приводящие Город в движение?
После недолгого замешательства Джейз решился ответить:
- Я из гильдии движенцев.
Все головы, как по команде, повернулись в нашу сторону.
- Можете вы сообщить нам, какая сила питает эти машины?
- Ядерный реактор.
- А какое топливо подается в реактор и как часто?
Джейз отпустил мою руку и чуть-чуть отстранился от меня. Я
почувствовал, что и Блейн ослабил хватку, и мог бы освободиться. Но меня,
как и всех остальных, заворожили странные вопросы Элизабет.
- Понятия не имею, - помолчав, сказал Джейз. - Ни разу в жизни не
видел.
- Тогда, прежде чем остановить Город, вам придется это выяснить.
Элизабет отступила назад, шепнула что-то Виктории и спустя мгновение
вернулась на трибуну.
- Нет у вас никакого реактора. Сами того не ведая, ваши
гильдиеры-движенцы вводят вас в заблуждение. Когда-то, возможно, реактор и
был, но он не работает уже на протяжении тысяч миль.
- Что ты на это скажешь? - обратился Блейн к Джейзу.
- Чепуха, да и только!
- Знаешь ли ты, на каком топливе работает реактор, или не знаешь?
- Не знаю, - признался Джейз вполголоса, но его все равно услышали
многие из собравшихся вокруг. - Наша гильдия полагала, что он способен
работать бесконечно долго без всякого топлива.
- Нет у вас никакого реактора, повторила Элизабет.
- Не слушайте ее! - закричал я. - Есть у нас электричество? Есть.
Значит, реактор работает. Откуда бы иначе оно могло взяться?..
- Сейчас объясню, - сказала Элизабет с трибуны.
Элизабет заявила, что расскажет нам о Дистейне. Я слушал, затаив
дыхание, как и все остальные.
Фрэнсис Дистейн был физик, специалист по теории элементарных частиц,
и жил он в Великобритании, на Планете Земля. Это были времена, когда на
Земле стали ощущать нехватку энергии. Элизабет перечислила причины
энергетического кризиса - главными из них явился дефицит полезных
ископаемых, которые сжигали, превращая в тепло, а тепло в электроэнергию.
Когда запасы ископаемых в некоторых странах были исчерпаны, источников
энергии там фактически не осталось.
Дистейн, продолжала Элизабет, выступил с утверждением, что открыл
процесс, при котором электроэнергия может быть получена в практически
неограниченных количествах. Его идея была решительно отвергнута
большинством ученых. Пробил час - и запасы энергетических ресурсов подошли
к концу, и тогда во многих странах, потреблявших море энергии, наступил
период, который для краткости стали называть катастрофой. Развитая
технологическая цивилизация в том виде, в каком она расцвела до
катастрофы, на части земного шара перестала существовать.
Элизабет рассказала, что в первоначальном свое виде установки
Дистейна были недодуманными и опасным для здоровья, теперь их несколько
усложнили, зато сделали безвредными и простыми в управлении.
- А какое отношение все это имеет к нашему Городу? - крикнул кто-то
из толпы.
- Сейчас узнаете, - сказала Элизабет.
Дистейн изобрел генератор, создающий искусственное энергетическое
поле. Достаточно поместить два таких поля вблизи друг друга - и между ними
потечет электрический ток. Критики Дистейна не замедлили указать, что
открытие не имеет практического значения хотя бы потому, что два
генератора потребляют энергии больше, чем производят.
Дистейну отказали как в финансовой, так и в моральной поддержке. И
даже когда он обнаружил однотипное естественное поле - он назвал его
транслатерационным окном - и таким образом смог получать энергию без
второго генератора, ему не поверили. Естественное транслатерационное окно
- потенциальный источник энергии, - по словам Дистейна, медленно
перемещается по поверхности Земли, как бы описывая исполинский круг.
Мало-помалу Дистейну удалось собрать кое-какие средства за счет
частных пожертвований и построить передвижную исследовательскую
лабораторию. Он набрал группу помощников и вместе с ними отправился в
Юго-Восточную Азию, в район Гонконга, - туда, где в тот момент находилось
транслатерационное окно.
- С тех пор, - сказала Элизабет, - Дистейн не подавал о себе вестей.
Элизабет заявила, что мы по-прежнему на Планете Земля, что мы никогда
ее и не покидали.
Она заявила, что наш опрокинутый мир - это и есть Земля, только наше
восприятие окружающего искажено транслатерационным генератором, который,
коль скоро его запустили, действительно почти не нуждается ни в каком
топливе, но создает вокруг себя губительное для здоровья поле.
Она заявила, что Дистейн пренебрег побочным эффектами своего
открытия, на которые ему в свое время указывали. Его предупреждали, что
генератор в своем первоначальном виде неизбежно повлияет на органы чувств,
вызовет наследственные недуги и генетические отклонения.
Она заявила, что транслатерационное окно в самом деле существует, и
не одно, что на Земле открыли много таких окон.
Заявила, что окно, обнаруженное Дистейном, находится под нами и
питает наш генератор.
Что, следуя по кругу, оно за двести лет переместилось из
юго-восточной Азии в Европу.
Что сегодня мы достигли самого края Европы, и перед нами океан
шириной в несколько тысяч миль.
Она говорила, говорила - а люди слушали...
