- Почти бесконечна. Во всяком случае, невероятно велика. Посмотрите
на солнце.
- Смотрел. Часто смотрел.
- С солнцем то же самое. Если бы оно не вращалось, оно было бы
бесконечно огромным.
- Но позвольте, - возразил я, - теоретически оно все равно
бесконечно. Как может во всей вселенной найтись место для множества тел,
если каждое из них бесконечно велико?
- Есть ответ и на этот вопрос. Только этот ответ вам не понравится.
- Откуда вы знаете? Сперва ответьте.
- Пойдите в библиотеку и возьмите какую-нибудь книгу по астрономии,
безразлично какую. Все они написаны на Планете Земля, а потому исходят из
одних и тех же посылок. Если бы мы находились на Планете Земля, то жили бы
в бесконечной вселенной, на одном из множества заполняющих ее тел, каждое
из которых, даже самое крупное, имеет конечные размеры. Здесь все
наоборот: мы живем во вселенной, которая при всей своей необъятности имеет
конечные размеры, однако эта конечная вселенная заполнена множеством
бесконечно больших тел.
- Бессмыслица какая-то...
- Не спорю. Я же сказал, что ответ вам не понравится.
- Но как мы сюда попали?
- Это никому не известно.
- И куда делась Планета Земля?
- Это тоже никому не известно.
Я сменил тему:
- Там, в прошлом, на моих глазах стали твориться странные вещи. Со
мной были три женщины. Когда мы ушли далеко на юг, их тела начали
изменяться. Они...
- А на севере, - перебил меня Блейн, - вы туземцев не встречали?
- Нет, мы... нам встречались поселения, но мы старались не подходить
к ним.
- К северу от оптимума туземцы тоже физически изменяются. Они
становятся очень высокими и тощими. Чем дальше на север, тем это заметнее.
- Мы ушли за оптимум миль на пятнадцать.
- Что же, тогда вы, наверное, еще не заметили ничего необычного. Уйди
вы миль на тридцать пять, все вокруг изменилось бы до неузнаваемости.
Позже я задал Блейну еще один вопрос:
- Почему почва движется?
- Точно не знаю.
- А кто-нибудь знает?
- Думаю, что нет.
- Но куда она движется?
- Интереснее было бы спросить, не куда она движется, а _о_т_к_у_д_а_.
- А это известно?
- Дистейн считал, что движение почвы носит циклический характер. В
своей Директиве он говорил, что на северном полюсе почва практически
неподвижна. Южнее она начинает медленно смещаться в сторону экватора. Чем
ближе к экватору, тем выше скорость движения, как круговая, вследствие
вращения планеты, так и линейная. На экваторе и та, и другая скорости
достигают бесконечно больших значений... И не забывайте - у планеты есть
еще и южная половина. Если бы это был шар, правомерно было бы говорить о
полушариях, но Дистейн применял термин не в его прямом физическом смысле,
а просто удобства ради. Так вот, в южном полушарии все наоборот. Почва
движется от экватора к южному полюсу, постепенно теряя скорость. На южном
полюсе скорость опять падает до нуля.
- Вы так и не сказали, откуда же эта почва берется.
- Дистейн предположил, что северный и южный полюса идентичны. Другими
словами, как только какая-то частица почвы достигает южного полюса, она
тут же появляется на северном.
- Что за чушь!
- По Дистейну, никакая не чушь. Он учил, что твердое тело
гиперболической формы бесконечно велико как по экватору, так и по оси
вращения. Если вы способны вообразить себе что-либо подобное, то при этих
условиях противоположные величины приобретают одинаковые характеристики.
Отрицательные бесконечности переходят в положительные, наоборот.
- Вы цитируете его дословно или упрощаете?
- Думаю, что дословно. Но почему бы вам самому не заглянуть в
оригинал?
- Так я и сделаю.
Прежде чем Блейн уехал из Города, мы договорились, что как только
чрезвычайное положение будет отменено, мы станем ездить в разведку вместе.
Оставшись один, я внимательно прочел Директиву Дистейна - взял для
меня экземпляр у Клаузевица.
Директива представляла собой два десятка страничек убористого текста,
большая часть которого показалась бы мне полной абракадаброй, познакомься
я с ним до того, как попасть за пределы Города. Теперь, пережив все, что
мне довелось пережить, осмыслив собственный опыт и слова Блейна, я
усмотрел в Директиве прежде всего подтверждение собственным выводам.
Наконец-то передо мной отчасти раскрылся смысл системы гильдий: горький
опыт позволил мне теперь охватить проблему в целом.
Страницы математических выкладок, пересыпанные уравнениями, я
проглядывал по диагонали. Наибольший интерес вызывали абзацы, напоминавшие
торопливые дневниковые записи. Иные из них мне запомнились:
"Мы чудовищно далеки от Земли. Сомневаюсь, увидим ли мы вновь родную
планету, но если мы хотим выжить, мы должны вести себя как микрочастица
Земли. Большего одиночества, большего отчаяния нельзя себе и представить.
Вокруг нас враждебный мир, угрожающий нашему существованию ежедневно и
ежечасно. Человек уцелеет здесь лишь до тех пор, покуда целы возведенные
нами постройки. Главная наша задача - сберечь и защитить наш общий дом."
Далее Дистейн писал:
"Я измерил скорость регрессии: она равна одной десятой статутной мили
за двадцать три часа сорок семь минут. Дрейф почвы на юг медлителен, но
неумолим; следовательно, надо передвигать платформу как минимум на милю
каждые десять дней. Ничто не должно остановить нас. Мы уже встретили одну
реку и пересекли ее с немалым риском. Несомненно, в предстоящие годы и
мили мы столкнемся и с другими препятствиями, и к этому надо готовиться
заранее. Надо сосредоточить усилия на поисках природных материалов,
которые можно было бы хранить длительное время, а затем по мере надобности
использовать как строительный материал. Даже мост можно возвести без
особого напряжения, если подготовиться к этому заранее.
