- Садитесь, Чак.
Кларк уселся в сильно потрепанное красное кресло, стоящее у конца
стола Жирного, а Олдисс с Браннером - в менее престижные желтые.
- У меня нет часов, - извинился я. - Загнал в прошлом году. Босс
обычно спускается из тепличных комнат в одиннадцать. Ждать не очень долго.
Браннер отодвинул манжет на правой руке и посмотрел на хронометр.
- Через мгновение, мне кажется.
- Тепличных комнат? - переспросил Кларк.
- Ага. На верхнем этаже. Он выращивает петунии. Раньше были какие-то
другие цветы. Забыл какие. Но те слишком дорогие. Теперь вот петунии.
Ежедневно с девяти до одиннадцати он бывает там с садовником Тэдом. И еще
два часа днем. - Я рассеянно подумал об этом. - Часто удивляюсь, чем они
там вдвоем занимаются все это время. Особенно с тех пор, как Тэд начал,
по-видимому, нарумянивать щеки, постарел и выглядит не очень-то.
Доставая из своего стола ручку и блокнот я сказал:
- Пока ждем, я мог бы выслушать обстановку. - Я посмотрел на Кларка.
- Кто вы такие, Чак?
Он закинул длинную ногу на ногу.
- Мы ученые, - ответил он, изобразив скромное уничижение, но у него
не получилось.
- Ученые? - переспросил я. У всех троих был такой вид, что они имеют
такое же отношение к науки как Армия Спасения к Вооруженным Силам США.
- Правда, - подтвердил Олдисс. - Мы работаем в офисе "Рапчед моторс
компани" в Уэлфеа Стейт Билдинг.
Я записывал, рассеянно гадая, вспомню ли потом, как расшифровывается
моя стенограмма.
- Уэлфеа Стейт Билдинг? - переспросил я. - Где оно?
Легонько подергав бородку, в разговор вступил Браннер:
- На месте прежнего Эмпайр Стейт Билдинга, который террористы
взорвали бомбой в 85-ом.
- Вы хотите сказать, что в то время, как девяносто процентов
населения страны сидят на Отрицательном Подоходном Налоге из-за почти
полной автоматизации и компьютеризации производства, распределения, связи
транспорта и всего прочего, автомобильная компания ввозит сотрудников
Англии?
- Знаете, дорогой, это совершенно необходимо. Как я понимаю, начало
этому было положено около полувека назад, - ответил Кларк. - Вы,
американцы, начали спрашивать друг у друга: "Почему Джонни не умеет
читать?". Наверное, начальные школы заканчивают не научившись ни читать,
ни писать. Лет через десять обнаружили, что ученики средней школы
докатились до такого же положения. Еще через двадцать лет колледжская
степень не служила гарантией, что ее обладатель не является э... я полагаю
термин "функционально неграмотным". То есть, не имеет минимальных навыков
в чтении, письме и в счете, чтобы соответствовать требованиям все
возрастающего комплекса технологического общества. Например, многие не
могли сбалансировать чековую книжку, заполнить бланк заявления о приеме на
работу, высчитать стоимость продуктов без дробей или заполнить бланк о
своем доходе. Правда, как я понимаю, здесь, В Нью-Йорке, еще в 1978 году
велось расследование в отношении нескольких сотен учителей общественных
школ по поводу их функциональной неграмотности. Их обвиняли в том, что они
получили свои учительские дипломы при сомнительных обстоятельствах.
- Вы хотите сказать, что там, в Англии, имея всего лишь степень
бакалавра, выпускник колледжа может заполнить бланк о своем доходе? -
недоверчиво спросил я.
- Особенно, если он специализирован по отчетности, - заверил Олдисс.
Я услышал покряхтывание, позванивание и поскрипывание спускающегося
из цветочных комнат лифта. Я вздохнул тайком с облегчением. Если этот
доисторический лифт сломается окончательно, Жирный больше никогда не
сможет подняться к себе в спальню в конце зала на третьем этаже, не говоря
уже о цветочных комнатах. Лифт остановился, дверь открылась и с грохотом
захлопнулась.
Передвигаясь по-человечьи, вошла пивная бочка и остановилась,
недовольно уставившись на нас.
