И только потом заметил, что конец лезвия согнулся.
- Просто, чтобы напугать его, да?
- Конечно, Анжело, ты понял. Сунь ему под нос, не прикасаясь,
понимаешь, а потом воткни... ну, в плечо или еще куда-нибудь. Но слушай:
остальные парни думают, что ты думаешь, будто это настоящее перо,
понимаешь? Я выложил тебе все потому, черт, что ты мой друг и я знаю, что
ты чувствуешь. Ты не мог бы сделать это настоящим пером. Я понимаю,
видишь, но они - нет. Поэтому сделай вид, ради нас с тобой, а?
- Хорошо, я сделаю это. А как насчет того, что ты мне говорил тогда о
нем?
- Все подтвердилось. Это он тогда залез к вам, в натуре. Мы
поработали над ним. Он раскололся. Он распелся, приятель. Он проделал
кражу в качестве испытания у "индейцев". Ему надо было взять что-нибудь из
каждой комнаты, но насчет денег он оказался слабаком. Взять чуть-чуть, а
потом вместо них прихватил фотки и барахло... Цыпленок! А еще ему
приказали держаться подальше от твоей комнаты. Знаешь зачем? Чтобы было
похоже, будто жильцов обчистил ты.
- О черт, нет!
- Да, малыш. И щенка укокал он. Мы заставили его петь, говорю тебе!
Он дал ей кусок котлеты и свернул шею...
- У мистера Майлза ничего не пропало, а ведь его комната...
- Это он говорит, что не пропало... Слушай, Анжело, на днях я выложу
тебе кое-что насчет твоего мистера Майлза.
- Что ты имеешь в виду? Майлз - парень что надо!
Премного благодарен за подобный комплимент...
- Ты думаешь?.. Но не важно, когда-нибудь позже, малыш. Вот, возьми
перо.
Анжело потянулся за ножом. Как они были неумелы! Билли уронил нож и
нагнулся, вглядываясь в неосвещенную землю. Затем они отошли от меня, и
нож уже оказался в руке Анжело, а остальные столпились вокруг - толпа
гоблинов в сетях тревожной ночи.
Я снова совершил грубейшую ошибку, Дрозма. Я обязан был догадаться.
Голос Анжело изменился, стал тонким, почти ломающимся:
- Ты убил мою собаку? Ты убил мою собаку, грязный "индеец"?
Тощий пленник молча плюнул анжело на ногу. Но его мужество уже было
подорвано, он заскулил, глядя на лезвие, и съежился, когда маленькая рука
Анжело устремился к нему с ножом. И он был не единственный, кто вскрикнул,
когда нож пронзил тело... я видел это... и кровь брызнула из костлявого
плеча, заливая пальцы Анжело. Вторым вскрикнувшим был сам Анжело. Он еще
раз вскрикнул и отбросил нож. Потом выхватил из заднего кармана брюк
носовой платок и попытался остановить кровь. Остальные вряд ли были
способны на что-то большее, чем просто стоять разинув рот и хихикать.
- Будь ты проклят, Билли!.. Будь ты проклят!..
- Заткнись, малыш!.. Что такое немножко крови?!
Билли оттолкнул Анжело в сторону. Билли быстро и со знанием дела
отвязал тощего пленника и дал знак своим приятелям придержать его. Билли
вытер рану и осмотрел ее.
- Всего лишь царапина!
И он был прав, потому что раненым здесь был совсем другой человек.
Раненым был Анжело.
Анжело трясло. Его окровавленная рука судорожно дергалась ко рту и
падала вниз. Он машинально нащупал платок, выброшенный Билли, и сделал
слабую попутку вытереть им пальцы. Потом он выронил платок и зашелся в
приступе тошноты.
Билли рывком повернул пленника и пнул его:
- Разве это рана!.. А теперь беги, "индеец", беги! Удирай и скажи
своим соплякам, что мы подожгли серу.
Тощий пошатнулся, но сделал шаг в сторону, прижимая к порезу кусок
рубашки.
- Вы что-о-о?
Билли хихикнул:
- Мы подожгли серу. И встретимся с вашими парнями в любое время.
Тощий кинулся прочь. Гоблины заржали. Билли Келл схватил Анжело за
запястье и поднял его руку:
- Полноправный член "стервятников". В деле он?
