- Очень хорошо, - сказал он. - Я берусь за это дело. - У него
дернулся уголок рта. - Действительно, честно говоря, я уверен, что у меня
уже, пожалуй, есть ключ. Как зовут вашего пропавшего изобретателя.
- Азимов, - ответил ему Кларк.
Я поднял голову от своих записей.
- Азимов?..
- Азимов Азимов. Его отцу, похоже, очень понравилась собственная
фамилия и он наградил ею своего сына дважды. Это немного путает, вы не
находите?.. Поэтому, для краткости мы зовем его Чарли.
Рыхлый рот Жирного мгновенно среагировал на это. Он спросил:
- А где он жил до своего исчезновения?
- В "Бауэри Хилтоне", - теребя бородку ответил Браннер.
Я начал удивляться, как это от нее еще что-то остается, наверняка он
вырывает, по меньшей мере, парочку волос каждый раз, когда теребит ее.
Жирный вопросительно посмотрел на меня.
- Одна из ночлежек в Манхеттене, - пояснил я.
Бывший гений снова обратил свои слезящиеся глаза на Кларка:
- Если этот парень такой незаменимый сотрудник, то почему он живет в
таком квартале?
Олдисс самодовольно улыбнулся.
- Вы, ребята, на самом деле отстали от развития цивилизации и
автоматизации, осмелюсь вам заметить. Сейчас она так далеко шагнула в
перед, что даже изобретатели остались без места. Чарли Азимов так
обрадовался возможности получить место, что изъявил желание работать за
одни земляные орехи.
- Земляные орехи? - переспросил я.
- Вы американцы, называете их арахисом.
- Очень хорошо, джентльмены, мой ум в вашем распоряжении, -
прокудахтал Жирный. - Я потребую гонорар. Скажем, один миллион
псевдо-долларов.
- Один миллион? - переспросил ошарашенный Кларк. - Ну, я еще не очень
хорошо разбираюсь в ваших деньгах. Это не слишком много?
- Нет, - ответил я, про себя сообразив, что единственная причина, по
которой Жирный не назвал более солидную сумму, это то, что теперь он
теперь выше миллиона считать не может. - Псевдо-доллар теперь стоит
примерно одну миллионную доллара дорузвельтовского периода. Инфляция
началась с ФДР, который первым из президентов обнаружил, что совсем не
обязательно обеспечивать золотом и серебром бумажный доллар.
Действительно, можно установить в подвале Белого Дома мимеограф и
нащелкать миллиарды. Но даже Рузвельт кажется плутишкой по сравнению с
администрациями, пришедшими к власти позже. Они выпустили более четырехсот
миллиардов и купили пол-Европы на бумагу, не имеющую никакого обеспечения,
более стойкого, чем запах прокисшей мочи.
- Очень хорошо, - сказал Кларк. Он вытащил из внутреннего кармана
пиджака свою Универсальную Кредитную Карту, встал, подошел к столу и
вставил ее в щель аппарата для перевода кредита.
- Я хочу перевести на этот счет один миллион псевдо-долларов со счета
компании "Рапчед моторс компани", - и приложил большой палец к
опознавательному квадрату на экране.
- Одной из причин, - пояснил я Браннеру и Олдиссу, - изобретения нами
Универсальной Кредитной Карты это то, что бумажные деньги стали
нерентабельными. Псевдо-доллар не стоит бумаги, на которой он печатается,
не говоря уж о потраченных на него красках.
Два других Чака тоже встали и вся троица собралась уходить.
- Надеюсь старина, вы начнете операцию немедленно? - спросил Кларк.
- Непременно, - пробормотал Жирный и сразу же откинулся на спинку
кресла, закрыв глаза.
Я проводил троих британцев и быстро закрыл за ними дверь на засов. Я
не хотел рисковать - вдруг они передумают и потребуют вернуть аванс.
Когда я вернулся в офис, глаза у Жирного еще были закрыты, губы
кривились, хотя я подозревал, что он дремлет, бормоча о старых временах,
когда он поднимался против таких врагов, как Арнольд Бек, которого обычно
называли мистером Икс.
