усмехнулся Хит.
- Тут ничего не изменить.
- Еще как изменить, - сказал Хит.
- То есть?
- Пошлите его к черту. Будьте мужчиной!
- Я не человек, - возразил я.
- От этого вы не хуже, чем Аберкромби, - сказал Хит. - Вы не должны
плясать перед ним.
- Он мой наниматель.
- При этом он самый некомпетентный коллекционер, о котором я когда-
нибудь слышал, - возмутился Хит. - За четверть столетия он нашел
тридцать портретов Черной Леди, а вы нашли три уже в первый месяц
работы.
- Я знал о двух из них, - ответил я. - Потому он меня и нанял.
- Но третью вы нашли сами, - продолжал Хит. - И что более
существенно, вы нашли оригинал.
- Вообще-то оригинал нашли вы, - заметил я.
- Вы, я, какая разница? - сказал он. - Главное, что ее нашел не
Аберкромби. Он ее и не искал. Он даже не думал о том, чтобы ее
разыскать. Он сидит у себя дома с баснословной коллекцией, которой даже
не способен по-настоящему насладиться, и заставляет других работать на
себя.
Хит сделал паузу.
- Убейте, не понимаю. Вы сидите у пылающего камина, на вершине
самой красивой горы в Галактике - и рветесь назад, к нему на службу.
Зачем?
- Друг Валентин, - сказал я, переходя на диалект дружбы и симпатии,
потому что в самом деле чувствовал к нему симпатию. - Почему бы вам
просто не сказать, чего вы хотите?
- Кажется, я вас не понял, друг Леонардо, - ответил он, хотя
веселые искорки, мелькнувшие в его глазах, говорили об обратном.
- Вы надеетесь убедить меня, что Малькольм Аберкромби - пример,
достойный порицания, и что мои услуги приносят ему намного больше, чем
оплачиваются, после чего я опишу вам самые ценные предметы его коллекции
и расскажу, как лучше их украсть.
Хит усмехнулся.
- Значит, вы признаете, что в его коллекции есть ценные предметы?
- Я этого никогда не отрицал.
- Мне кажется, вы говорили, что среди авторов портретов Черной Леди
почти нет художников.
- Это правда, - согласился я. - Но у него в коллекции около
четырехсот картин и голограмм, большая часть из них - вовсе не ее
портреты.
- Морита у него есть?
- Я не стану рассказывать вам об его коллекции, друг Валентин.
- Поможете вы мне или нет, друг Леонардо, я все равно что-нибудь
оттуда украду, - пообещал он. - Но вы могли бы значительно облегчить мне
жизнь, предоставив нужную информацию.
- Это было бы неэтично.
- Действительно, - признался он, - Зато это было бы выгодно. Я даже
возьму вас в долю.
- Не хочу ни половины прибыли, ни половины вины, - ответил я.
- Нет проблем, - не задумываясь, отозвался Хит. - Если вам больше
нравится пятая часть вины, я возьму вас на двадцать процентов.
- Нет.
- Вы абсолютно уверены?
- Абсолютно.
- Категорически? - настаивал он.
- Да!
- Хорошо, потом обсудим еще раз.
- Мой ответ будет тот же, - ответил я.
- Вы не можете быть настолько ему преданы.
- Он мой работодатель.
- Клейборн - ваш работодатель.
- А Клейборн требует, чтобы я работал на Малькольма Аберкромби, -
ответил я. - Я обязан соблюдать контракт до последней буквы.
- Чтобы убить себя, когда закончите? - резко произнес он.
- Откуда вы знаете? - вздрогнул я.
- Мне сказала Тай Чонг.
- Она не имела права.
- Мы старые друзья, - объяснил он. - У нас нет секретов друг от
друга.
- Она виновна в злоупотреблении доверием, - сказал я.
- Потому что она не хочет, чтобы вы убили себя, - наступила
неловкая пауза. - И я не хочу, особенно если вы собираетесь поступить
так из-за того, что произошло на Шарлемане и Ахероне.
- Я говорил с ней до поездки на Шарлемань, - добавил я искренне. -
С тех пор не произошло почти ничего, что могло бы поколебать мою
решимость.
Хит расхохотался.
