щенством, Жан Кристофф делил их на несколько категорий. "Сироты"-мальчи-
ки бегали по улицам в холодное время, дрожа от холода, почти нагие. Были
взрослые бездельники, которые прохаживались по многолюдным местам в хо-
роших фуфайках и плохой обуви по два-три человека. Кричали, что они куп-
цы, разоренные войной, пожарами или другими случайностями. Третьи, в
сопровождении своих вымышленных жен и детей, просили милостыню со свиде-
тельством в руках о том, что огонь небесный истребил их дома и имущест-
во. Четвертые выставляли напоказ ужасные раны и болезни. Одни из них
придавали себе фальшивую твердость и величину живота, уверяя будто стра-
дают водянкой; другие растравляли себе раны на руках и ногах и, собирая
себе милостыню в церквах, говорили, что отправляются за исцелением по
святым местам.
Были и плуты, которые христарадничали по кабакам, ловко подбирали
все, что ни попадало под руку.
Были испокон веков и такие, что ходили на костылях, представляя ка-
лек.
Были такие "артисты", которые повязывали грязными тряпками лбы,
представляя больных, падающих в обморок. И делали это даже очень нату-
рально - путем тугой перевязки на руке. Порой не только прохожие подда-
вались на уловку, но и врачи. Им ничего не стоило сымитировать падучую
болезнь, упасть на землю и испускать изо рта пену посредством кусочка
мыла".
Века прошли, а в нищенском производстве все тот же набор трюков,
правда, перекроенных на современный лад: дети Чернобыля, беженцы из Тад-
жикистана, Карабаха, пленные и инвалиды Афганистана, а теперь еще и че-
ченской войны, обкраденные на вокзале, репрессированные и пострадавшие
за демократию (КПСС, СССР, Сталина...), разорившиеся фермеры, уволенные
и оставшиеся без средств военные, научные работники... Словом, "легенды"
нищих остались такими же примитивными, как и сто, и двести лет назад.
Впрочем, не сильно изменились и места обитания нищих и способы выма-
нивания денег. Все те же многолюдные места - площади, церкви, вокзалы,
переходы, входы в кафе и рестораны.
Да и способ попрошайничества у нищего-профессионала может несколько
раз за сутки поменяться. Днем мошенник займет место около светофора на
автомагистрали. Будет слоняться между иномарок, вытягивая к открытому
окну грязную руку, к вечеру переберется к какому-нибудь отелю или ресто-
рану, где можно рассчитывать на валютную выручку, а к полуночи пройдется
по бульварам, где по лавочкам мурлыкают влюбленные парочки. Ах, как ста-
ро!
Вчитываешься в Брехта в его "Трехгрошовый роман". "Так, например,
оказалось, что играть на музыкальных инструментах менее выгодно, чем
охотиться июньскими ночами за парочками на садовых скамейках. Парочки
платили гораздо охотнее..." "Некоторые лавочники, в особенности владель-
цы гастрономических и модных магазинов, но также и обыкновенные мясники,
охотно платили небольшую дань нищему, выставившему напоказ у их порога
свои страшные увечья, лишь бы он ушел. Отсюда один только шаг к следую-
щей ступени - гораздо более высоким платежам за то, чтобы нищие дежурили
у дверей конкурента".
Если верить статистике, то почти каждый третий россиянин оказался за
чертой бедности. По сути дела нищим. Опять же, ученые подсчитали, что
набор потребительской корзины, который дал бы весьма сносное существова-
ние одному индивидууму - около 700 тысяч рублей. Возьмем стабильные
деньги - что-то около 150 баксов. Порог бедности - что-то около 70 дол-
ларов. Не только пенсионеры, но и большинство категорий рабочих, служа-
щих в России такие деньги не получают. Нищие? По статистике - да. В жиз-
ни, не потерявшие еще совесть и надежду, как-то выкручиваются. Потеряв-
шие все - и дом, и семью, и имущество и эту самую надежду - выходят на
паперть. Порасспрашиваешь таких - многое узнаешь и о перестройке, и о
демократизации, и о своих же нищих-конкурентах. Вспомним бабушек в бреж-
невские времена, сидящих около церкви. Смотришь на них и видишь чувство
единства. Ты - нищий. И я - нищий. Здравствуй, мы с тобой сестры. Мы с
тобой одной крови. Есть кусок хлеба - пополам. С демократией даже среди
нищих всякая доброжелательность пропала. К тому же, все "посты" у тех же
церквей заняли бомжи, бродяги, мошенники-нищие. Одних жизнь выбросила на
дно в силу перестроенных обстоятельств, кто не был готов к "широкомасш-
табным" переменам. Другие, увидев в нищенстве доходную профессию, спус-
тились на мостовую сами.
