улыбнулся: он понял, что наконец-то встретился - один на один - с
желаниями своей первой жены.
Кажется, она вообразила, что все дело в ее возрасте, подумал он. Не
может понять, что все гораздо проще: я разлюбил ее, и все.
Однако тут же он должен был признаться себе, что эта простота уже не
соответствует действительности. Что-то изменилось за эти три дня. Во
всяком случае, сегодня развод уже не кажется выходом из сложившейся
ситуации.
Он бросил Витин бюстгальтер в кресло, потом вытащил из-под кучки
предметов женского туалета свое белье и принялся одеваться. Натянул
комбинезон, открыл дверцу платяного шкафа, посмотрелся в зеркало.
Ухмыльнулся: не было там никакого молодого человека, налицо имелся
солидный, широкоплечий начальник отдела аномалий Социологической комиссии
А.П.Калинов, глава большой семьи, отец почти четверых детей. Он понюхал
воздух в номере.
- Удивительно, - сказал он вслух, - как я не разобрался в этом запахе
еще ночью.
Он закрыл дверцу платяного шкафа и вышел из номера.
В коридоре, как и вчера, было абсолютно пусто и тихо. Он подошел к
двери с табличкой "Горничная", постучал. Ни ответа ни привета. Толкнул
дверь. Закрыто. Как и ожидалось.
Зато лифт ждал наездников с открытой пастью. Но тащился вниз сегодня
почему-то долго.
Значит, никакого похищения не было, думал Калинов. Она все
почувствовала и, как когда-то, убежала в Дримленд, зализывать раны. И
все-таки, думается, Зяблик принимал участие в ее побеге, ведь был в
"Аквилоне" с нею мужчина при моей внешности и при моих отпечатках пальцев.
Кроме того, в Дримленде человек в одиночку не появляется... Но кто же
тогда эти двое - Джос и Лихо? Что им здесь надо?
Первобытный лифт наконец дотащился до первого этажа, дверцы его со
скрипом разъехались, и Калинов обнаружил знакомый пейзаж. Вчерашнего холла
и в помине не было, из-за стойки щерилась ставшая уже привычной одноглазая
физиономия.
- Привет! - восхитился Калинов. - Это опять ты?
- Я. - Лихо поклонилось. - Куда ж без меня?
- Завтрак как вчера. - Калинов сел за привычный стол, положил рядом с
собой кредитку.
Лихо притащило на подносе завтрак, кивнуло на кредитку:
- Эта валюта с сегодняшнего дня хождения не имеет.
- Вот как?! - Калинов недоуменно заморгал. - А чем же мне с тобой
расплатиться?
- Годами. - Лихо ощерилось в гримасе, которая, по-видимому, должна
была изображать довольную улыбку. - За исполнение желаний принято
расплачиваться годами жизни.
Калинов чуть не подавился, закашлялся.
- Сегодняшняя ночевка двадцать пять лет стоит. - Лихо подмигнуло
Калинову. - Ладно, не журись! Не твои желания - не тебе и платить!
Лихо постучало Калинова по спине, и тот наконец сумел откашляться.
Медленно поднялся из-за стола.
- Это что же? - спросил он, слегка задыхаясь. - Это что же... ты у
моей жены двадцать пять лет жизни отнимешь?
- Да сядь ты! - крикнуло Лихо. - Ешь! Причем тут твоя жена? Это было
наше с Джосом желание. - Лихо снова подмигнуло. - А с нас с Джосом много
не возьмешь.
Калинов вернулся к омлету. Лихо село напротив, смотрело, как гость
ест, гримасничало.
- Ты бы лучше себе второй глаз пожелал, - проворчал Калинов. - Тоже
мне, Джон Рэйнберд! [герой романа Стивена Кинга "Несущая огонь".] Вот
только росту маловато...
Лихо встрепенулось:
- А хочешь, расскажу, как я его потерял?
Калинов только рукой махнул. Лихо не обратило на его жест ни
малейшего внимания.
- Случилось это больше полутора тысяч лет назад. Я тогда около
Ильмень-озера жил. Недалеко от города Словенск Великий [по легендам
Словенск Великий существовал у озера Ильмень, в тех местах, где позднее
встал Новгород; Словенск Великий был дотла сожжен врагами
славян-ильменцев] бортничал. И была у меня невеста Радимира, рыбакова
дочка. Мы уже свадьбу ладились играть, желтых листьев на деревах ждали. И
вот однажды, после гульбища, спал я в овине, чтобы мать не будить. Ночью,
весь в холодном огне, явился передо мной Сварог и говорит: "Хочешь, чтобы
Радимира жива была, отдай око и красу свою". Утром я проснулся в этом
самом виде.