- Вы мастер все преуменьшать, друг Леонардо.
- Вам не обязательно называть меня другом, - попросил я.
- Почему? - спросил он. - Мы ведь друзья, не так ли?
- Лишь до тех пор, пока вы не обокрали коллекцию Аберкромби.
Он пожал плечами.
- Ничто не вечно.
- Вы не правы, друг Валентин.
- Да ну? Что же, по-вашему, вечно?
- Черная Леди.
Он раздраженно фыркнул.
- Вечная, как же! Она не дотянула даже до Дальнего Лондона.
- Она жива, - сказал я.
- У меня ужасное предчувствие, что вы правы, - признался он и
замолчал. Потом сказал:
- Интересно, к какой расе она принадлежит на самом деле?
- К вашей, - сказал я.
Он энергично затряс головой.
- В который раз повторяю вам, Леонардо: она не может быть
человеком. Она принадлежит к расе, которая умеет телепортировать. Это
единственный способ исчезнуть с корабля.
- А я в который раз хочу вам заметить, что единственная раса
настоящих телепатов - дорбаны, они дышат хлором и так велики, что не
поместятся в вашем корабле.
- Значит, должна быть еще раса телепортеров, о которой мы просто не
знаем.
- Будь по-вашему, друг Валентин.
- Вы ни на йоту этому не верите? - спросил он.
- Нет, - сказал я. - А вы?
Он глубоко вздохнул.
- Честно говоря, тоже, - и задумался. - Кем бы она ни была, я хотел
бы знать, что в ней такое. Что заставляет людей вдруг рисовать ее
портреты, не имея ни малейшего представления о живописи?
- Даже на мой нечеловеческий взгляд, она очень красива, - сказал я.
- И все же в ней есть нечто неуловимое. Может быть, они стремятся
запечатлеть ее образ, потому что знают, что скоро ее не станет.
- Большинство из них, кажется, погибли очень страшной смертью. Я
вот думаю, может быть, они рисовали ее потому, что знали - их самих
скоро не станет?
- Не думаю, - ответил я. - Многие из них умерли естественной
смертью. И мне кажется, если они предчувствовали свой конец, вряд ли это
обязывало их писать ее портреты.
Хит вздохнул.
- Думаю, что нет. Во всяком случае, я ее видел, и у меня пока не
возникло никакого желания заняться живописью или скульптурой.
Он сделал паузу и вдруг подозрительно посмотрел на меня.
- А у вас?
- Я сделал набросок тушью, - признался я.
- Когда?
- Вчера вечером, когда вы пошли спать.
- Где он?
- Из меня не очень хороший художник, и получилось не очень похоже.
Я его порвал, - и я грустно вздохнул. - Когда-то я вот так же не смог
передать красоту "Моны Лизы".
- "Мона Лиза", - повторил он. - Поэтому у вас такое имя?
- Да.
- Просто из любопытства, Леонардо: почему вам хочется рисовать
Черную Леди?
- Она самая интересный человек, кого я знаю. И самая красивая.
- Если она человек, - заметил он.
- Если она человек, - согласился я.
- А кто была самой интересной и красивой женщиной из людей, прока
вы с ней не встретились?
- Тай Чонг, - ответил я, не задумываясь.
- Вас когда-нибудь тянуло написать портрет Тай Чонг? - спросил он.
- Нет.
- Тогда я вернусь к первоначальному вопросу: что заставляет людей
садиться и рисовать Черную Леди?
- Не знаю, - ответил я. - Может быть, я хотел сохранить в памяти ее
лицо.
- Но вы можете любоваться им, когда захотите, - подсказал Хит. -
Заставьте ближайший компьютер найти ее изображение и сделать для вас
распечатку.
- Это покажет мне то, что видели другие, - сказал я. - Я хотел
нарисовать то, что увидел я.
- Это слова художника, - хитро заметил он.
- Я не художник, - ответил я. - Я хотел бы быть художником, но мне
не хватает таланта.
- Маллаки тоже не хватало таланта, но он все равно написал ее
портрет, - Хит нахмурился. - Хотел бы я знать, почему.
Он встал.
- С ума можно сойти, пытаясь найти ответ. Не знаю, как вы, а я
пошел на прогулку.
