мы станцуем вдвоем против всех.
Дел долго не сводила с меня глаз, потом слабо улыбнулась, засмеялась
и кивнула.
- Да уж, это будет история на века.
- Беллину она, конечно, понравится, - я повернулся и направился
обратно к одеялам. - Давай собираться, баска. Нам еще долго идти,
независимо то того, какую дорогу мы выберем.
Солнечные лучи ливнем обрушивались на нас, высасывая из кожи
драгоценную влагу. Воздух был раскален так, что я не мог вдохнуть его. Еле
передвигая ноги, я хрипел и стонал, чувствуя, что мое тело - и внутри, и
снаружи - сплошной ожог. Я понимал, что если мы в ближайшее время не
найдем колодец, мы умрем, как того и хотели Ханджи, жестокое племя,
которое бросило нас в Пендже без лошадей, без воды, оставив нам только
оружие, потому что нас принесли в жертву солнцу - голодному божеству.
- Тигр?
Кожа сошла с тела Дел, обнажив сухожилия и мясо. Исчезла Северная
баска, ее сожгло Южное солнце. Пришла моя очередь.
- Тигр...
Я шарахнулся от ее прикосновения. Слишком больно. Она и с меня сорвет
остатки кожи.
- Тигр, остановись!
Я остановился, поморгал, осмотрелся. И вспомнил, что мы на Севере, а
Юг далеко... Мы шли не по пустыне.
Мягкий день и мягкий полдень, полный дождевой дымки и клоков тумана.
Воды вокруг столько, что можно утонуть. Из-за нее дорогу развезло, а на
мокрой траве ноги скользили. Каждый шаг давался с усилием.
И проклятьем в адрес жеребца, которого я лишился три дня назад.
Я не мог не признать, что привязался к парню. Мы бродили вместе семь
лет... и за эти годы успели договориться до дружеского вооруженного
перемирия. Жеребец был резким, сильным и жизнерадостным настолько же,
насколько подлым и хитрым. Но мы успели изучить наши привычки и
притерпеться друг к другу, особенно в сложных ситуациях.
Теперь я остался один.
Люди говорят, что лошади глупы. А я бы сказал, что лошади просто
позволяют людям верить в эту ложь, поскольку человеку приятно чувствовать
себя главой, когда он сидит в седле.
- Тигр, - позвала Дел, - с тобой все в порядке?
- Давай отдохнем, - пробормотал я и шлепнулся на землю. Я согнулся,
положив руки на колени, и попытался отдышаться. Голова была забита
тряпками, в глаза кто-то насыпал песок, а когда я прищурился, потекли
слезы.
- Воды? - тихо спросила Дел, потянувшись за флягой, висевшей у нее на
ремне, перекинутом через грудь.
Я покачал головой, кашлянул, мечтая, чтобы прошла головная боль,
снова кашлянул. Грудь сжимали тиски, дышать было больно.
Дел нахмурилась.
- Голова не кружится? Иногда такое бывает с людьми, когда они первый
раз попадают в горы.
- Не кружится... Ее будто камнями набили, - я чихнул и тут же пожалел
об этом. - Аиды, ужасно себя чувствую.
Дел нахмурилась сильнее.
- Чем тебя били?
- Да никто меня не бил, - я постучал по макушке суставами пальцев. -
Такое ощущение, что у меня камень вместо головы.
Она вздохнула, сочувственно наморщив лоб.
- По-моему ты замерз и простудился.
Замерз. Минуту назад, затерявшись в воспоминаниях, я страдал от зноя.
Я выпрямился, прислушиваясь к легким. Каждый раз, когда я пытался
вдохнуть или пошевелиться, глубоко в груди что-то всхлипывало.
- А что это такое?
Дел хлопнула глазами.
- Простуда? - она помолчала. - Ты не знаешь?
- Это болезнь?
- Не совсем болезнь, - Дел все еще не могла опомниться от моей
неосведомленности, отчего легче мне не становилось. - Неприятное
состояние... Ты правда никогда не слышал о простуде?
С бесконечным терпением я спросил:
- Как может человек замерзнуть и простудиться, если он живет в
раскаленной пустыне?
Дел пожала плечами.
- Бывает. Север, Юг - не имеет значения. Ты никогда раньше не болел?
