не знаю, слышал ли он мои проклятья. Он все еще выкручивал руку Анжело, и
я проорал копу в ухо:
Данн! Вы не можете забрать его в участок. Если вы поступите так, это
убьет его мать!
- Его ма... - Похоже, он только сейчас узнал Анжело.
И не удивительно - запекшаяся кровь, грязь, искаженное страданием
лицо...
Я развил свое наступление:
- Ее сердце, человек!.. Вы не можете. Ведь ребенку всего двенадцать
лет. Его втянули в это, я узнал случайно... Я расскажу вам потом.
Отпустите его, Данн. Не регистрируйте его.
- Кто вы?
- Я живу там. Видел вас, когда к нам залез вор.
- Ах да... - Он еще раз тряхнул мальчика, но уже не грубо.
Анжело пошатнулся в его руках и сплюнул кровь: у него оказалась
разбитой губа.
- Боже, малыш! Ты же всегда был хорошим мальчиком... С тобой никогда
не было проблем. Какого же черта?
Анжело ответил неожиданно спокойно:
- Правда? А я и не знал.
- Что?.. Да ты же прежде не делал ничего подобного!
- Делал, - вяло сказал Анжело. Голова его упала на грудь, слова стали
еле слышными. - Да, делал. В мечтах. Они приходят, как облака. Что есть
небо - облака или синева?
- Сейчас, малыш, сейчас... Что ты такое говоришь?.. А-а истерика -
вот что с тобой! Соберись с силами! Видишь "скорую помощь"? Знаешь, что
происходит внутри нее?
- Отпустите его домой, Данн. Отпустите его домой!
- Все поедут в участок, мистер. Но вы правы. Пожалуй, я не стану его
регистрировать и отправлю домой. Понимаешь, Анжело?.. Ошибка! Ради твоей
матери, на ради тебя, поверь! Но если ты попадешься когда-нибудь во второй
раз, никаких ошибок больше не будет, никаких. А теперь полезай!
- Бен! Бен... Скажите им, чтобы меня почистили, прежде чем...
- Полезай в машину! Полезай сейчас же!
Женщины-спасательницы дали Шэрон таблетку снотворного. (Это культура,
все более и более потребляющая снотворное, Дрозма. Семнадцать лет назад
мне и в голову не могло прийти, что почтенная женщина, живущая в бедном
районе, будет иметь запас барбитуратов и, более того, безо всякой
рекомендации врача, небрежно даст таблетку ребенку. Это можно
рассматривать как признак наличия множества процессов, могущих похоронить
нашу надежду на создание Союза в ближайшие пятьсот лет. Хотя я не стал бы
слишком упрекать людей. Жизнь, с ее растущей сложностью, изводит и мучает
их: вместо того, чтобы учиться непритязательности, они с большей охотой
предаются сну). Я отнес Шэрон в свою машину и отвез домой. Я был раздражен
и грубо оборвал взволнованное молчание ее родителей. В определенной
степени их вины в происшедшем не было. Осуществляя свое сумасшедшее
намерение, Шэрон спустилась по водосточной трубе, а они думали, что она в
постели. О том, что запланировано на ночь, Шэрон сообщил другой ее
приятель, решивший порвать со "стервятниками". Шэрон рассказала мне об
этом через день-два. Я должен побыстрее завершить отчет, Дрозма, и потому
буду краток.
Намир-Ферман в дом 21 не вернулся. Я и не рассчитывал на его
возвращение. В тот момент, когда я пишу эти строки, труп самого Фермана
еще не обнаружен. Была статья о "таинственной зарнице", уничтожившей
дерево в Байфилде. Разрушения, нанесенные упавшей верхушкой, вполне могли
скрыть следы присутствия мелкой могилы, появившейся на кладбище. Если
старика когда-нибудь найдут, полагаю, его безмотивное убийство так и
останется для следствия тайной.
Дом 21 был тих и спокоен. Розу я нашел в ее полуподвальной комнате.
Она шила что-то, беззаботная, кроткая, слишком далекая от битвы на
Квайэ-лейн, чтобы услышать разносившиеся по улице вопли. Она была уверена,
что легко простуженный Анжело давно уже спит в своей комнате. Для меня это
было уже слишком. Я не понимаю ни силы, ни хрупкости человеческих существ
- то они лишь гнутся под ураганным ветром, то ломаются от легчайшего
сквознячка.