У двери он задержался.
- Вы совершенно уверены, что не хотите со мной?
- Уверен, - ответил я. - Тропинки очень скользкие, а у меня
неважная координация.
- Ну и что? - сказал он. - И у меня неважная.
- В вас много грации, - сказал я.
Он презрительно фыркнул.
- Вы всегда хотели стать художником. Ну а я всегда хотел стать
взломщиком, ночным котом на крыше, одеваться в черное и взбираться по
стенам в дамские будуары в поисках драгоценностей.
Он криво усмехнулся.
- Единственный раз попробовал, сорвался с крыши на балкон и сломал
ногу в трех местах.
Он пожал плечами.
- Вот вам и грация, и вся романтическая жизнь ночного взломщика.
Он открыл дверь, и в комнату ворвался порыв ледяного ветра.
- Если не вернусь через полчаса, звоните властям, пусть ищут мое
замерзшее тело. Хороните скромно: венки из живых цветов, четыре-пять
сотен, видео, в общем, ничего лишнего. И не сообщайте семье - Хиты
умирают в постели, а не падают с гор.
- Я исполню ваши пожелания, - пообещал я.
Он скорчил гримасу.
- Это была шутка, Леонардо.
- Аа.
Он пробормотал еще что-то, утонувшее в шуме ветра, и закрыл за собой
дверь.
Я минуту помедлил, потом прошел к столу в гостиной, достал письменный
набор и перо, решив закончить письмо, начатое еще утром.
Досточтимая Мать Узора!
Да, вы были правы. Связь с людьми осквернила меня. Я не отрицаю
этого... хотя уверен, если бы вы сжалились и согласились просто
выслушать меня, я бы объяснил, как оказался в настоящей ситуации.
Тай Чонг убедила меня, что неприятностей со стороны человеческих
властей у меня не будет. Хотя я оказался невольным участником событий, я
не был инициатором и не способствовал ни краже предметов искусств на
Шарлемане, ни похищению Черной Леди. Как только я понял намерения
Валентина Хита, я сделал все, что было в моих силах, чтобы разубедить
его. Таков Закон Чести; я следую Закону Чести.
И все же вы говорите, что я осквернен настолько, что мне нет искупления
и нет возврата на Бенитар II. Вы - моя Мать Узора, ваш голос - голос
Дома Крстхъонн, и я повинуюсь вам.
Однако, пожалуйста, знайте: несмотря на то, что мое поведение опозорило
Дом, я постараюсь вести себя в дальнейшем так, чтобы не навлечь больше
бесчестья на расу бъйорннов в те несколько месяцев, которые остались до
окончания срока моего контракта с галереей Клейборн.
И все же у меня ужасное предчувствие, что это окажется совсем не так
просто, как я в неведении своем предполагал, покидая Дом. Мне кажется,
что я провел в чужих мирах галактики целый век, хотя на самом деле
прошло не больше пяти стандартных галактических месяцев. И чем больше я
общаюсь с людьми, тем меньше их понимаю.
Тай Чонг, например, почти во всем заменяла мне Мать Узора. Она не
забывает заботиться о моих нуждах, помнит о моем благополучии, и
постоянно настаивает, чтобы я следовал моральным требованиям своей
совести. Однако я начал подозревать, что она прекрасно осведомлена о
том, что некоторые картины, которые она покупает и перепродает, добыты
нелегально, и при этом не выдает нарушителей властям и не отменяет
сделок. Гектор Рейберн всегда мил и сердечен, но считает, что
несоблюдение контракта и следующее за этим увольнение - дело обычное, и
самый факт его не ужасает, а забавляет. Валентин Хит - самый обаятельный
человек из всех, кого я встречал, и в то же время я не могу придумать
преступления, которого он не согласился бы совершить. Малькольм
Аберкромби жертвует миллионы кредитов на благотворительность, и при
этом, что самое невероятное, напрочь отвергает свои обязательства перед
Домом и Семьей.
Как мне понять этих странных созданий, Мать Узора? Как мне очиститься,
если я должен постоянно находиться среди них? В то время, когда я больше
всего нуждаюсь в вашем наставлении, мне в нем отказано.
