вернуться. Все это случилось сотни лет назад. Искандар теперь в руинах, и
я не верю в джихади, о котором говорил этот старик.
Дел хмурилась так, что брови сошлись у переносицы.
- Он говорит, что мы отправимся туда.
- В Искандар? - я даже не потрудился скрыть улыбку. - Значит у
старика песчаная болезнь.
Дел пожевала губу.
- Если Аджани там...
- Его там нет, я обещаю, баска... От Искандара остались одни руины,
там никто не живет. Даже Аджани туда не пойдет, если конечно он не
любитель пообщаться с привидениями.
- Тогда почему святой это сказал?
Рассудительно осмотрев собравшихся Северян, я сформулировал ответ в
вежливой форме.
- Видишь ли, иногда люди пытаются защитить сделанные ими высказывания
настаивая на их правдивости, хотя на самом деле все обстоит совсем
по-другому.
- Он не врет, - объявила Дел.
Я даже вздрогнул. Я так старательно подбирал слова, а Дел выложила
все напрямик.
- Конечно не врет, - согласился я. - Разве я говорил, что он врет?
- Ты сказал...
- Я сказал, что все люди ошибаются. Надеюсь больше предсказаний не
будет? Мы можем идти спать?
Дел повернулась к святому и сказала что-то на Высокогорном. Он тут же
бросил камни и прочитал получившийся узор.
- Ну? - вмешался я, не дождавшись перевода.
- Оракул, - сказала она.
- А это кости Оракула...
- Нет, не кости... Оракул. Появился человек, который предсказывает
приход джихади, - Дел смотрела куда-то сквозь меня. - Он не мужчина и не
женщина, - она нахмурилась. - Этого я не понимаю.
- А никто и не ждал, что ты поймешь, баска. Все продумано: чтобы
добиться объяснений, надо заплатить, - я улыбнулся святому, уважительно
склонил голову и повторил эти действия в сторону Халвара. - Теперь-то мы
можем пойти спать?
Дел не скрывала своего раздражения.
- Тигр, я клянусь... ты стал стариком. Куда ушли времена, когда ты
мог просиживать ночами, лакая амнит и рассказывая байки в кантинах.
- Я встретил тебя, - парировал я. - Я связался с тобой и, в аиды,
меня лупили больше раз, чем я могу сосчитать, - я медленно поднялся и
поплотнее обернул шкуры вокруг плеч. - Такой ответ тебя удовлетворит?
Захваченная врасплох Дел ничего не сказала. Я пошел спать.
Я проснулся в полной темноте и сел, опираясь на руку. Меч, лежавший
рядом со мной, светился. Он был красным, как овеваемые ветром угли, и
горячим как горн кузнеца. Горячим как огонь Чоса Деи во внутренностях
дракона.
- Нет, - четко сказал я и обхватил рукоять.
Я собрал все силы, чтобы отразить атаку, потом меня начало трясти.
Виной был не жар меча, а сила, вздымавшаяся в нем. Грубая, враждебная
сила, не поддававшаяся контролю.
- Нет, - снова сказал я, поднимаясь на колени. Шкуры с меня упали. На
мне не осталось ничего, кроме позаимствованных у Халвара штанов. На Севере
я успел понять, что под мехом теплее спать раздетым, но в Ясаа-Ден
пришлось изменить привычке. Хотя кроме нас с Дел в доме никого не было,
спать голым в чужом жилище казалось мне невежливым.
Сила пробежала по моим ладоням, добралась до локтей, от нее заболели
плечи.
- Да провались ты в аиды, - выдохнул я. - Прошлый раз я победил тебя,
сделаю это и сейчас.
Было больно. Аиды, как же больно... но я не собирался сдаваться. Я
упрямый.
Чоса Деи это не понравилось. Я чувствовал как он в мече проверяет
границы своей тюрьмы. Интересно, знал ли он что случилось, где он
оказался; понял ли, что он мертв. Для такого человека как Чоса, привыкшего
красть и жизни, и магию, ужасом будет обнаружить, что его собственную
жизнь, а с ней и умение переделывать вещи, похитили.
