от повседневной дремоты независимо от руководившим Гельвардом мотивов.
Единственной заведомо интересной для него темой разговора были
рисунки, и Элизабет попросила показать их снова. Они поговорили о
рисовании, он охотно комментировал то, что показывал, а она не преминула
заметить, что рисунки, все без исключения, выполнены на обороте старинной
компьютерной ленты. И вдруг он выпалил:
- А я чуть было не решил, что вы тоже из мартышек.
И опять в его речи явственно проступил тот же странный акцент.
- Из кого, из кого?
- Из мартышек. Так мы называем туземцев, которые здесь живут. Но они
не говорят по-английски.
- Ну, положим, кое-кто говорит, хоть и не слишком грамотно. Те, кого
мы научили.
- Мы? Кто это "мы"?
- Я работаю не одна.
- Разве вы не городская? - спросил он и неожиданно отвернулся.
Элизабет ощутила смутную тревогу: накануне он точно так же
отворачивался и беспокоился, прежде чем внезапно встать и уехать. Ей вовсе
не хотелось, чтобы он уезжал, - только не сейчас, еще не время...
- Вы же знаете, что нет.
- Знаю, что вы не из нашего Города. Но кто вы?
- Я же говорила вам, как меня зовут.
- Но откуда вы взялись здесь?
- Из Англии. Приехала два месяца назад.
- Из Англии? Но ведь Англия на Земле?
Он смотрел на Элизабет во все глаза, совершенно забыв про рисунки.
Она рассмеялась нервным смехом - он опять вел себя как-то странно.
- До сих пор была на Земле, - ответила она, пытаясь обратить дело в
шутку. - По крайней мере, пока я оттуда не уехала.
- Мой бог! Значит...
- Что - значит?
Он резко встал и опять отвернулся. Шагнул прочь, потом передумал и
уставился на нее сверху вниз.
- Вы с Земли?
- А откуда же еще?
- Вы с Земли... С Планеты Земля?
- Конечно. Я вас не понимаю.
- Вы ищете нас, - заявил он.
- Нет. А впрочем... что вы имеете в виду?
- Вы нас нашли!
Она вскочила и метнулась в сторону от Гельварда. Но добежав до
лошадей, все же задержалась. Его странности на глазах перерастали в
помешательство, и она понимала, что оставаться с ним небезопасно. И все же
- как он поступит?
- Элизабет, не уезжайте!
- Лиз, - поправила она.
- Лиз, вы понимаете, кто я? Я из Города Земля. Вы должны знать про
нас!
- Но я не знаю.
- Вы не слышали о нас?
- Нет, не слышала.
- Мы провели здесь тысячи миль. Много-много лет. Без малого два
столетия.
- А где ваш город сейчас?
- Там, - он показал на северо-восток. - Миль двадцать пять к югу.
Слова противоречили жесту, но она решила, что Гельвард от волнения
перепутал стороны света.
- Можно мне взглянуть на него?
- Разумеется! - Он в возбуждении одной рукой схватился за кисть
Элизабет, а другой - за уздечку от лошади. - Поехали немедля!
- Погодите-ка. Как пишется название вашего города? - Он написал на
бумаге "Земля". - Почему он носит такое название?
- Не знаю. Наверное, потому что мы с Планеты Земля.
- А разве мы с вами сейчас на другой планете?
- Но ведь это же очевидно!
- Вы уверены?
Это вырвалось у нее против воли - она поддразнивала Гельварда как
маньяка, но был ли он маньяком? Лихорадочное возбуждение, пылающие глаза -
это можно было истолковать как угодно. Инстинкт, на который она до
последнего времени полагалась, требовал осторожности. Кто и за что мог бы
поручиться теперь?
- Это не Земля!
Она подумала и сказала:
- Гельвард, встретимся завтра. Здесь же, у реки.
- Но мне казалось, что вы хотите увидеть Город.
- Хочу, но не сегодня. Надо проехать двадцать пять миль. Нужна свежая
лошадь, необходимо разрешение...
Она словно оправдывалась в своей нерешительности. Он посмотрел на нее
с сомнением.
- Вы боитесь, что я вас обманываю?
- Нет, не боюсь?
- Тогда в чем же дело? Сколько я себя помню и задолго до моего
рождения, Город жил единственной надеждой - рано или поздно придет помощь
с Земли. И вот вы здесь - и вы мне не верите, считаете меня сумасшедшим!..
- Вы и сейчас на Земле.
Он открыл было рот и закрыл его снова. Наконец спросил:
- Зачем вы так зло шутите?
- Я не шучу.
Он опять схватил ее за руку и заставил повернуться, ткнул пальцем
вверх:
- Что вы там видите?
Она заслонилась ладонью от нестерпимо яркого света.
- Солнце.
- Солнце! Да, солнце! Но какое солнце?
- Обыкновенное. Пустите меня, вы делаете мне больно!
Он послушался - только ради того, чтобы собрать рисунки,
разлетевшиеся по берегу. Потом вытащил из пачки один рисунок и поднял его
перед глазами.