Я знал, что происходит в когда-то великом уме. В его офисе три
незнакомца. Если он не проявит осторожность, положение может ухудшиться до
такой степени, что его заставят работать. Какое-то мгновение я опасался,
что он повернется и уйдет. Эта одна из самых ребячливых выходок, которая
вынуждает меня относиться скептически к общему состоянию его рассудка.
- Арчибальд, - пробормотал он, - что это значит? Ты намерен
побеспокоить меня?
- Нет сэр, - быстро ответил я. - К вам три клиента. Мистер Олдисс,
мистер Браннер, мистер Кларк. Все по имени Чак.
- Чарлз, - прорычал Олдисс.
Жирный сердито посмотрел на меня.
- Клиенты? Ты считаешь меня придурком? У нас столько лет не было
клиентов.
- Да, сэр, - согласился я.
Он посмотрел на этих троих, поднял плечи на полдюйма и опустил их.
Кивнул вместо приветствия - голова двинулась на два дюйма - что для него
равносильно почти поклону.
- Джентльмены - представил я, - это мистер Койот, э... то есть Лобо.
Э... я хочу сказать, мистер Динго. Нет - нет, не подсказывайте. Шакал?
Жирный снова сердито посмотрел на меня.
- Лысик, - сказал он, - к сегодняшнему дню твой ум скатился на порог
маразма. Я еще помню время, когда у тебя были волосы и ты держал в голове
такие сведения, как сколько денег украл Тай Кобб в 1910 году. Почему -
никак не могу понять.
Он прошел за свой стол к единственному во всем мире креслу, в котором
может удобно разместиться одна седьмая тонны его веса.
С надеждой посмотрел на пресс-папье на столе - кусок окаменевшего
дерева, которым когда-то человек по фамилии Дагген воспользовался, чтобы
размозжить голову своей жене. Почты под ним не было. Сейчас, когда марки
на одно письмо стоят сотню псевдо-долларов, кому вздумается писать письма?
Он протянулся к вделанной в стол кнопке и позвонил - один длинный и
один короткий звонок - его сигнал на кухню, чтобы принесли пива.
Трое Чарлзов удивленно пялились на него. Догадываюсь, о чем они
думали. Двести восемьдесят пять фунтов мяса - и ни одной унции мускулов.
Франц или Феликс (или как его там, черт побери, зовут) вошел
ковыляющей походкой с пластмассовой квартой пива и стаканом на подносе,
поставил его на стол и повернулся уходить. При виде клиентов в его старых
глазах появилось некое подобие удивления. Если я его правильно понял, он
уже нацелился размахнуться и заказать полдюжины пиццы и фунт салями-синто
к ним.
Жирный начал шарить в ящиках своего стола в поисках золотой
открывалки, подаренной ему довольным клиентом в те далекие времена, когда
клиенты еще бывали довольны нами. Вы только посмотрите на него - ему ли
заикаться о старческом маразме. У него такая же никудышная память, какой
становится моя собственная.
- Вы продали ее пять лет назад, - сказал я.
Встал, подошел к окну и взял кварту пива, уперся пробкой в край стола
и тыльной стороной ладони ударил сверху по пластмассовой бутылке. Пробка
слетела, хлопнув, и пролилось немного пены, прежде чем я направил ее в
стакан.
Отпив большой глоток, он с отвращением посмотрел на напиток и
проворчал:
- Теперь пожаловался он, - "шлиц" не отличишь от "шинолы".
Он откинулся на спинку кресла, сощурил глаза, сложил руки на
полуакровом брюхе - поза, которую он принимает, когда притворяется, что он
еще в состоянии думать - и с надеждой в голосе сказал:
- Если вы джентльмены, хотите проконсультироваться у частного
детектива, почему вы не обратились в агентство Пинкертонов или Дола
Боннера, или...
- Потому что вы единственный зарегистрированный частный детектив, у
которого еще есть лицензия, - ответил Кларк.
- Фу, - фыркнул Жирный, затем помахал пальцем. Лысик, что за ерунда?
Чего ради мы должны быть единственным настолько глупым агентством, чтобы
до сих пор платить лицензию?