Калинов перестал жевать:
- А Радимира?
- А Радимира вышла замуж за моего соседа, родила ему двенадцать
ребятишек и в свой срок упокоилась.
Калинов фыркнул:
- Стоило красоту отдавать за такую!
- Стоило. - Лихо изобразило на кривой физиономии гримасу, похожую на
печальную улыбку. - Да и не за одну Радимиру Сварог волновался, он еще о
двух с лишком сотнях миллионов думал.
Калинов непонимающе хлопал глазами.
- Столько тогда по планете людишек бегало, - пояснило Лихо. - Не об
одних же словенах Сварог думал.
- Брешешь ты все! - сказал Калинов и залпом выпил кофе.
- Брешут собаки, а я байки складываю... Каждый верит, во что верит. -
Лихо уставилось в угол. Из одинокого глаза выползла вдруг маленькая
слезинка, скатилась, оставив на морщинистой коже серебристую дорожку.
- Ну извини! - Калинов встал, положил руку на плечо собеседника. - Я
не хотел тебя обидеть... Как тебя хоть зовут-то?
- Как словене величали, то быльем заросло, а Джос зовет Медовиком.
Так и ты зови. Покрасивее Лиха будет.
Калинов чуть не выронил поднос.
- Не журись, - сказал Медовик. - Не ты первый, не ты последний... А
глаз - ничто, некоторые жизнь отдавали. И поднос не трогай, сам уберу.
Калинов вернул поднос на стол и сказал:
- Слушай, Медовик! Где мне найти этого твоего Джоса? Поговорить
надо... Может, он в соседнем с моим номере?
- Нет его там! И не ищи... Когда придет время, он сам найдется.
Оглянуться не успеешь - а он уж тут.
- А когда придет время?
- Этого я тебе, милок, не скажу. - Медовик пожал плечами. - Это
только от тебя зависит. Может, выйдешь сейчас из гостиницы да и
столкнешься с ним.
И Калинов вышел. Но столкнулся он не с Джосом, столкнулся он с
Зябликом.
Зяблик был в туристском комбинезоне и горных ботинках. Не хватало,
пожалуй, лишь рюкзака да альпенштока - и был бы перед Калиновым
натуральный горовосходитель.
- Привет, - сказал Зяблик. Спокойно так сказал, без дрожи в голосе,
без сарказма и подозрительности. Как будто явился на дружескую пирушку.
- Ну здравствуй, - ответил Калинов мирным тоном: ссориться сегодня
почему-то не хотелось. Наверное, сказывалась ночь.
- Нашел Виту?
Ох как не хотелось ссориться! Но когда так спрашивают о твоей
собственной жене...
- А тебе что за дело?! Если и нашел, тебе не покажу!
Зяблик ухмыльнулся. Нехорошо так ухмыльнулся, гаденько, как будто
хотел сказать, что ему показывать не требуется - он и так все видел.
- Никого ты не нашел, Калинов! Чтобы здесь кого-то найти, его любить
надо. А ты давно уже забыл, что это такое. Твоя любовь только в кровати и
живет.
Калинов сжал кулаки, сделал шаг вперед, остановился.
Зяблик еще раз ухмыльнулся:
- Ну давай! Давай! Бей! Ты же у нас МУЖЧИНА!
Калинов замахнулся. Зяблик не опускал глаз, не зажмуривался. Смотрел
с обреченностью, но без страха. И Калинов опустил руку: настоящее желание
воевать так и не возникло. Это стало откровением. Еще вчера он вполне мог
бы убить Зяблика, если бы обнаружил его в соседнем номере. Но с тех пор
что-то произошло.
- И все? - сказал Зяблик. - Слабо!
Да сгинь ты, подумал Калинов. И Зяблик сгинул. Калинов оторопел. О
Боже, подумал он, неужели мне возвращают волшебную палочку? Но за что?..
Неужели только за то, что я переспал сегодня с двумя девчонками?