По моему лицу Роза поняла: что-то случилось. Отложив шитье, она
двинулась ко мне:
- В чем дело, Бен? Вы заболели? - Все еще не испугавшаяся, все еще
прячущаяся за своим мнимым щитом любви и безопасности - дом в порядке,
Анжело в своей комнате, - она вполне могла жалеть меня и желать мне
помочь. - Что случилось, Бен? Вы выглядите ужасно.
Я пробормотал:
- Ничего серьезного, но...
Я мог бы успеть подготовить ее к случившемуся. Мне просто не повезло.
Не знаю... Заикаясь, я мучительно подыскивал слова и фразы, которые должны
были бы стать предупреждением и не нанести душевных ран, - неисправная
тяга к человечности... Пока я кряхтел и заикался, явился Данн - без
звонка, держа за руку Анжело. Да, они постарались привести его в порядок,
но как скроешь разбитую губу и резанную рану над глазом?.. Они вымыли его
лицо, но как отмоешь выражение стыда, лед отчуждения и следы душевной
муки?..
Правая рука Розы коснулась дрожащих губ, стиснула запястье левой
руки. Роза пошатнулась и повалилась на бок. Я оказался недостаточно
расторопным, не успел ее подхватить и Данн.
Все было кончено в течение нескольких мгновений. Ее лицо уже синело,
а она все еще старалась понять, где был Анжело, или сказать ему
что-нибудь... Что все нормально, что он ни в чем не виноват...
- Можно, я схожу за отцом Райаном?
Услышав этот шепот, Данн вспомнил об Анжело и повернулся к нему:
- Боже!.. Она умерла, малыш. Она умерла!..
Да, я понимаю, я знаю. Это сделал я. Можно, я схожу за отцом Райаном?
- Конечно.
Больше он не вернулся, Дрозма. Священник пришел быстро, но Анжело с
ним не было. Отец Райан сказал, что Анжело убежал.
В течение всей следующей недели полиция Латимера и штата делала все
возможное, все, что может изобрести человеческий разум. Искали они и
Фермана. Пустопорожние слухи плавали по городу, как легкая дымка, которая
еще долго висит в воздухе после того, как лес уже сгорел. И кажется мне с
той поры, что он сбежал в ночь, и ночь поглотила его, и сам я пойду в ночь
и поищу его там...
Несколько слов о Шэрон. Я видел ее в последний раз у Амагои. Она
знала, что ее волшебство погибло, так же хорошо, как и я, и потому было
совершенно естественно, что мы заговорили как взрослые. Разумеется, Анжело
будет найден, сказал я, или - что кажется более вероятным - вернется сам,
когда сможет. Я ухожу искать его, сказал я. То, что она не может
присоединиться ко мне, было очевидностью, и эта очевидность взывала в ней
тихий протест, но она смирилась. Еще никогда я не был так опасно близко к
разоблачению, как в этот раз, когда она сказала:
- Вы понимаете все, Бен. Вы найдете его.
Итак, я понимаю все! Она - женщина, Дрозма. И даже ее испорченные
словечки не были забавны, они вообще не были забавны. Я заставил ее
пообещать мне, что она будет делать то, о чем она и так догадывалась. Она
не догадывалась - она знала. И пообещала мне остаться, остаться со своей
музыкой, расти, "быть хорошей девочкой"... И мы наконец обнаружили, что
можем немного посмеяться, понимая однако, что означает этот смех.
Если я сейчас закончу, у меня еще будет до рассвета время, чтобы
сделать себе новое сносное лицо. А когда вы получите мой отчет, я свяжусь
с вами через Коммуникатора в Торонто и узнаю ваше решение.
Но каким бы оно ни было, я не вернусь в Северный Город, даже если это
будет означать отказ от нынешней миссии. Я не позволю Намиру и его сыну
одержать победу. Мы немного меньше людей, Дрозма, и немного больше их.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В нашем варварском обществе влияние
характера проявляется в раннем детстве.