- Он в деле! - отвечали ему. Словно хор привидений.
- Слушай сюда, орлы, знаете что?.. Он подменил пере, когда понял, что
перо липовое. Он не хотел, но сделал это, потому что знал, что это
правильно. Теперь он настоящий "стервятник". Я знал это, когда он при
первом испытании окропил своей кровью камень.
Тут они столпились вокруг Анжело, с простодушными непристойностями и
льстивыми смешками принялись обнимать и расхваливать его. Анжело принимал
их выходки со слабой улыбкой, с затаенным стыдом и скрытым презрением. А
потом и вовсе с нарастающей гордостью и неохотным одобрением. Как будто он
заставлял себя поверить в ложь Билли... Была ли эта ложь хорошим
политическим ходом? Я не знал.
- Ну, - сказал Анжело, - ну, он же кокнул моего пса, ведь так?
Господи!.. Туман поглощал выводков Билли Келла - одного за другим. Они
исчезали в нем, подняв руку с вывернутой ладонью. В тумане находился и я -
где мне претендовать на то, чтобы понять этих детей!.. Хотел бы я быть
старым настолько, чтобы помнить то, что происходило четыре или пять
столетий назад!
Утрачено нечто такое, что я искал и не находил в бандах, которые
изучал при последним своем посещении Штатов, семнадцать лет назад. Банды
того времени были, на первый взгляд, гораздо более злобными, шумными и
неприятными. Ими двигало нечто большее, чем молчаливая обида на мир
взрослых, их стимулами были материальные побуждения - секс, деньги и
страх. Эти же беспризорники (а в известном смысле они и вовсе сироты)
вернулись к более примитивным фантазиям. Их колдовство - пусть выраженное
в модной одежде или жаргоне, но все равно колдовство - говорит о том, что
равнодушие взрослых по отношению к ним достигло полного безразличия.
Возможно (а может, и нет), причина - в упадке городов. Южная часть
Калюмет-стрит - не более чем робкий вихрь в потоке, и на окраинах или в
пригородах я мог бы отыскать проблемы совершенно другие... не знаю. Но
вряд ли покажется странным, что это беспризорничество, эти зреющие
правонарушения имеют место в культуре, которая лишь недавно научилась
заменять древние религиозные императивы чем-то лучшим.
Думаю, это переходный период. Сила древней набожности была утрачена
ими в те времена, которые они называют "двенадцатым веком", и миллионы их,
в поспешной человеческой манере, вместе с водой выплескивают и ребенка.
Такие понятия как дисциплина, ответственность и честь были отринуты вместе
с дискредитировавшими себе догмами. Потеряв опору в Иегове [Иегова (Яхве,
Саваоф) - Бог в иудаизме; здесь в смысле "Бог" вообще, "Создатель"], они
до сих пор не хотят учиться стоять на своих собственных ногах. Но я верю,
что они научатся. Я вижу человека двадцатого столетия довольно приятным
парнем со слабыми ногами и находящейся в скверном состоянии головой. А
какой еще может быть голова, если ею бьются в каменную стену!.. Возможно,
в скором времени человек пробьет ее, придет в себя и продолжит свои
человеческие дела, полагаясь на божественность в себе и своих собратьях...
Билли и Анжело покинули склад последними. Я проследовал за ними до
дома N_21. Перед тем как скрыться в доме, Анжело поднял руку с вывернутой
ладонью, полноправный член "стервятников". Я боялся, что его страдания
выразятся в форме ночных кошмаров, если, конечно, он вообще может спать. Я
тенью следовал за шагающим по Калюмет-стрит Билли Келлом. В квартале от
"ПРО.У.ТЫ" я догнал его, взял за плечо, развернул лицом к себе и сказал
по-сальваянски:
- Ну что, сын убийцы, ты доволен?
Он смотрел на меня с изумлением человеческого ребенка, без испуга,
потом позволил своему лицу исказиться в человеческом страхе. Натуральном
или разыгранном?... И наконец, заикаясь, сказал по-английски:
- Какого черта, мистер Майлз? Вы больны или пьяны, или еще
что-нибудь?
Я устало ответил по-английски:
- Ты меня понял.
- Понял?! Я думал, вы поперхнулись. У вас что, "эйч" - основной звук
или как? [буква "эйч" (h) в ряде английских слов произносится как легкий
выдох] Уберите от меня руки!