Он представил себе джамп-кабину. Однако серый туман вокруг не
сгустился. Если ему и возвратили волшебную палочку, то, видимо, лишь
маленький ее кусочек. Или только на одно желание. И тут его осенило. А
почему ты так рвешься отсюда, сказал он себе. Разве ты пришел сюда для
того, чтобы при первой же возможности уйти? Хотя нет!.. Скорее так: разве
тебя впустили для того, чтобы по первому же желанию выпустить? Вот только
как там Марина?.. Ребята, конечно, найдут что соврать, но все-таки...
Он обернулся. Над ним нависало мрачное здание гостиницы. Сгинь,
подумал он. Гостиница исчезла. Явись, подумал он. Гостиница возникла из
небытия. Сгинь, снова пожелал он. Здания как не было.
- Джос! Явись!
- Чего надо? - сказал Джос. Он улыбался.
И Калинов тоже улыбнулся.
- Скажи мне, Джос... Зачем сегодняшняя ночь оказалась... такой, какой
оказалась?
- Откуда я знаю? Наверное, ты хотел, чтобы она шла по этому сценарию.
Спроси себя. А еще лучше - свою жену.
- Да как я могу ее спросить, если вы ее где-то прячете! - взорвался
Калинов. - Сколько мне еще ходить по кругу за этой чертовой звездой?
- А ты не ходи по кругу. Иногда путь по лестнице ближе.
- Но где эта лестница? Я до сих пор не видел ни одной ее ступеньки!
- Иногда и постель является ступенькой, - сказал Джос. И исчез.
- Куда?! - взревел Калинов. - Джос! Явись!
Ни звука, ни шороха. Вокруг стоял безмолвный лес, а перед глазами
сияла "Вифлеемская звезда", равнодушная, как труп.
- Ну нет, - сказал Калинов. - Больше я за тобой не пойду. Ты -
указатель для дураков, а я стал умным. Или хотя бы попытаюсь им стать.
Он сел на обочину и спустил ноги в сухую придорожную канаву.
Так что же изменилось со вчерашнего дня? - спросил он себя. Впрочем,
нет... Не со вчерашнего, а с позавчерашнего. Прошлой ночью я из-за Виты
сломал двери, а этой...
- Вита! - прошептал он. - Явись, пожалуйста!
- Я здесь, - сказала Вита-горничная.
- И я, - сказала Вита-официантка.
Он медленно поднялся на ноги, успокоил заколотившееся ни с того ни с
сего сердце. Они стояли перед ним в тех самых блузках и юбках, которые он
собственноручно содрал ночью с их горячих тел.
О Боже, сказал себе Калинов. Ты забыл, как выглядит сейчас твоя
собственная жена. Теперь перед тобой все время будут эти двое. И
неизвестно еще, чье желание их материализовало. Может быть, твое. И только
твое!
Они смотрели на него серьезными зелеными глазами, источавшими любовь
и обожание.
- Зачем вы остались со мной ночью?
- Ты муж, - сказала горничная.
- И ты хотел этого, - добавила официантка. - Разве можно было
отказаться?
Калинов огляделся. Тепло, хорошо, за канавой травка сухая, мягкая.
А может, ЭТО и есть ключик, подумал он. Тот самый, что открывает все
замки.
Он подхватил на руки горничную. Она закрыла глаза. Он перешагнул
канаву и положил девушку на зеленый ковер. Потом шагнул обратно, подхватил
вторую. Она глаз не закрыла. Он положил официантку рядом с горничной и
начал расстегивать пуговицы ее белой блузки.
Как ни удивительно, но ключик сработал. Во всяком случае, когда чаша
любви была снова испита на троих, Калинов пожелал. Тут же девочки исчезли,
а вокруг него сгустился серый туман, и Калинов обнаружил себя в знакомой
джамп-кабине. Карманы комбинезона оттопыривались оружием и приборами -
приятная, слегка забытая за дни метаний тяжесть. Он снял с головы защитный
шлем и вышел из кабины.
Милбери оказался на месте. Удивленно посмотрел на шефа.
- Как это вы разбежались с Довгошеем?
Калинов развел руками.
- Он пошел к себе, - сказал Милбери.
Калинов опешил:
- Подожди-ка... А какой сегодня день?
Теперь опешил Милбери:
- Как это - какой день? Что с тобой, шеф? - Тут он заметил щетину на
щеках Калинова, присвистнул: - Это что же получается?..
- Когда мы с Довгошеем отправились на задание? - оборвал его Калинов.