- Дел помолчала. - Я имею в виду настоящие болезни, а не головную боль
после акиви. Этому я сама была свидетелем.
Я нахмурился и покачал головой.
- Несколько раз была лихорадка, а больше ничего, - я засопел и
почувствовал, как звук отдался внутри черепа. - Дел, простудиться - или
как там это называется - это как-то связано с мечом? С той бурей? - я
помрачнел. - Когда ты на меня налетела, мне было холодно как в аидах...
Это из-за тебя я заболел? - я сердито уставился на Дел. - Это твоя работа,
баска?
Она с вызовом подняла подбородок.
- Если бы ты надел теплую одежду, как я и говорила, и мех...
Я покачал головой.
- Они слишком тяжелые.
- Когда отморозишь себе гехетти, мне не жалуйся, - она раздраженно
показала на сверток у моих ног. - Не хочешь одеваться - пошли... мы теряем
время.
Я посмотрел туда, откуда мы пришли, и туда, куда должны были идти.
- Где мы, баска? Я уже заблудился.
- Все еще на Торговом Тракте. Нам еще долго идти, - она помолчала. -
А из-за тебя мы еле ползем.
- Мне жаль, - пробормотал я, хотя на самом деле жаль мне не было. Я
откашлялся и всмотрелся в клубящийся туман. - Здесь когда-нибудь бывает
сухо?
- Это дожди в середине зимы, - объяснила Дел, - погода будет только
ухудшаться пока мы не доберемся до нагорья. Там лежит снег.
Меня затрясло, когда порыв ветра приласкал кожу. Мокрый шелк прилип к
телу.
- Аиды, баска... хотел бы я, чтобы ты была Южанкой.
- А я нет, - выразительно отрезала она. - Я дорожу своей свободой.
Я вздохнул.
- Я только хотел сказать, что в этом случае сейчас мы шли бы туда,
где всегда тепло.
Дел скривила губы.
- Пройдем еще немного, Тигр. Где-нибудь у дороги найдем гостиницу.
Поедим, переоденемся в сухую - теплую - одежду и будем отдыхать до утра.
Я наклонился и поднял с земли свой сверток.
- Ненавижу дождь, - изрек я просто чтобы удостовериться, что Дел об
этом знает.
Дел, видимо, давно догадалась. Она повернулась ко мне спиной и
полезла на следующий холм.
Гостиницу мы так и не нашли. Зато нас нашел жуткий ливень с ураганным
ветром, который превратил меня в ходячее воплощение несчастья, обернутое
мокрым шелком. Я брел по слякоти, скользил по траве, кашлял, чихал и еле
волочил ноги, то взбираясь на холм, то слезая с него, опасаясь, что начну
жаловаться и дам Дел лишний повод для издевок. Все мое внимание было
сосредоточено на правильном выполнении следующего шага.
Прямо на острие меча.
Я смутно услышал, что Дел закричала мне остановиться, но не понял ее.
Или просто ее крики слились с шумом в моей груди, где что-то сопело,
гудело и ворчало с таким постоянством, что я стал слышать только
собственные хрипы, игнорируя все остальные звуки, включая любые крики,
которые могли меня о чем-то предупредить.
Моя реакция мне совсем не понравилась, но я слишком устал, чтобы
беспокоиться.
Я посмотрел вниз, на кончик меча. Он застыл около мокрого, обтянутого
шелком живота. И он дрожал, этот меч, потому что руки, которые держали
его, были маленькими, слабыми и неумелыми.
Мальчишке лет десять, не больше, подумал я.
- Стой, - решительно приказал он.
- Хорошо, - согласился я. - Уже стою.
- Не двигайся, - другой голос. Женский. Молодой. Тоже яростный и
непреклонный.
Я нахмурился, перевел взгляд с мальчика на девочку, которая стояла в
трех шагах позади него и держала белый боевой посох в позе защиты, хотя я
сомневался в ее умении пользоваться этим оружием. Обучение владению боевым
посохом занимает несколько лет даже для мужчины, а она, без сомнения, была
женщиной. Точнее девочкой.
Дел опустила седельные сумки. Руки ее свисали по бокам. Она не
пыталась вытащить меч или выбить из рук девочки посох.
Я прищурился, надеясь, что разойдется туман перед глазами. Дождь
прекратился, но день остался голубым и серым, с синими и стальными
пятнами.
