И, прежде чем я успел ответить, он продолжал:
- Да, вернее всего, ты ничего не думаешь. Я же тебе о нем не говорил.
Я сделал еще глоток, чтобы подкрепиться, и сказал:
- Валяй.
- Это не совсем мое изобретение, - скромно заявил он. - Я натолкнулся
на него, когда проводил опыты с моей машиной времени.
Я сочувственно хихикнул.
- Еще машины времени тебе не хватало. Наверно, сплошные
разочарования.
- Проще простого. Я же тебе говорил - стоит мне изобрести что-нибудь
путное, как они покупают у меня права и кладут вещь под сукно. - Он отпил
еще глоток Джека Потрошителя. - Черт бы побрал этот Международный союз
историков.
- Что-то я тебя не понял, - признался я.
- Купили. И положили под сукно.
В голосе его звучало озлобление.
- Ты хочешь сказать... Ну да!.. А почему?
Он пожал узенькими плечиками и попросил Сэма налить еще два бокала.
- Они чуть с ума не посходили. Между прочим, я доказал, что Колумб
никогда не открывал Америки. Даже моря в глаза не видал. Всю жизнь
трудился в своей портняжной мастерской в Генуе.
Я не смог удержаться от вопроса:
- Так кто же тогда открыл Америку?
- Один грек по имени Попандополус. Впоследствии он открыл ресторан на
Кубе. И это еще не все. Я могу сообщить, что Наполеон...
- Постой, - в отчаянии перебил его я. - Расскажи лучше о своем
супердуперграфе.
- Сколько угодно, - ответил Ньют. - Ты, наверно, слыхал о
церебрографии, или гипнопедии. Это метод обучения во сне. Смысл его в том,
что к уху прикрепляется миниатюрный динамик и, пока студент спит, ему
несколько раз проигрывают лекцию. К утру он уже знает ее наизусть.
- А какое это имеет отношение ко мне? - спросил я, допивая бокал.
Ньютон Браун кивнул Сэму, чтобы тот принес еще два бокала.
Сэм скорбно покачал головой и сказал:
- Мне бы вывеску здесь повесить: "Клиентам запрещается выпивать
больше чем полпорции Джека Потрошителя".
Ньют и ухом не повел и продолжал, обращаясь ко мне:
- Проще простого. Мой усовершенствованный суперцереброграф подготовит
тебя к новой профессии. Он действует по принципу гипноза, стимуляции желез
внутренней секреции и сверхчувственного восприятия с помощью особого
проигрывателя, работающего на больших скоростях. Гипноз улучшает
восприимчивость твоего подсознания. За ночь ты приобретешь такие знания,
как если бы всю жизнь посвятил изучению этого дела.
Я глядел на него во все глаза, запивая его слона Джеком Потрошителем.
- Ты хочешь сказать, что за ночь сможешь сделать из меня... скажем...
водопроводчика, каменщика или кого-нибудь в этом роде?
Его плечики приподнялись и опали.
- И еще могу сделать из тебя специалиста по бальзамированию
египетских мумий. Как это делать, я разузнал с помощью машины времени. Ты
погрузишься в телепатический транс, и проигрыватель будет нашептывать тебе
на ухо. А наутро все настолько глубоко укоренится в твоем мозгу, будто ты
знал это всю жизнь.
- Укоренится? - спросил я.
- Укоренится, - ответил он уверенно, показав Сэму два пальца, что
означало налить еще по порции. - И тебе останется только подать заявление,
чтобы тебя приняли на новую работу. С чистым сердцем заявишь им, что у
тебя двадцатилетний опыт по этой части.
Я сделал еще один большой глоток. Постепенно меня окутывало туманом.
- Надо посмотреть, - сказал я.
- Отлично, сэр, - сказал он. - У меня записаны десятки различных
профессий, и ничего не стоит добавить к ним еще сотню. Главное - выбрать.
- Ш-ш-шо-нибудь о-ош-ш-шобенное, - выговорил я. - Ш-ш-ш-шо-нибудь...
у-у-у...
- Уникальное? - Он задумчиво покачнулся на стуле.
Сэм принес еще по бокалу.