- Я и не знал, что у вас еще есть лицензия, - ответил я. - Наверное,
там, в Сити-холле, теперь так плохо знают свое дело, что не аннулировали
ее.
- Дело обстоит так, Чакки, - обратился я к клиентам, - что сейчас, с
точки зрения частного лица, нет ничего нечестного. Раньше большую часть
дел составляли разводы, но кому теперь придет в голову жениться? Затем шли
ограбления, но с введением Универсальной Кредитной карточки не стало
никаких денег, и, кроме вас самого, никто не может потратить ваш кредит.
Так что, от ограбления никакого толку. Некоторые большие агентства, такие
как Пинкертонов и Бернса, случалось, поставляли корпорациям телохранителей
и отряды подонков для штрейхбрейкерства и других, не менее важных услуг.
Но теперь нет никаких забастовок, потому что никто не работает. В прошлом
году мы специализировались на убийствах, но с приходом к власти партии
мафии состав убийства стал таким резиновым, что у детектива больше не
бывает дел об убийстве.
- Наше дело не относится ни к одной из этих категорий, - обиделся
Кларк - и не удивительно.
Я отвернулся.
- Действительно, - пробормотал Жирный. Он закрыл глаза, но на спинку
кресла не откинулся. Значит, он не думал, а просто страдал, по-видимому от
того что не мог придумать отговорку и отвертеться от работы. У него
скривились губы. Скривив их раз десять, снова открыл глаза и заговорил:
- Джентльмены, - заявил он, - допустим, меня оскорбляет, когда
какой-нибудь свихнувшийся придурок несет чушь. Ну, что же это за
загадочное дело, над которым вам хочется, чтобы я помозговал?
- Саботаж, - ответил Кларк.
Жирный открыл слезящиеся глаза, словно от боли.
- Дорогой сэр, - раздраженно пробормотал он. - Разве я похож на
человека, способного броситься в борьбу с саботажниками? Или отсутствующий
здесь мой помощник, который вот-вот рассыплется, способен...
- Эй, - запротестовал я.
Но на мой протест он не обратил внимания и продолжал говорить,
сердито глядя на трех Чаков.
- Что вы имеете в виду под саботажем? Что саботируется?
- Промышленный саботаж, - пояснил Олдисс. - Мы жертвы промышленного
саботажа и шпионажа. Саботируется наш проект одноразового автомобиля
"Рапчед Рэт".
- "Рапчед Рэт"? - переспросил я с недоумением.
На мгновение перестав теребить свою бородку, Браннер посмотрел на
меня и извиняющимся тоном пояснил:
- Автомобильная промышленность уже давно исчерпала все названия
животных и птиц, в честь которых называли модели. Началось давно с таких
моделей, как "Бэаркет", "Мустанг", "Кэйюз", "Сандерберд", "Бобкет" и так
далее. Вот и приходится нам теперь изворачиваться.
- Одноразовый автомобиль? - рявкнул Жирный. Он вздохнул через нос до
отказа, набрал бушель воздуха и выпустил его через рот. - Бессовестная
брехня. Фу! Вы хотите одурачить нас.
- Да нет же, возразил Кларк, возмутившись в свою очередь. - Мне
кажется, что это лучшая традиция американского технологического бума. Вы,
конечно, помните, как началась эта тенденция более полувека назад. Клинекс
- одноразовый носовой платок. Позднее появились такие вещи, как
одноразовая шариковая ручка. Затем одноразовые зажигалки. Когда в ней
кончалось горючее, вы не заправляете ее, а выбрасываете. Затем одноразовые
женские бумажные платья. Затем на рынке появились часы, такие дешевые, что
когда они останавливались, намного выгоднее купить новые, чем чинить
старые. Такая участь постигла большинство товаров. Например, туфли. При их
изготовлении не предусматривается возможность заменить каблуки и подошвы,
когда они изнашиваются. Сапожники уже давно стали такими дорогими, что
дешевле купить новую пару. Ну вот, и пришло время одноразового драндулета,
и появился "Рапчед Рэт".
Он говорил, а я все более и более недоумевая, пялил на него глаза.
