одной из неповторимых его особенностей. Разумеется, если в литературе нашей есть
такой классик, хотя и несколько подзабытый, в рамках стиля которого эти
характерные черты будут смотреться довольно органично, нельзя не согласиться,
что решение принято верное.
Не секрет, что наша словесность не богата примерами таких сложных построений,
изощренной утонченности, отточенного изящества фразы, неповторимой выверенности
места составляющих, подчас несколько чрезмерной высказанности, льющейся, так
сказать, через края ( по крайней мере, если не в поэзии и философии, в прозе ).
Ему не чужды длинноты, разнообразные "впрочем, как мне показалась, она, может
быть, тем не менее несмотря ни на что и решилась бы, если б", сохранить которые
полностью, в силу того, что наши "мусорные" слова длиннее ( и особо оттого, что
их принято, в отличие от их французских аналогов, отделять запятыми ), было бы,
быть может, ошибкой, -- хотя, вероятно, наверное и не всегда. Благодаря этим его
стилистическим особенностям, даже при переводе на те языки, где грамматика
позволяет передавать все нюансы смысла и выражения, принято прибегать к
некоторому упрощению, распределению предложения по периодам, разбиению и т. п.
-- словно предложение Пруста, подобно некоторым чудовищным рыбам, обитающим в
пучинах, не может быть поднято наверх, ибо слишком разреженное для него давление
нашего пространства жизни приведет к тому, что эта рыба неминуемо взорвется.
Пруст редко производит "линейные" предложения, где главный смысловой элемент
является по совместительству первым словом, а остальные члены поясняют и вносят
уточняющие коррективы в его облик; напротив, обычно писатель позволяет разве
догадываться о том, что читателю предстоит узнать, и инверсивное течение его
мысли приводит к тому, что последним сочетанием он "завинчивает" предложение, --
подчас, совершенно неожиданным образом. Предложение Пруста походит на некую
долину, в которую мы спускаемся с первым словом, блуждаем по ней в потемках
возможных смыслов, и только выйдя из нее с последним знаком, понимаем наконец,
где нас носило. Я не думаю, что есть особая нужда и в этом подстраивать его под
наш языковой и национальный характер; хотя, конечно, увы, намерение каждый раз
сохранить синтаксис французского текста спорно. В конце концов, он не совсем
типичный представитель французской литературы, в его языке есть многое, что
можно было бы назвать своеобразием, новаторством, неповторимыми стилистическими
элементами, и если при переводе это обязательно должно исчезнуть, то неясно,
имеет ли смысл переводить. Не в галлицизмах, фразеологических и синтаксических,
беда, и не в том, что в итоге текст получается не совсем "русским" ( стоит
помнить, что автор не был Львом Толстым, ни, тем более, Тургеневым, ни даже
Карамзиным, и эта особенность всг равно, в той или иной мере, останется за
текстом ), но в том, что при переводе текст может потерять неповторимые элементы
своего очарования.
Все эти особенности текста так же наглядны и для французского читателя, и потому
специальных, намеренных шагов к упрощению и адаптации не предпринято.
1 Комбре -- выдуманное место летнего отдыха семьи первого лица; топография
разработана в первой части романа "По направлению к Свану". Сторона Мезеглиза и
сторона Германтов -- два направления детских и юношеских прогулок юного героя;
по ходу действия приобрели более или менее метафизическое значение. << Сторона
Германтов олицетворяет собой путь духовных и беллетристических исканий,
мечтаний, сторону "аполлоническую", сторона Мезеглиза ( она же -- "сторона к
Свану" ) "дионисическую" сторону чувственного опыта, первого контакта с пороком
>> ( A. Морелло, прим. 107 к Fugitive ). :правда, теперь в другом направлении:
-- герой теперь сам "на стороне Мезеглиза".
2 Кальварий -- холм с распятием.
3 По этой знаменитой бечевой полоске гулял герой, Сван ходил в гости к
родителям.
4 Это первая встреча -- на страницах последнего тома -- с теорией воспоминания,
подробно излагаемой автором ниже. С некоторыми ее набросками читатель уже
встречался в первом томе ( эпизод "мадлен" ) и во многих других местах.