Понимая, что мне надо заставить его работать, я спросил его таким
резким голосом, какой мог только себе представить:
- Какие будут инструкции?
Его старые глаза раскрылись, он потряс своей массивной головой, чтобы
в ней прояснилось, насколько это возможно. На самом деле я, пожалуй,
гордился тем, что этот изрекающий глупости старый бездельник так хорошо
вел себя последние полчаса. Кажется, он даже ни разу не потерял нить
мысли.
Теперь он раздраженно ответил:
- Не тереби меня, Лысик. Можешь связаться с Солом, Орри и Фредом,
чтобы они немедленно пришли сюда?
- Конечно, - ответил я. - Вся тройка работает сейчас работает
разнорабочими в кашечной "Чилийской гостиницы" Ристермана. Эта
единственная тошниловка, где можно съесть то, что желаешь, за три тысячи
псевдо-долларов.
- Господи, - сварливо пробурчал он. - Помню, когда его владельцем был
Марко Баккик, он был лучшим рестораном города.
И снова закрыл глаза.
- Время не стоит на месте, - заметил я, беря свой видеотелефон и
начиная набирать номер. У меня не было ни малейшего представления, что он
собирается делать с тремя оперативниками, которых мы частенько
использовали в минувшие годы.
Он, очевидно, снова погрузился в сон, когда раздался дверной звонок.
Я с трудом выпрямился, тихонько постанывая от причиняемой артритом боли, и
пошел к дверям.
Обнаружив, кем оказались эти двое, стоящие на пороге, я удивился.
Поправив свои бинокулярные очки и приоткрыв дверь, я спросил:
- Какого черта вам здесь надо?
- Открывайте, - прохрипел инспектор, - полицейское дело, конечно.
Я впустил их, тряся головой.
- Знаете, - сказал я. - Вы двое всегда удивляли меня. Я помню вас с
начала тридцатых годов, когда мы занимались одним из своих первых дел об
убийстве - делом Ферде-Ланса. В те времена вы были инспектор по убийствам,
а этот сержант - одной из ваших правых рук. Тридцать лет спустя, когда мы
работали по делу, которое я описал в "Окончательном выводе", вы еще были
инспектором по убийствам, а сержант все еще был сержантом. И теперь та же
картина через тридцать или около того лет... Вас двоих никогда не
повышали, и вы никогда не уходили в отставку?
Если не считать лет, он был все таким же старым инспектором с
потрепанной фетровой шляпой на голове, морщинистая розовая шея стала еще
морщинистее, когда-то проницательные серо-голубые глаза слезятся от
старости почти так же, как и у Жирного, когда-то широкий зад стал
мешковатым. Когда-то крупное серое лицо покрывалось сероватым налетом, но
рычание оставалось прежним, хотя, пожалуй, немного дрожало.
- Хватит, Лысик, - ответил он. - Мы были в отставке, оба. Но
вернулись, когда город докатился до того, что оказался не в состоянии
позволить себе роскошь платить своим муниципальным служащим, и большая
часть полицейских уволилась. Инфляция, словно ржавчина, съела наши пенсии
до того, что раз в месяц можно позволить себе купить пару соевых сосисок,
вот мы оба и вернулись в полицию. Теперь мы, по крайней мере, можем
прихватить немного фруктов с витрин да потрясти ресторан или бар за
подмешивание наркотиков в спиртное.
- Если когда-либо был полицейским, то навсегда останешься клопом, -
заметил я, провожая их в офис Жирного.
К тому времени, как мы добрались туда, Жирный уже вливал из кварты в
стакан остатки пива.
Он поднял голову и промямлил, как обычно:
- Действительно. Импульсивный инспектор. Давненько не виделись, сер.
Чем вызван этот визит, доставляющий мне сомнительное удовольствие?
Инспектор опустился в красное кресло, а сержант в одно из желтых. Я
прошел и сел за свой стол.