Я схватил его за рубашку. Я знал, что мне делать. Надо сорвать с него
рубашку, и если этот туманно-слепой лунный свет окажется недостаточно
сильным, чтобы я мог разглядеть на нижней части грудной клетки Билли
крошечные запаховые железы (если они там вообще есть), потереть их руками.
А потом руки понюхать. Билли тоже знал это. Как и то, что, разыгрывая из
себя человека, он и пугаться должен по-человечески.
- Где же твой отец нашел для тебя хирурга? Этим искусством владел
Отказник Ронза... Он все еще жив, с его грехами? Отвечай!
Он легко вырвался из моих рук - он был силен - и отшатнулся от меня:
- Перестаньте! Оставьте меня в покое!
Но я продолжал на сальваянском, медленно и откровенно:
- Завтрашней ночью я получу доказательства того, что совершил твой
отец. И все закончится, ребенок. Он умрет, а ты будешь схвачен... Если не
мной, то другими Наблюдателями... Для наказания и спасения в госпитале
Старого Города...
- Боже мой, да вы и в самом деле пьяны! Хотите, чтобы я позвал копа?
Я позову, если потребуется. Я закричу, мистер.
И он бы закричал. (Но не мог ли обыкновенный человеческий
мальчишка-хулиган воспринять происходящее как некое приключение? Вероятно,
да). Он мог бы и соседей поднять, и вдобавок полицию позвать. И тогда бы я
превратился во вздорного, слишком крупного и не слишком хорошо одетого
человека, обвиненного в хулиганских действиях по отношению к беззащитному
мальчику. И прежде чем это бы случилось, прежде чем рядом со мной
появилась бы патрульная полицейская машина, мне бы пришлось взвести ключ
гранаты. А потом - яркая пурпурная вспышка, кучка мусора на тротуаре,
кратковременная сенсация в Латимере... Миссия моя закончена, Анжело один,
беззащитный перед теми, кто набивается к нему в друзья.
Я прорычал по-английски:
- Убирайся к дьяволу! - почти побежал прочь от него.
Когда я поравнялся с "ПРО.У.ТЫ" сверху донесся шепот: "Эй!" Я
оглянулся назад, удостоверился, что билли Келл ушел, и только после этого
осмелился поднять голову и посмотреть на белый цветок в окно второго
этажа. Белый цветок было лицо Шэрон.
- Привет, голубушка!.. Жарковато для сна, правда?
- Да, черт!
Я мог видеть ее руки на подоконнике, а над ними темные цветы. Темными
цветами были ее глаза.
- Луна вся в дымке, Бен. Ну, я могла бы спуститься по водосточной
трубе, откровенно говоря, но на мне ничего нет, откровенно говоря.
- Как-нибудь в другой раз.
- Вы гонялись за Билли?
- Это был Билли? Я не заметил. Нет, просто вышел подышать. Вероятно,
тебе лучше лечь спать, чтобы встать вовремя.
- Думаете, лучше? Кстати, я нарисовала на столике возле кровати
клавиатуру, вот только не знаю, как сделать, чтобы черные клавиши были
выше белых.
- Я намерен предложить тебе нечто по лучше, чем нарисованная
клавиатура.
- Да?!
В этом возгласе было чистейшее замешательство ребенка, не привыкшего
ждать чего-либо хорошего. Ни от кого. Встречая ее раздраженного
коротышку-отца, я удивлялся, откуда у них появлялись деньги хотя бы на
занятия. Вероятно, дело во временном нажиме со стороны "мама-с-мигренью".
И это вряд ли поможет Шэрон ступить на дорогу, по которой она - я уверен!
- должна идти дальше. Я подлизывался и находил в этом определенное
удовольствие.
- Я намерен поговорить с миссис Уилкс. Думаю, могу получше
организовать твои занятия музыкой, получше, чем в школе... Ну как?
- Клево! - Шэрон просияла. - Вы можете? Ой, клево!
Я не видел Анжело ни утром, ни днем. Я и сам спустился вниз поздно,
но Роза сказала мне, что он нездоров и она оставила его в постели.
Наверное, он спит. Наверное, простуда... Она ни капельки не беспокоилась:
такое с ним случается довольно часто. И я не понял: он ни слова не сказал