Ралф Уолдо Эмирсон "Политика"
1. 8 МАРТА 30972 ГОДА, СРЕДА, НЬЮ-ЙОРК
Сегодня вечером, Дрозма, меня опять мучает старая болезнь - любовь к
человеческой расе.
Я занимался поисками почти девять лет. Как вам известно из моих
рапортов, поиски не увенчались успехом. Если Анжело жив, ему теперь
двадцать один. Вы были очень добры, поддерживая меня деньгами и советами.
Из-за русско-китайской войны, неудержимо вкатывающейся уже в третий
мрачный год, и безумной нерешительности остального мира, вы, конечно же,
не имеете возможности выделить мне в помощь дополнительный персонал, но я
должен продолжать поиски. Позже я перешлю вам этот дневник вместо
официального отчета. Несколько часов назад случилось нечто, отчитаться о
чем было бы весьма приятно, но в остальном - ничего хорошего: сплошные
рухнувшие планы, ложные следы и бесполезные поездки. Сегодня я прибыл в
Нью-Йорк. Снял здесь квартиру. И все это из-за фотографии в газете,
натолкнувшей меня на мысль о Билли Келле.
На фотографии красовался тот парень, Джозеф Макс, дававший интервью
какому-то журналисту. За спиной Макса я обнаружил некую физиономию,
настороженно-пустую, как у телохранителя, и достаточно похожую на Келла,
чтобы пробудить мой интерес. Ведь Намир (и его сын?) вполне могли
разыскивать Анжело с той же настойчивостью, что и я. За десять лет я узнал
о их местопребывании не больше, чем о том, где живет Анжело. Неделю назад,
когда я увидел этот снимок, меня занесло в Цинциннати. Я оказался там
потому, что один из моих друзей-бродяг доложил мне, что в местных речных
доках околачивается некто, очень похожий на моего "внука". Пустышка... Еще
один хромой темноволосый бездельник с лицом, смахивающим на деревянный
чурбан. Мир полон смуглых молодых людей, хромых на левую ногу. Бродяги
проститутки и мелкие жулики, являются моими главными помощниками, - не те
люди, которые знают, как описать черты лица. Обращаясь к ним, я изо всех
сил представляюсь старым чокнутым олухом, гоняющимся за внуком, который,
возможно, давным-давно умер или (как они думают) вовсе и не жил никогда.
Они стараются быть добрыми, снабжают меня слухами, пытаясь помочь
стариковским поискам - отчасти, думаю, ради смеха. Конечно, у меня нет
достаточных причин считать, что Анжело опустился на дно преступного мира -
просто это дно легче изучить, чем бесконечную массу приличных людей.
Вполне возможно, что какая-нибудь бездетная пара дала ему приют и новое
имя. И тем не менее я продолжаю поиски. Мне еще не встречалось такой
толпы, в какой я бы рано или поздно не заметил смуглого хромого юношу.
Как-то я увидел одного. Он не только был похож на Анжело, но и имел над
правым глазам шрам. Такой шрам должен был появиться у Анжело после той
памятной ночи. Я встретил этого парня в коптере, летящем по маршруту
"Сакраменто - Окленд". Я проследил за ним до самого дома, некоторое время
понаблюдал, навел справки у соседей. Милый мальчик, даже не итальянец, всю
свою жизнь прожил в Окленде. Некоторые надежды не умрут никогда...
Без сомнения, у нас есть Наблюдатели, занимающиеся Джозефом Максом и
фиглярами из его Партии единства. Что ж, стану еще одним - по крайней
мере, пока не удостоверюсь насчет Билли Келла. Возможно, по ходу дела мне
удастся вытащить на поверхность кое-что интересное. Черт побрал эту
кутерьму вокруг Джо Макса! Кстати, что там с его идеей привлечь человека
типа доктора Ходдинга? Рискну повторить то, что вам уже могли сообщить
другие Наблюдатели. Речь идет о той истории, что подробно освещалась
газетами года два назад. Джейсон Ходдинг был членом правления "Фонда
Уэльса" (биохимические исследования, весьма недурные) и изрядно напугал
мир своими пропагандистскими выходками в пользу партии Макса на выборах
70-го года. Он рассчитывал, что его выходки позволят пролезть в конгресс