Но не тут-то было! "Хлебные" места были уже заняты. Не улыбайтесь: в
попрошайничестве сегодня жестокая конкуренция. О количестве людей, про-
сящих подаяние, только в Москве можно судить лишь по косвенным фактам. В
302 подземных переходах столицы несут трудовую вахту от 1 до 4 нищих.
Около 150 станций метро - в переходы между ними приютилось не менее 300-
400 представителей нищенствующей братии. Например, на станции метро "Бо-
ровицкая" дежурный милиционер ежедневно встречается с 8-10 нищими, на
станции метро "Смоленская" их вдвое меньше. Поездные бригады просящих в
метро насчитывают в общей сложности 100-130 человек. На центральных ули-
цах столицы через каждые 50 метров можно встретить человека с протянутой
рукой: 30-40 человек на одну улицу в зависимости от ее протяженности. Да
и в спальных районах столицы они не редкость. Несколько десятков нищих
"обрабатывают" каждый из 9 железнодорожных вокзалов. Короче, по самым
скромным прикидкам, цифра 3000 не покажется преувеличенной. Заработки в
этой среде, как и в обществе в целом, разнятся в десятки раз. Старикам
подают меньше. На станции метро "Тургеневская" больная одинокая бабуля
признается, что собранных денег едва хватает на хлеб и молоко. Зато хо-
рошо зарабатывают инвалиды: на ВВЦ за день - до 80-100 тыс. руб. Рекорд-
ные заработки на центральных станциях метро - 150 тысяч рублей за пару
часов. Но сюда посторонним не пробиться: все места давно и строго поде-
лены между нищенствующей элитой.
С первого дня открытия и "Макдональдс" притягивал не только "золотую
молодежь", но и огромное количество малообеспеченных подростков. Мечта
об американской котлете, завернутой в овощные листья и смачно политой
кетчупом, тревожила воображение. Кроме того, обилие состоятельных людей
предоставляло широкие возможности хорошо заработать. Так вокруг "Макдо-
нальдса" создалась особая аура - запахло легкими деньгами. Около ресто-
рана появились странные подростки в грязной, поношенной одежде, извлека-
ющие из своих карманов довольно крупные суммы денег.
Откуда они взялись? Да ниоткуда. Разве можно назвать домом - темные
затопленные подвалы московских домов, грязные притоны, негостеприимные
квартиры родителей-алкоголиков, выставивших своих детей за дверь! Разве
можно назвать семьей вечно пьяных мамаш, лишенных родительских прав,
жестоких равнодушных родственников, которым все равно, где пропадает их
ребенок! "Дети ниоткуда" не пропадают и не исчезают, не растворяются в
воздухе. Их радушно принимают улицы городов. Товарищи по несчастью заме-
няют им семью, а скамейки на бульварах - теплую постель.
Существует и другой тип "детей неоткуда" - из иногородних семей. Лег-
комысленные матери, обычно неустроенные в быту, продав квартиру в про-
винции, приезжают в Москву, порой сами не зная зачем. Здесь, быстро за-
няв свое место в компании нищих бомжей, они и их дети становятся профес-
сиональными попрошайками, в лучшем случае - продавцами газет. Интересно,
что даже заработав через несколько лет достаточно денег, чтобы купить
себе жилье в родных местах они остаются нищенствовать в Москве.
Собираясь у "Макдональдса" в поисках добычи, дети ведут весьма раз-
ностороннюю деятельность. Для них "все работы хороши - выбирай на любой
вкус". И они выбирают. Одни просят подаяние. Другие продают места в оче-
редях. Третьи приносят заказы в машины. Четвертые воруют. Пятые предла-
гают "подлечиться" гашишем или марихуаной. Да и среди них самих много
наркоманов, токсикоманов, Не отказывают они себе и в крепких напитках.