Он снова проверил клинок. Я собрал всю силу воли, почувствовал
возрастающее любопытство, стремление понять.
И ощутил, как Самиэль пытается вернуть себе магию, которую отбирал у
него волшебник.
Сколько еще? Мысли скользили как-то смутно. Сколько еще это будет
продолжаться?
Сила заколебалась, потом неожиданно вернулась обратно в меч по моим
онемевшим рукам. Я медленно разжал пальцы и опустил оружие. Меня трясло,
пот стекал по лицу и ребрам.
Подул ветерок и я понял, что промерз до костей. Дрожа с ног до
головы, я снова забрался под шкуры, жадно впитывая остатки тепла. Я прижал
мех к подбородку, попытался расслабить мышцы. Дрожь не унималась и я зажал
ладони между коленями, ожидая, когда же наступит облегчение.
На мое левое плечо опустилась чья-то рука, хотя я едва мог
чувствовать прикосновение через шкуры.
- Тигр... с тобой все в порядке?
Я вздохнул, наполняя воздухом и грудь, и живот, так же старательно
выдохнул и попытался ответить ровно.
- Я думал ты еще там, с Халваром и остальными.
- Уже очень поздно, почти рассвет. Я проспала несколько часов.
Часов. Значит она видела, что случилось.
- С тобой все в порядке? - повторила она.
- Оставь меня в покое, - попросил я. - Дай мне заснуть.
- Ты дрожишь. Тебе холодно?
- Иди спать, Дел. Из-за тебя я не могу заснуть.
Грубость подействовала. Рука убралась. Через секунду отошла и Дел,
чтобы забраться под свои шкуры, разложенные в трех футах от моих.
Я дрожал, покрывался испариной, старался расслабить руки, которые
настойчиво пытались задергаться в судорогах. Я чувствовал как напряжение
сжимает плечи, спускается ниже, скручивает спину. Я не хотел биться в
судорогах... аиды, как же мне от этого удержаться... Лучше бы меня ударили
ножом, по крайней мере такая боль мне знакома.
Собраться, собраться... очень медленно дрожь убывала. Я развел
колени, освободил руки и почувствовал как ослабли сухожилия. Страшная боль
от подступавших судорог медленно ушла из спины и плеч и наконец-то я смог
полностью расслабиться. Облегчение переполнило всего меня.
Я не удержался и вздохнул с облегчением, потом перекатился на левый
бок, поправляя шкуры, и обнаружил, что Дел смотрит на меня.
Она сидела на одеялах, скрестив ноги и завернувшись в одну шкуру. В
доме было темно, светились лишь тлеющие угли, но бледные волосы и совсем
белое лицо отражали этот слабый свет. Я очень хорошо видел ее лицо. И то,
что оно выражало.
- Что случилось? - прохрипел я.
Она ответила не сразу, словно в этот момент была где-то далеко. Она
просто внимательно, сосредоточенно смотрела на мое лицо.
Я повторил настойчивее:
- В чем дело?
В голубых глазах что-то заблестело.
- Я была неправа, - сказала она.
Я уставился на нее, лишившись дара речи.
- Я была неправа, - повторила она.
И по ее лицу потекли слезы.
- Неправа, - выдавила она. - Все мои причины - ерунда, все извинения
- ерунда. Ради собственного эгоизма я предала твое доверие.
Прошло какое-то время, прежде чем я сумел выдавить сквозь сжавшееся
горло:
- Ради Калле...
- Я была неправа, - объявила Дел. - Дочь это дочь, и ради нее можно
пожертвовать многим, но использовать тебя так, как это сделала я,
превратить тебя в плату... - ее голос сорвался и она тяжело сглотнула. - Я
сделала с тобой примерно то же, что Аджани сделал со мной. Он отобрал у
меня свободу... а я пыталась отобрать свободу у тебя.
У меня появилось множество ответов и каждый готов был опровергнуть
сказанную ею правду, оправдать все ее поступки, чтобы ей стало легче,
чтобы она больше не плакала, чтобы я не чувствовал себя виноватым, хотя
мне не в чем было себя винить.
Но я не стал ее успокаивать. Поддаться порыву означало бы помочь ей
позабыть свою вину.