Всеобъемлющая ( totale ) вспышка воспоминания рождается только при
соприкосновении вспомнившегося мгновения, "вырвавшегося из строя времен", со
сходным мгновением настоящего; полученный результат принадлежит разом прошлому и
настоящему, также он "вырывает из строя" этих времен и того, кто эту вспышку
ощутил.
5 Первое обращение к теме двуличной Жильберты читатель найдет в первой части
романа У Германтов. Примерно половину действий своих героев, если упомянуты
родители, Пруст объясняет наследственностью. Это объясняется, может быть,
косвенным ( посредством Дрейфуса ) наследством Золя. По большому счету,
подобного рода экспликации являются единственным решением, если описываемое лицо
не находит в себе сил выйти из привычного пространства среды, отношений, былого.
6 Для юного Первого лица эти стороны антиномичны. В какой-то мере последний
роман эпопеи можно представлять своего рода процессом слияния этих сторон,
параллельным их новому бытию в творчестве героя; первое из этих действий
приведет к конкретному лицу, шестнадцатилетней девушке, воплотившей в себе два
направления.
7 Теодор упоминается в первом томе. Он помогает, в частности, Франсуазе
заботиться о тетке Евлалии.
8 Имеется в виду "не вернуться к столу" -- когда юного героя отсылали спать, там
оставалась мать с гостями. Хитрости героя, пытавшегося вызвать мать к себе,
описаны в первом томе.
9 Паскаль находил вокруг себя сразу несколько "пропастей" и в "Мыслях" оставил о
том неоднократные свидетельства: о бесконечности пространства и о бесконечности
малых. Человек, затерянный между ними, находит в своей потерянности еще один
посыл для веры, потому что если нет ничего не противоположного, то истинна
религия ( фр. 424 ). Также знаменитый фр. 72: << Что есть человек в
бесконечности? >>. Также, по свидетельству современников, Паскаля мучили
галлюцинации, где эта пропасть фигурировала.
10 Прогулки в сторону Мезеглиза объяснялись желанием первого лица встретить на
пути юную крестьянку, чтобы, сблизившись с нею, лучше понять родные края.
11 Этот отрывок включается современными издателями в роман "Беглянка". К
сожалению, установить с совершенной точностью, куда его включил бы автор,
невозможно. Однако с точки зрения композиции романа, учитывая признания
Жильберты, было бы органичнее включить его в этот том.
12 Известие о том, что друг писателя, Робер де Сен-Лу, подобно большинству
героев романа, стал гомосексуалистом, вызвало у героя потрясение в самом конце
шестого тома.
13 То есть, "скорость" и "живость" Сен-Лу, из-за которой герой не узнaет его в
их последнюю встречу, объясняется бегством от себя самого, невозможностью
какого-либо целостного осуществления, "недовольства собой и тоски" людей
"слишком умных для своей праздности". Сен-Лу, как и де Шарлю, не является
писателем, и потому он не может избегнуть праздности и ему некуда приложить свой
ум. Однако парадокс в том, что стать писателем каждому человеку невозможно, и
любопытно, что сетования о праздности героя столько раз высказываются по поводу
героев-гомосексуалистов или героев, основательно запутавшихся в своей жизни (
как Сван ) из-за опять-таки стремления к удовольствиям. Порок и необъяснимо
овладевающие чувства играют своего рода роль выхода, этими людьми движет разум,
не сообщающийся с действительностью, и в результате получается бегство. Может
быть, отчасти этой же "скоростью" объясняется настоятельное стремление первого
лица к своему призванию.
14 Память непроизвольная сама по себе упоминается и в других местах. Вероятно,
это что-то живое, независящее от носителя ( как в случае Свана и самого автора
), своего рода "самодвижное", не требующее посыла извне, далекое от какой-либо
виталистской механики. Эта память противопоставляется той, на которую направлено
какое-либо усилие ( например, желание вспомнить или связать аналогией и т. п. ),
лишь слабо напоминающей живое независимое воспоминание, скорее -- статью в
словаре, с которой мы сверяемся. Непроизвольная обладает живой и ощутимой
жизнью, будто не мы вспоминаем, а она ( память ) помнит о нас. Это то состояние,
когда от предметов воспоминания невозможно отвязаться. Далее будет объяснено,
каким образом она способна стать "предметом духа".
