.
Помощник странным взглядом посмотрел на Вице-президента, и тот понял,
что он не видит никого, кроме его собственной персоны. В этот момент
из-за ворот дома раздался гудок машины. Игорь Юрьевич прильнул к окну,
сердце его забилось еще сильней.
- А вот и торжественный эскорт, - прокомментировала Маша появление
кареты "Скорой помощи" и двух "Ауди" с мигалками.
Игорь Юрьевич схватился за сердце и потерял сознание.
7.
- Все чисто?
- Чисто, но есть информация.
Евгений Дмитриевич заерзал в кресле. Информация от палача - он этого
не любил. Он вообще предпочитал общаться с ним пореже и только по теле-
фону.
- Встреча нужна?
- Нет, только телефон того, кого вы ищете.
- Говори.
Кольский записал номер и положил трубку.
"Вот так-так. Анжела перед смертью раскололась! Это ее почти оправды-
вает, хоть и посмертно!", - цинично подумал Евгений Дмитриевич, а поняв
свой цинизм, впал в легкое раздражение на самого себя.
Опять раздался звонок.
- Да! - сказал он.
- Евгений Дмитриевич, звонит секретарь Игоря Юрьевича. Соединить?
- Конечно! - сказал Кольский, но тут же подумал, что Верочка сказала
не "звонит Игорь Юрьевич", а звонит "секретарь". Раньше такого не было.
- Алло, - услышал он в трубке.
- Да-да, слушаю! Кольский!
- Евгений Дмитриевич, я должна вам сообщить, что Игорь Юрьевич
серьезно заболел. На его место назначают Витебского Эдуарда Филимонови-
ча.
У Кольского в голове возникло не меньше сотни вопросов, но он пони-
мал, что секретарь и так оказала ему услугу, сообщив правительственную
информацию. Поэтому сказал:
- Спасибо, Зинаида Павловна. Если вам что-нибудь будет нужно или, не
ровен час, вы останетесь без работы, милости прошу. Приходите, не стес-
няйтесь.
- Спасибо, Евгений Дмитриевич. Буду иметь в виду.
Кольский положил трубку и схватился за голову.
Без Лаврентьева он был никем, а Витебского видел несколько раз в при-
емных Правительства и даже незнаком с ним. "Что же случилось? После по-
явления этого Кудрина все идет кувырком. Надо бы голову ему оторвать, но
сейчас будет не до этого".
Он нажал кнопку селектора и попросил Верочку соединить его с Управле-
нием кадров Правительства.
- Нина Геннадьевна, - сказал он бодро, - рад слышать ваш неунывающий
голос.
- А-а, Евгений Дмитриевич. Добрый день, - немолодая дама редко была
рада звонкам. - Что, прослышали уже?
- Прослышал.
- Ну и уши у вас. Сама только постановление получила.
- Так ведь без ушей не проживешь в нашем-то деле.
- В вашем - да. Чем могу?
- Мне бы знать, когда Эдуард Филимонович к обязанностям приступает? -
Кольский затаил дыхание. Дама была начальником Управления, характер име-
ла скверный и подозрительный, но на этот раз пронесло.
- Так уже.
- А как мне с ним связаться?
- По номеру Лаврентьева, - с великим одолжением упало в трубку.
- Спасибо преогромнейшее, Нина Геннадьевна. Должник ваш навеки.
- Ну-ну, помните об этом, - сказала дама, хотя оба знали, что она ни-
когда не обратится к нему за помощью. Из другой касты была, из старой
гвардии. А он - новичок, однодневка. Не прошел еще срока испытательного
в номенклатуре. Да и нюх у нее на однодневок был что надо. За версту их
чуяла.
Кольский сел и с минуту пытался думать. "Надо поехать к Витебскому,
но с чем?" Евгений Дмитриевич в любом случае должен был к нему поехать,
однако - одно дело, что-то зная о происшедшем, а другое - пытаться вытя-
нуть информацию, чтобы разнюхать планы начальника на будущее.
Он снова схватился за телефон. Минуя секретаря, набрал домашний номер
Лаврентьева. К телефону долго никто не подходил. Затем мужской голос
сказал:
- Алло!
- Могу я слышать Игоря Юрьевича? - спросил Кольский.
- Игорь Юрьевич в больнице, - ответил голос.
- Соловьев, ты? - обрадовался Евгений Дмитриевич.
- Да, а это кто?
- Да Кольский, Кольский!
- Здравствуйте, Евгений Дмитриевич!
- Что у вас там случилось?
- В двух словах не расскажешь, - сокрушенно и с легким страхом сказал
Соловьев.
- Я могу приехать?
- Приезжайте.
Через час Евгений Дмитриевич уже слушал короткий, но эмоциональный
рассказ Соловьева.
- Я вхожу, как обычно, а в меня летит будильник. А потом он говорит:
ты, мол, где был? Будто не знает, что мы встаем в шесть тридцать, а его
будим в семь. А сам возбужденный такой, глаза блестят лихорадочно. Я по-
нять ничего не могу. А он вдруг и говорит: вышвырни, мол, этих детей из
дома. Представляете?! - Соловьев посмотрел на Евгения Дмитриевича, и тот
заметил, что его состояние близко к истерике. - А в комнате-то никого и
нет! - торжествующе объявил рассказчик.
- А тебе не послышалось насчет детей? - спокойно спросил Кольский.
- Да нет, Евгений Дмитриевич! У меня-то голова на плечах есть. И вот
еще что, - пытаясь доказать, что голова действительно есть, добавил Со-
ловьев, - я заметил, что Игорь Юрьевич был уже после душа, чего прежде
не бывало в такие часы. Но и это еще не все, - вдруг осекся он, и
Кольский понял, что есть деталь, которая никак не поддается простому
объяснению.
- Ты говори, Миша, говори, я слушаю.
- Телефон на первом этаже был вырван из розетки, а нашли мы его аж за
забором, - почти мистическим шепотом закончил Соловьев.
- Вот как? А как же Игорь Юрьевич в больницу-то попал?
- А вот это тоже странно, - скривил тот в недоумении лицо, - только
все это случилось, ну, только он сказал про детей, как подъехали две ма-
шины сопровождения с мигалками и "скорая".
- "Скорая"? - удивился в первый раз за весь разговор Кольский.
- Да, "скорая".
- Кто ж ее вызвал?
- То-то и странно, из наших никто, да и Игорь Юрьевич, хоть и нервным
был, но мне про плохое самочувствие ничего не сказал! И выглядел, хоть и
возбужденно, но вполне сносно.
- А что сказали приехавшие?
- Показали крутые корочки Службы безопасности и сказали, что выполня-
ют распоряжение Президента. Тот, мол, получил информацию, что Лаврентьев
заболел, и прислал своих врачей.
- Вы это проверили?
- Как положено! - напыжился Соловьев.
- А что же Игорь Юрьевич?
- Хм, а вот тут еще одно. Как машины подъехали, он подошел к окну, да
увидев их, обернулся, так странно посмотрел куда-то в пустое место мимо
меня, побледнел и упал в обморок.
- Сердце? - быстро спросил Евгений Дмитриевич.