Я глубоко вздохнул.
- Да, - сказал я, - ты была неправа.
Голос был Дел был совсем пустым.
- Это единственный поступок в моей жизни, которого я должна
стыдиться. Я убивала людей, много людей. Людей, которые вставала на моем
пути, в круге или вне его. Я не сожалею ни об одной из этих смертей, они
были необходимы. Но того, что я сделала в Стаал-Уста, можно было избежать.
Я не имела права предлагать им эту сделку. Я не имела права распоряжаться
чужой жизнью.
- Ты не имела права, - повторил я.
Дел шумно вздохнула.
- Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду. Ты закончил свое дело,
выполнил свое обещание. Теперь я должна выполнить свое. Мне нужно
закончить песню. Ты не обязан преследовать Аджани.
Да, не обязан. И никогда не был обязан. Но я разделял ненависть Дел к
этому человеку.
Я представил, каково мне будет снова ехать одному. Только жеребец и
я. Никаких женских сложностей, никакой жажды мести, никакой одержимости. Я
буду спокойно ездить по Югу, отыскивая работу, и так пройдет остаток моей
жизни. Каждый день я буду стареть, сам того не сознавая.
Не будет Северной баски, с которой можно провести время за спором или
в круге.
Я прочистил горло.
- Ну, мне все равно нечем заняться.
- После всего, что я сделала...
- Забудем.
Я ответил резко, прямо, небрежно. Этого было достаточно. Мы не умели
выражать свои чувства красивыми словами.
Дел поправила шкуры и снова легла на одеяла. Она лежала ко мне
спиной, на левом боку.
- Я рада, - сказала она.
Я вспоминал наш разговор и меня переполняли переживания, но я был
слишком измучен мечом, а бурные эмоции отнимали слишком много сил. Дел
сделала свое признание, Дел выполнила задачу, которую я возложил на нее.
Мне оставалось только закрыть глаза и, расслабившись, уплыть. Свалиться в
темноту. Вместо боли пришло облегчение, соблазн сна манил, манил, манил...
Приятно было уплывать в сон, застыть на краю вихря... ожидая начала
падения...
- Ты не старый, - сказала Дел. Очень тихо, но ясно.
Сон на мгновение отступил. Я улыбнулся и снова потянулся к нему.
Возвращаюсь домой, подумал я и соскользнул с края мира.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
- Тигр, - сказала Дел, - ты свистишь.
- Нет.
- Сейчас нет. Но только что ты свистел.
- У меня нет привычки свистеть, баска... свист слишком напоминает
музыку.
- Свист и есть музыка, - отметила она. - Именно этим ты и занимался.
- Послушай, - терпеливо сказал я, - я никогда не напеваю, не
мурлыкаю, не насвистываю. Я не занимаюсь ничем, что хотя бы отдаленно
связано с музыкой.
- Потому что у тебя нет слуха. Но это не значит, что ты не можешь
делать что-то подобное. Чаще всего люди не любят чем-то заниматься только
из-за того, что делать это не умеют, - она помолчала. - Как например в
твоем случае.
- А почему я должен свистеть? Я никогда этого не делал.
- Потому что благодаря Кантеада и твоей яватме ты стал лучше
понимать, какую силу скрывает музыка... и может быть потому что ты
счастлив.
Да, я был счастлив. Я был счастлив постоянно с того момента, как
услышал признание Дел, и стал еще счастливее с тех пор, как высокогорья
сменились предгорьями, а предгорья пограничными землями. И часа не
пройдет, как мы навсегда оставим Север.
Но я и не подозревал, что от радости даже начал свистеть.
Я глубоко вздохнул и удовлетворенно выдохнул.
- Чувствуешь какой воздух, баска... хороший, чистый. И между прочим
теплый... Больше никаких отмороженных легких.
- Да, - согласилась она, - больше никаких отмороженных легких...
Теперь мы сможем дышать Южным воздухом и то, что не отморозили сжечь.
Я только усмехнулся, кивнул и поехал дальше. Хорошо было снова на
жеребце съезжать с холмов в заросшие кустарником пограничные земли между
Севером и Харкихалом. Было так хорошо, что я даже не обращал внимания на