15 <...> в шкуру писателя. Развитие темы читатель увидит ниже ( предложение не
закончено Прустом ). Его герои тяготеют к гомосексуализму и сочинительству (
писатели: Легранден, Бергот, Сван ( очеркист ), Вердюрен, Вильпаризи, Норпуа,
автор, Бришо, Морель, Шарлю и Санилон ( эпистолярный жанр ), "Кочерыжка" ,
Блок... ).
16 Имеется в виду Морель.
17 Феодора родившаяся около 497-го и К 28.06.548, византийская императрица, жена
Юстиниана. Актриса с детства, она вышла замуж за императора в 525-ом.
18 В написании фамилий герцогов и принцев в русском языке существует две
традиции, и чем выше качество издания, тем больше обычно расширения "-ский". С
Прустом вряд ли следует поступать подобным образом, потому что а ) "Германты" во
множественном встречаются у него часто, б ) обыгрывается польская фамилия
скульптора Вырадобетски, которая так тяжела для восприятия, что его
переименовывают в Ского, в ) крайняя, подчас, возникает неблагозвучность ( в
случае, например, принцессы Нассау -- хотя Брокгауз один раз дает "Нассауского"
). Там, где традиция существует ( принцесса Люксембургская и герцог Энгиенский
), "-ский" употребляется -- но от этого перечисленные выше не перестают в
реальности быть принцессой де Люксембург и герцогом д'Енгьен.
19 Сен-Лу подражал стилю эпохи Людовика XIV.
20 25.09 -- 20.10.1805, между наполеоновской армией и австрийской под началом
барона Карла Макка. Окруженный наполеоновскими войсками, барон был вынужден
капитулировать, не дождавшись шедших на подмогу русских войск.
21 Ноябрь 1912, Первая балканская война.
22 Роман написан в 1835-ом.
23 Ошеломляющее впечатление молодости, задора, легкости, буйства,
неблагопристойности и т.п. производит стайка ( petite bande ), бандочка на
благовоспитанного героя в романе "Под сенью девушек в цвету". Позднее он
разуверяется в своих первоначальных впечатлениях. Однако, спустя некоторое
время, герой убеждается, что он был прав. Вероятно, автор таким образом проводит
мысль об относительности каких-либо оценок, относительности попыток называть
вещи какими-то именами, и ( б ) мысль о том, что все наши предположения могут
оказаться и верными, и не верными разом. Чуть ниже он выступит с безоговорочным
осуждением полного релятивизма. Это, однако, не мешает ему быть самым
проницательным его проповедником, находя относительность всякого рода в вещах,
казалось, безотносительных.
24 Имеется в виду, скорее всего, Шарль Фурье ( 1772 -- 1837 ), утопический
социалист. Тобольск -- город в Сибири, попал в поле зрения писателя,
по-видимому, в связи с пребыванием там семьи Николая II.
25 Гонкуры, братья, Жюль ( 1830 -- 1870 ) и Эдмон ( 1822 -- 1896 ). Судя по
описанным в этом месте "Дневника" событиям, отрывок принадлежит перу Эдмона.
"Дневник" -- монументальный памятник жизни Гонкуров ( см. ниже фрагмент ),
полностью был издан только в 50-х годах, так что в данном случае писатель радует
поклонников их дара новым, неведомым фрагментом. Следует отметить, что отрывок
"Дневника" был закончен Прустом уже после получения Гонкуровской премии в
1919-ом, и отчасти является своего рода благодарностью, свидетельством
признания, преемственности, связи времен.
26 Позавчера залетает... -- букв.: "падает". Эта особенность гостей Гонкуров
вскрыта ими и в других произведениях. Перед нами пародия, исполненная мастером (
пародии на Бальзака, Флобера, Ренана, Сен-Симона -- L'Affaire Lemoine --
печатались им в "Фигаро" ), но следует учитывать, что несмотря на объективность
( в самых ее безжалостных проявлениях ) такого подхода, она несколько