За спинами девочки и мальчика стояла повозка. На полпути к дороге она
косо застыла на склоне холма. Старая пегая кобыла уныло ссутулилась меж
оглобель: шея опушена, голова между ног. Повозка, подумал я, была совсем
старой и ветхой. Одно заднее колесо, правое, валялось в грязи. Приподнять
повозку, чтобы починить ее, мог только очень сильный мужчина. Детям это
было не под силу. Ничем не могла им помочь и завернувшаяся в старое одеяло
женщина, выглянувшая из повозки. Женщина с тревогой и испугом смотрела на
Дел, меня и детей. Я понял, что это ее дети.
А у ребят смелые души, и удача на их стороне - и Дел, и я не
собирались причинять им вреда, а любой другой мог бы сразу убить их за
безрассудство. Легко. Не задумавшись.
Я вздохнул. Глубоко в груди что-то захрипело.
- Ничего плохого мы вам не сделаем, - пообещал я. - Мы путешествуем,
как и вы.
- Они так же говорили! - выкрикнула девочка. - Мы оказали им
гостеприимство, а они ограбили нас!
- Кто-нибудь ранен? - тихо спросил я.
- Только наша гордость, - неохотно выдавила женщина. - Мы слишком
легко верили людям, но мы получили урок и больше никому не доверяем.
Я показал рукой на повозку.
- Рано или поздно вам придется кому-то довериться. Не думаю, что
иначе вы сможете починить повозку.
- Мы сами все сделаем, - яростная, гордая молодая госпожа. Пятнадцать
или шестнадцать лет, подумал я. Блондинка, как Дел. Голубые глаза. И как
Дел, намерена доказать, что она ничем не хуже мужчины.
Я чуть не улыбнулся, но сдержался, решив, что девочка заслуживает
большего.
Дел не сводила глаз с мальчика. Она побледнела и тяжело дышала, но
говорила очень мягко:
- Меч тебе не понадобится. И посох тоже. Мы поможем вам починить
повозку.
Девочка показала посохом на Север.
- Уходите, - упрямо потребовала она. - Идите своей дорогой и оставьте
нас.
- И позволить вам столкнуться с кем-то другим? С кем-то, кто будет
настроен не так миролюбиво, как мы? - я покачал головой. - Чтобы доказать
вам наши добрые намерения, позвольте нам снять перевязи. Какую угрозу мы
можем представлять без оружия?
- Идите своей дорогой, - повторила девочка.
- Киприана, - в голосе женщины звучала мягкая укоризна.
- А откуда мы знаем, что они не перережут нам глотки? - никак не
могла успокоиться дочь. - Почему ты думаешь, что они лучше тех?
- Вы достаточно мудры, - сказала Дел, - чтобы проявить осторожность.
Я уважаю твою решительность, но Тигр прав: сняв оружие, мы сможем вам
помочь.
- Киприана? - мальчик был младше сестры и видимо давно привык
подчиняться ей.
Она пожала плечами и высоко подняла голову. Потом, одним резким
движением, убрала посох.
- Я не дура, - яростно заговорила она, а голубые глаза наполнились
слезами гнева. - Я понимаю, что если вы захотите расправиться с нами, вы
это сделаете. Что можем мы с Массоу против вас?
- Кое-что можете, - мягко сказала Дел, - а прежде чем мы расстанемся,
я покажу вам еще несколько приемов.
Женщина спустилась из повозки, прижимая к себе складки одеяла. Ее
нельзя было назвать ни молодой, ни пожилой - что-то среднее. Высокая,
привлекательная, с рыжими волосами, упрямой челюстью и зелеными глазами.
Волосы были подняты наверх и перевязаны тонкой веревкой, ставшей бронзовой
от влаги. Выбившиеся из прически пряди завивались в колечки.
Она остановилась около девочки и мягко коснулась ее плеча.
- Киприана, Массоу, вы все хорошо сделали. Я горжусь вами. Но теперь
отпустите этих людей. Они предложили нам помощь и наименьшее, чем мы можем
им отплатить, это принять их предложение с любезностью.
Мальчик слишком быстро расслабил пальцы, сжимавшие меч, и оружие,
выпав из детских рук, глухо шлепнулось на траву. Мальчик посмотрел на меня