Когда утром туман рассеялся, я осторожно открыл один глаз, потом
второй. Без всякого сомнения, меня полностью выпотрошили и забыли положить
внутренности обратно. Я услышал визгливый голос: "...вслед за пережогом
третьего двигателя. В этом случае, если в качестве топлива используется
одноатомный водород, теоретически скорость выхода газов достигнет двадцати
одной тысячи метров в секунду, тогда как в случае с обычным водородом
теоретическая скорость не превысит пяти тысяч ста семидесяти метров в
секунду. Разница, однако, заключается в том..."
- Радио, - простонал я. - Только этого мне не хватало. Почему бы им
не обложить эти штуки специальным налогом?
Голос умолк, что-то щелкнуло. Я раскрыл глаза пошире. Это было не
радио, а автоматический проигрыватель у моего изголовья. Я сел и,
постанывая, выключил его. Проигрыватель производил странное впечатление.
Когда он заканчивал прокручивать последнюю пластинку, все начиналось
сначала.
Я потряс головой. Каким-то образом эта штука должна была иметь ко мне
отношение. Но она не имела.
Я встал и осмотрелся. Сквозь распахнутую дверь, ведущую в
микроскопическое сочетание гостиной-столовой-кухни, я разглядел бородатого
человечка, схожего с тряпичной куклой. Человечек спал на диване. Я
постарался вспомнить, кто он такой.
- Ньютон Браун, - сказал я наконец. - Чокнутый изобретатель из бара
Сэма.
Он открыл один глаз.
- Не ори на меня, - пожаловался он.
- Я же шепотом.
- А похоже было, что орешь.
Он открыл другой глаз.
- Кто ты такой?
Но я сначала отправился на кухню, открыл кран и подождал, когда
пойдет холодная вода, чтобы напиться. Затем сунул голову в раковину и
стоял так, пока не намерз.
- Великолепно, - простонал я.
Потом я вытерся насухо и сказал:
- Меня зовут Ларри Маршалл. Прошлым вечером мы встретились у Сэма и
пили Джека Потрошителя. Как сюда пришли - не помню. А почему у моей
кровати стоит проигрыватель?
- Проигрыватель?
С похмелья он казался еще ничтожнее, чем раньше.
- На столике у моей кровати.
Он покосился на меня и почесал бакенбарды. Жизнь меркла в его глазах.
Наконец он произнес:
- Похоже, что это мой суперцереброграф.
Я щелкнул пальцами.
- Теперь вспомнил? Я сказал тебе, что хочу смотаться из газеты, и ты
ответил, что можешь за одну ночь научить меня чему-нибудь путному. И ни
черта не вышло. Интересно, куда я засунул аспирин?
Он опустил ножки с дивана и попытался принять вертикальное положение.
- Из чего ни черта не вышло? - спросил он. - Если найдешь аспирин,
дай мне две таблетки.
- Из этой супердуперштуки. Думаешь, аспирин нам поможет? Ничему меня
твой супердупер не научил.
- Послушай, давай говорить обо всем по порядку, - попросил он. -
Голова у меня раскалывается, и я не уверен, что только из-за похмелья. А
ты почем знаешь, что ни черта не вышло?
- А чему он меня научил? Какой я был вчера, таким и остался.
Аспирин нашелся в кухонном шкафу. Я взял три таблетки, налил в стакан
холодной воды и запил их.
- Разве что голова стала трещать.
Я передал ему бутылочку с таблетками.
Наевшись аспирину, он сказал:
- Сейчас возьмем пластинки и посмотрим, чему ты научился.
Он передвигался осторожно, одной рукой цепляясь за стенку и другой
поддерживая голову.
Я слышал, как он колдует с машиной. Затем через несколько секунд
раздался грандиозный грохот.
Он вполз обратно в гостиную и признался:
- Я их разбил.
Я сел на освобожденный им диван.
- А я-то думаю, почему такой шум? - язвительно сказал я и постарался
сфокусировать глаза на ручных часах.
- Черт возьми, пора на работу! Редактор мне голову оторвет.
Он со стоном опустился на стул.
- И не мечтай об этом, - сказал он. - У тебя теперь новая профессия.
- Да? - рявкнул я. - Но пока я не узнаю, что это за профессия, не
лучше ли мне зарабатывать на кусок хлеба с маслом старым способом?