Когда Элизабет кончила, Джейз медленно двинулся сквозь толпу в ее
сторону - и я почти следом за ним, но не к Элизабет, а к двери, ведущей в
Город. Мне пришлось пройти в сущности рядом с трибуной, и меня заметили.
- Гельвард! - окликнула Элизабет.
Я не остановился и, раздвинув толпу, покинул площадку. Я спустился по
лестницам, миновал темный проход под днищем и вышел вновь на солнечный
свет.
Я шел на север - туда, куда вели рельсы и канаты.
4
Через полчаса я услышал позади цокот копыт и обернулся.
Элизабет нагнала меня и, поравнявшись, спросила:
- Куда путь держите?
- На север, к мосту.
- Не ходите, незачем. Движенцы отключили генератор.
- И солнце теперь снова шар?.. - сердито ткнул я пальцем вверх.
- Вот именно.
Я даже не замедлил шага.
Элизабет повторила мне все, о чем говорила на митинге. Она заклинала
меня внять голосу разума, повторяя вновь вновь, что мир опрокинут лишь в
моем личном восприятии.
Я молчал.
Что с ней спорить, она не бывала в прошлом. Она просто врет, она
никогда не отъезжала от Города ни на север, ни на юг дальше, чем на
несколько миль. Ее не было рядом со мной в те часы, когда я наблюдал
воочию жуткие истины этого мира.
Разве могло мое восприятие чудовищно изменить физический облик Люсии,
Росарио и Катерины? А малыш - что, это его больное восприятие заставляло
маяться от материнского молока? Что, это мое воспаленное воображение
заставляло городскую одежду расползаться по швам, когда тела женщин
просто-напросто перестали умещаться в ней?
- Почему вы не рассказали мне про все это во время нашего предыдущего
разговора? - спросил я.
- Потому что я этого и сама тогда не знала. Чтобы узнать, мне
пришлось вернуться в Англию. И поразительное дело - никого в Англии мое
открытие не взволновало. Я так старалась найти кого-нибудь, кто проявил бы
каплю сострадания к вам, к вашему Городу... но нет, ваша судьба никого не
трогала. На Земле сегодня происходит множество важных событий,
захватывающих перемен. И на судьбу какого-то городишка на колесах всем
наплевать...
- Зачем же вы вернулись сюда?
- Потому что я видела Город своими глазами. Потому что понимала, что
у вас на уме. Я должна, я обязана была выяснить про Дистейна... и про
транслатерацию - это сегодня стандартный, повсеместно принятый
технологический процесс, но я-то лично ничего в нем не понимала!
- А что тут понимать, все яснее ясного, - отозвался я.
- То есть? - не поняла Элизабет.
- Если генератор, как вы утверждаете, отключен, тогда не осталось
вообще никаких проблем. Мне надо лишь время от времени поднимать глаза на
солнце и внушать себе, что это шар, как бы он на самом деле не выглядел.
- Но, Гельвард, это же обман зрения!
- Обман или не обман, а я верю тому, что вижу.
- И напрасно.
Через несколько минут нам навстречу толпой повалили люди, спешащие на
юг, домой, в Город. В большинстве своем они возвращались со всеми
пожитками, какие взяли, отправляясь на работу к мосту. Никто из них не
удостоил нас внимания. Я прибавил шагу, пытаясь оторваться от Элизабет. Но
она не отставала, ведя лошадь за собой.
Стройплощадка опустела. По мягкому желтому грунту я прошел на настил
покинутого моста. Внизу блестела вода, прозрачная и спокойная: интересно,
откуда же берутся волны, что даже сейчас облизывают сваи, выкатываясь на
песок?
Обернувшись, я увидел Элизабет, которая стояла с лошадью на берегу.
Она смотрела мне вслед - я ответил ей долгим взглядом, потом нагнулся,
снял ботинки и босиком пошел дальше, к концу настила.
Солнце спускалось к северо-западному горизонту. Какое же это было
прекрасное, своеобразное зрелище! Изящный, загадочный огненный контур,
куда более привлекательный, чем безыскусный шар. Жаль, что мне так ни разу
и не удалось достойно передать красоту этих линий на бумаге.
Я нырнул с моста головой вниз. Вода обожгла тело холодом, но это было
даже приятно. Едва я вынырнул на поверхность, подоспевшая волна швырнула
меня обратно на ближайшую сваю. Я оттолкнулся от скользкого бревна и
поплыл на север.
Потом мне стало интересно: неужели Элизабет все еще наблюдает за
мной? Я перевернулся на спину. Оказывается, пока я плыл, женщина
спустилась с берега и теперь неторопливо ехала верхом по неровным доскам
настила. Достигнув края, она остановилась и, замерев в седле, пристально
смотрела мне вслед.
Я поплыл дальше. Может, она хотя бы помашет мне? Заходящее солнце
обливало ее сочной желтизной, и она будто светилась на фоне темной
голубизны неба.
Вновь перевернувшись, я устремил взгляд на север. Солнце уже почти
зашло, большая часть широкого сплюснутого диска скрылась из виду. Я ждал -
и вот на моих глазах за горизонт ушла середина, а затем и верхушка
светового копья. Все вокруг поглотила тьма, и тогда я поплыл, взрезая
пенистые гребешки волн, обратно - к новому для меня берегу.
Кристофер Прист. Опрокинутый мир.
перевод с анл. - О. Битов.
Priest, Christopher (McKenzie). Inverted World.