Маленький человек, никому не нужный, никем не любимый и не защищен-
ный, вскоре вырастет. Но наше государство получит не гражданина, скорее
всего, а профессионального нищего-иждивенца.
Но нищему-одиночке - самостоятельно не выжить. Хочешь есть - поступай
в синдикат. Помните об ассоциации мошенников и законных нищих во Фран-
ции? Ах, в России такого нет!? Как бы не так!
Бомж - это звучит гордо!
По оценкам сотрудников Института социально-экономических проблем на-
родонаселения, сегодня в России занимаются попрошайничеством менее одно-
го процента населения. Другое дело, что они всегда на виду, в самых люд-
ных местах, а потому создается эффект массовости. Но нищий нищему -
рознь.
Одна группа - откровенные бомжи, которых только в Москву ежедневно
приезжает около 5000 человек. И часть из них обязательно осядет в столи-
це без работы, без прописки, без жилья.
Вторая группа, вынужденная простить милостыню, - беженцы, которых
особенно много в столице.
Многие из них не имеют юридических оснований для получения статуса
беженца, а уехали из дома, предвосхищая возможные региональные и военные
катаклизмы. Однако им теперь и обратно дороги нет, и здесь несладко. Они
еще не научились по-настоящему просить подаяния, но многие из них немно-
го подкованы юридически и экономически, знают коекакие законы и тем са-
мым получают свою корку хлеба.
Были случаи, когда опрятно одетые нищие в поисках пищи ходили по ма-
газинам, колхозным рынкам и другим продовольственным точкам и выклянчи-
вали у продавцов кусок сыра или колбасы, якобы на пробу. И ведь действо-
вали согласно законодательству. Так, документ с довольно скучным назва-
нием "Правила продажи отдельных видов продовольственных и непродовольст-
венных товаров" указывает на то, что "по просьбе покупателя продавец
обязан нарезать гастрономические товары (колбасу, ветчину, сыр, рыбную
продукцию и др.), а также давать на пробу малоизвестный покупателям то-
вар..." То есть, прежде чем купить чего-нибудь развесного в магазине,
каждый покупатель имеет право этого продукта отведать.
Третья группа - люди, попавшие в беду в силу разнообразных обстоя-
тельств и ставшие жертвами сегодняшней слабости нашего государства. Нет
денег на лечение, питание нетрудоспособного, содержание детей, стариков.
Этих, также пока не докатившихся до паперти, можно обнаружить на го-
родских свалках.
Из нескольких сотен постоянных обитателей одной из московских свалок
лишь человек шесть-семь "дипломированные бомжи". Они и живут прямо на
свалке в заброшенных сараях. А остальные? Разве подумаешь, что идущий
среди гор мусора мужчина в ондатровой шапке и не старой еще дубленке,
несколько минут назад рылся в отходах? Об этом напоминает только сумка,
куда, переодевшись, он бросил старую одежду. Да что говорить, на свалку
приезжают даже представители соседних республик и областей. Очень много
пенсионеров, копаются в кучах и чумазые ребятишки.
- На пенсию вышла, а делатьто дома особо нечего, - говорит одна ста-
рушка. В ее сумочке виднеются вздутые банки консервов, рыбьи головы, го-
вяжьи мослы. - Это я своим кошке и собачке набрала, - прячет она глаза.
Женщина в телогрейке. За руку ее держит девочка-подросток.
- Мы сюда часто приезжаем. Живем в Подмосковье. В прошлый раз дочка
нашла здесь довольнотаки приличные туфельки. Как к этому относится муж?
Да никак. Он здесь сам вчера был...
Надо сказать, что для большинства обитающих на кучах мусора людей
свалка - основное место работы. И все едут к отбросам к определенному
времени: опоздаешь - останешься ни с чем. Есть на свалках начало и конец
"рабочего дня", обеденный перерыв. У всех четко распределены должностные
обязанности. Кто приходит на свалку со стороны, тот собирает только пи-