Ньютон Браун покачал головой.
- Боюсь, ничего из этого не выйдет. Разве я тебя не предупредил, что
мой суперцереброграф не только подготавливает тебя к новой профессии, но и
заодно ликвидирует ненужную память о старой? Проще простого. Зачем
забивать голову лишними сведениями?
Я выпучил глаза.
- Ты что, спятил? И у тебя хватает наглости заявить, что я забыл свое
ремесло газетчика только потому, что ты подключил к моему уху свои
паршивые пластинки?
Он откинулся на спинку стула и зажмурился.
- Умоляю, не ори. Попробуй напечатать что-нибудь на машинке.
Злой как черт, я подошел к моему старенькому "ундервуду", стоявшему
на столе. Я сел за машинку и неверными пальцами потянулся к клавишам.
Посмотрел на клавиши, убрал пальцы и протянул снова.
- Когда печатают на машинке, сначала закладывают в нее бумагу, -
раздался за спиной, голос Ньютона. - Совершенно очевидно, что, какой бы ни
была твоя новая профессия, умения печатать на машинке она не требует.
Я подпрыгнул на стуле. До меня наконец дошло, в какое положение я
попал.
- Ты хочешь... ты хочешь сказать, что твоя идиотская затея в самом
деле удалась? Что ты вышиб у меня из головы все, что я знал о
журналистике? Что я теперь даже на машинке печатать разучился?
- Проще простого. Ты же этого хотел. И отныне ты эксперт совсем в
иной области.
- Но в какой? - взмолился я. - Я не знаю ничего, о чем не знал бы
раньше.
В отчаянии я пробрался на кухню, открыл ящик, в котором держу
инструменты, достал оттуда молоток и несколько гвоздей. Я принялся
забивать гвоздь в оконную раму. Ньютон Браун подмигнул мне, когда я в
третий раз подряд не попал по шляпке гвоздя, и печально покачал головой.
- Нет, ты ведь и не хотел становиться плотником.
Я хватил молотком по пальцу и бросился в ванную. Вторую неделю там
протекала труба. Я уставился на трубу.
Пустой номер. Я не имел ни малейшего представления о том, как ее
починить.
- Водопроводчик из меня не получится! - воскликнул я в отчаянии,
вернулся на кухню, схватил сковородку и достал из холодильника два яйца.
Когда я разбил яйца, оба желтка разлились.
Ньютон Браун наблюдал за мной с интересом.
- Сомневаюсь, чтобы из тебя вышел повар, - сказал он. - К тому же ты
забыл положить масло на сковородку.
Схватив карандаш и лист бумаги, я принялся рисовать.
Он заглянул мне через плечо.
- Нет, не художник, - сказал он. - Проще простого, мы решили
художника из тебя не делать.
Я сказал уже без всякой надежды:
- Может, я современный художник? Абстракционист?
Он почесал бородку, снова заглянул мне через плечо и содрогнулся:
- Нет, - сказал он. - Это даже не абстракция.
В отчаянии я бросил карандаш.
- Ничего не выйдет. Потребуется месяц, чтобы перебрать все возможные
профессии.
Ньют согласился со мной.
- Может, и больше. Я не записывал, какие профессии освоены
проигрывателем, а их было множество. Придется изобрести какой-нибудь метод
определения твоей профессии. Погоди-ка, ведь ты хотел научиться чему-то
уникальному. Может, из тебя вышел эксперт по плетению лыка?
- А может быть, я дегустатор вин? - спросил я с надеждой.
Он, глубоко задумавшись, закрыл глаза.
- Где-то здесь лежит ключ к разгадке. О чем мы говорили вчера
вечером?
Я щелкнул пальцами.
- Мы говорили о твоем напитке. Может, мы решили сделать меня
барменом?
Он спросил:
- Как приготовить "Красную Мэри"?
- Ты что, хочешь, чтобы Маккарти начал за мной охотиться? Я обращаю
внимание только на стопроцентных американок.
Он помотал головой.
- Нет, ты не бармен. О чем мы еще говорили?
Я прижал ладони к пульсирующим вискам.
- Мы обо всем говорили. О сухой воде и легкой воде. О всех водах,
кроме черной.