Стернер ездил вперед и предупредил, что в нескольких милях отсюда
лежит топкое болото. Мы уже выслали разведчиков на северо-восток и на
северо-запад, чтобы определить, насколько оно обширно. Если топь не
слишком широка, можно и отклониться на время от прямой, ведущей на север,
а впоследствии вернуться прежний курс."
За этим отрывком следовали две страницы теории, которую Блейн уже
попытался мне втолковать. Я перечитал эти страницы дважды, и с каждым
разом они становились чуть яснее. Потом я оставил теорию и двинулся
дальше. Дистейн поднимал новые темы:
"Чен представил мне список расщепляющихся материалов, который я у
него просил. Какие бессмысленные расходы! С пуском транслатерационного
генератора в них больше не будет нужды. Говорить об этом с Л. я не стал. С
ним так интересно спорить, зачем же лишать себя этого удовольствия?
Грядущие поколения будут обеспечены энергией и теплом!
Наружная температура сегодня - 23 гр. С. По-прежнему движемся на
север."
И далее:
"Опять порвалась одна из гусениц. Т. посоветовал мне отказаться от
них совсем. Рассказывает, что Стернер обнаружил на севере заброшенную
железнодорожную колею. Разработан невероятный проект передвигать платформу
по рельсам. Т. утверждает, что проект вполне разумен."
И далее:
"Решено основать систему гильдий. Милый архаизм, снискавший общее
одобрение. А главное - хороший способ придать нашей организации
определенную структуру, не ломая уже сложившихся установлений, и я лично
полагаю, что система гильдий создаст условия, при которых наше дело
переживет нас самих. Демонтаж гусениц продвигается вполне успешно. Правда,
переход на новую систему тяги вызвал значительные задержки. Надеюсь, мы
сумеем их наверстать.
Натали сегодня родила ребенка. Мальчик.
Доктор С. прописал мне новые таблетки. Утверждает, что я слишком
много работаю и обязан отдохнуть. Сейчас об этом не может быть и речи."
Ближе к концу в Директиве стал все отчетливее проступать менторский,
поучающий тон:
"Эти мои записки должны стать достоянием тех и только тех, кто
выходит наружу; тем, кто постоянно пребывает в стенах зданий, незачем
знать о каждодневно висящей над нами угрозе. Мы неплохо организованы, у
нас достанет энергетических ресурсов и воли на то, чтобы продержаться в
этом вероломном мире по крайней мере еще какое-то время. Те, кто придут
нам на смену, должны постичь на собственном горьком опыте, что случится,
если мы хоть на миг утратим энергию или волю, и если их опыт будет
выстрадан, он послужит достаточным стимулом для того, чтобы работать с
предельным напряжением сил.
Когда-нибудь, бог даст, нас отыщут посланцы Земли. До тех пор наш
девиз неизменен: выжить _л_ю_б_о_й _ц_е_н_о_й_.
Отныне решено и подписано:
Высшая ответственность за судьбу нашего наследия лежит на плечах
Совета. Члены Совета определяют курс перемещения колонии и носят звание
навигаторов. Навигаторы, число которых ни при каких обстоятельствах не
должно быть менее двенадцати, избираются из самых заслуженных
представителей следующих гильдий:
гильдии путейцев, ответственной за прокладку путей, по которым
движется платформа;
гильдии движенцев, ответственной за подержание и обслуживание
энергетического хозяйства платформы и возведенных на ней построек;
гильдии разведчиков будущего, ответственной за разведку местности, по
которой платформе предстоит пройти;
гильдии мостостроителей, ответственной за преодоление естественных
препятствий, если обойти их не представляется возможным.
В дальнейшем, если возникнет необходимость в создании новых гильдий,
таковые могут быть созданы не иначе как единогласным решением Совета.
Фрэнсис Дистейн"
Основная часть Директивы состояла из коротких отрывочных записей,
датированных последовательно от 23 февраля 1987 года до 19 августа 2023
года. Под подписью Дистейна стояла дата 24 августа 2023 года.
Далее следовали еще два листка. Первый - записка без даты,
информирующая о создании гильдии торговцев-меновщиков и гильдии
стражников. На втором листке была нарисована гипербола, выражаемая
математической зависимостью y = 1/x, а под ней тянулась цепочка
математических символов, которые я при всем желании понять не мог.
Такова оказалась Директива Дистейна.
7
За стенами Города путевые работы шли полным ходом. К тому моменту,
как я вновь примкнул к путевым бригадам, рельсы позади Города были
выкорчеваны едва ли не до последнего звена, и бригады одна за другой
переселялись на северные участки, настилая полотно сквозь проход и далее -
по долине вдоль ручейка к рощице у новых холмов. Люди заметно
приободрились - ведь как ни кинь, а перемещение от реки прошло вполне
успешно и на нас никто не напал. Да и путь на новом участке вел под уклон,
хотя это и не избавляло нас от того, чтобы тянуть канаты и воздвигать
опоры: уклон был все же недостаточно крут и не позволял обойтись без
лебедок - воздействие центробежной силы сказывалось даже здесь, у
городских стен.
Странное это было ощущение - стоять на земле рядом с Городом и, зная
все, что я знал теперь, видеть, как он распластан на рельсах - прочно и
безусловно горизонтально. Я же понимал, что горизонтальность обманчива,
что в точке оптимума, лежащей от нас в двух шагах, почва на самом деле
наклонена на сорок пять градусов по отношению к истинно горизонтальной
плоскости. А впрочем, разве мои ощущения отличались от ощущений человека,