К моему удивлению, инспектор достал сигару, и, прежде чем сунуть ее в
рот, покатал между пальцами. Как в далекие старые времена, когда он
являлся к нам в офис почти каждую неделю по поводу какой-нибудь жалобы
полиции или методов работы Жирного, он не прикуривал ее. Я не видел сигары
целую вечность. С тех пор, как правительство объявила запрет на табак.
- Я случайно оказался рядом, - скрипучим голосом сказал он. - Мы с
сержантом должны были произвести арест через несколько дверей отсюда в
сторону девятого авеню. Забрали доктора Боллмера во время облавы на
Виргинскую клиентуру по обвинению в распространении табака. Продавал его в
розницу школьникам, - он вынул сигару из дряблого рта и полюбовался ею. -
Конфисковал эту улику.
- Неужели? - заметил Жирный, сердито глядя на него. - Даже не думал,
что у моего старого друга доктора Боллмера настали тяжелые времена. Но вы
ведь не настолько глупы, чтобы подозревать меня, как соучастника
бутлегерства мистера Никотина?
- По-видимому, док лишился практики из-за автоматизации, - сказал
инспектор. - Как бы то ни было, как только мы вышли от него, я заметил
трех подозрительных типов, спускавшихся по лестнице от вашей парадной
двери.
- Чем их вид вам показался подозрительным? - поинтересовался я.
Инспектор посмотрел на меня мутными глазами.
- Они спускались по лестнице этого дома.
Такой ответ вызвал у сержанта квакающий смех. Он явно зашел по тропе
старческой немощи так далеко, как и его босс - или мой, если на то пошло.
- Фу. Вы недоумок, инспектор, - сказал Жирный, поднял стакан с пивом,
допил его, затем достал платок и стер с губ пену. - Три джентльмена, о
которых идет речь - мои клиенты.
Инспектор сердито посмотрел на него.
- Этого я и боюсь. Последние десять лет, когда у вас был клиент,
разверзлась вся преисподняя, пока так или иначе вы не вываливали их в
грязи.
- Па... Вы ворвались в мой дом, сер. Если у вас нет ордера, я
предлагаю...
- Чего они хотели? - резко, насколько позволил ему скрипучий голос,
спросил инспектор.
- Это, инспектор, останется между мной и моими клиентами.
- Ну, да? - сказал инспектор.
- Ну, да? - словно эхо повторил сержант.
- Ну, да, - сказал и я, чтобы не оставаться в стороне.
- Это как-нибудь связано с убийством? - спросил инспектор. - Когда вы
беретесь за дело с убийством, а это случалось добрую половину века, оно,
как правило, превращается в бойню. До того, как вы якобы заканчиваете
расследование преступления, вокруг оказывается столько трупов, что можно
подумать, что в городе разразилась чума.
По-видимому, Жирному это надоело. Отключившись от всего на свете, он
закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
Несколько долгих минут инспектор сердито смотрел на него. Но он и
прежде сталкивался с этим. Когда Жирный хотел отключиться, он проделывал
это со сноровкой черепахи. Наступила напряженная тишина. На посеревшем от
старости лице инспектора ухитрился появиться злой румянец.
- Проклятый слон, пропитанный пивом.
И перевел на меня свой сердитый взгляд.
В вымученной улыбке я показал ему свои вставные челюсти.
- Воплощение спокойствия, - заметил я, чтобы его успокоить.
- Ты, улыбающаяся обезьяна, - выругался он, вставая. - Пошли,
сержант.
Сержант пошел и они последовали через холл к выходу. Я двинулся
следом не столько из вежливости, сколько желая убедиться, что они
действительно ушли. В свое время я видел, как инспектор делал вид что
уходит, а затем украдкой возвращается через зал, чтобы приложить ухо к
двери офиса на всякий случай, может удастся подслушать, как мы с Жирным
обсуждаем дело, которое у нас в руках.
Когда я вернулся, Жирный сидел, постукивая пальцем по подлокотнику
кресла, из чего я понял, что он просто кипит от злости.
- Черт побери, Лысик, - пробормотал он. - Я бы подал в суд на город
за оскорбление личности.
- За последние десять лет у города Нью-Йорка в сундуках не было и
псевдо-десятицентовой монеты.