- Вот оно, солнце! - заорал он, указывая на диковинное
четырехконечное пятно в верхнем углу листка, над нелепой долговязой
фигурой, изображающей саму Элизабет. - И такое же там, на небе!..
Задыхаясь от бешеного сердцебиения, она кое-как отцепила поводья,
взобралась в седло и с силой пришпорила лошадь. Та взвилась на дыбы и
сразу пошла в галоп. Гельвард так и остался у реки с рисунком в высоко
поднятой руке.
5
На селение опускался вечер, и Элизабет рассудила, что возвращаться
сегодня в базовый лагерь уже поздновато. Да она и не ощущала в себе ни
сил, ни желания возвращаться - в конце концов, переночевать можно было и
здесь.
Главная улица была пуста. Это поразило ее: обычно в это время селяне
выходили из домов, чтобы тут же в пыли лениво поболтать меж собой,
потягивая крепкое, вязкое, как смола, вино - делать настоящие вина они
разучились.
Потом Элизабет расслышала гвалт, доносящийся из церкви, и поспешила
туда. Под сводами собрались почти все мужчины селения. Были здесь и
женщины, иные из них плакали.
- Что тут происходит? - обратилась она к отцу Дос Сантосу.
- Незнакомцы вернулись. Они предлагают сделку.
До Сантос держался в стороне от толпы, явно неспособный хоть чем-то
повлиять на селян. Элизабет попыталась вникнуть в суть спора, но каждый
орал, не слушая соседа, и даже у Луиса, хоть он и вылез к разбитому
алтарю, не хватало голоса перекрыть общий гам. Встретившись с Элизабет
глазами, старейшина протолкался к ней.
- В чем дело?
- Они прибыли, малышка Хан. Мы согласны на их условия.
- Похоже, что до согласия еще далеко. Чего они хотят?
- Условия честные.
Он вознамерился было вернуться к алтарю, но Элизабет схватила его за
руку.
- Чего они хотят? - повторила она.
- Они дадут нам лекарства и много еды. И еще удобрения, и еще они
помогут починить церковь, хоть мы об этом и не просили.
Он уклонялся от ответа, то поднимая взгляд на Элизабет, то отводя
глаза.
- А что взамен.
- Ерунда.
- Ну, давай не тяни, Луис. Чего они хотят?
- Десять наших женщин. Все равно что отдают добро задаром.
Она не сумела скрыть удивления.
- И что вы?..
- За ними будут хорошо смотреть. Сделают их здоровыми и сильными, а
когда выйдет срок, они принесут нам еще еды.
- А как к этому относятся сами женщины?
Он оглянулся через плечо на толпу.
- Они глупые, не рады...
- Еще бы! - Элизабет посмотрела на шестерых присутствующих женщин,
которые держались отдельной группой; мужчины, что стояли к ним ближе
других, трусливо улыбались. - А для чего им понадобились женщины?
- Мы не спрашивали.
- Потому что это ясно и без вопросов, не так ли? - Она повернулась к
Дос Сантосу. - И что теперь будет?
- Люди уже все решили, мы бессильны.
- Но разве это не дикость? Не могут же они всерьез выменивать своих
жен и детей на несколько мешков зерна?
- Нам нужно то, что они предлагают, - вмешался Луис.
- Мы тоже обещали вам продовольствие и врача - он уже в пути...
- Да, конечно, вы обещали. Вы скоро здесь два месяца, а еды вы нам
дали всего ничего, и врач все едет... Эти люди по крайней мере не
обманщики, это видно сразу.
Покинув Элизабет и Дос Сантоса, Луис протиснулся на прежнее место.
Выждав удобный момент, он утвердил сделку голосованием. Женщины в
голосовании не участвовали.
Элизабет провела беспокойную ночь, зато к рассвету ей стало ясно, что
предпринять.
Вчерашний день принес ей множество неожиданностей. По иронии судьбы
единственное событие, которого она инстинктивно ждала, так и не
состоялось. Теперь, когда встречи с Гельвардом виделись ей как бы в новом
измерении, она набралась мужества признаться себе, что внутреннее
беспокойство, погнавшее ее вчера к реке, означало в сущности просто
телесную истому. Ее просто влекло к нему до той самой минуты, пока его
глаза не заволокло пеленой упрямого фанатизма; даже сейчас она все еще не
избавилась от того чувства страха и удивления, которое испытала при крике
Гельварда, раскатившемуся по всему лесу:
- Солнце! Да, солнце! Но какое солнце?
Несомненно, за этой сценой скрывалось что-то, чего она еще не
понимала. Накануне Гельвард вел себя совершенно иначе, как вел бы себя на
его месте любой мужчина: она то и дело улавливала его сдержанный, но
ощутимый зов. И никаких признаков фанатизма - только когда разговор зашел
о конкретных обстоятельствах его и ее жизни, в поведении художника вдруг
наметилась странная перемена.
И эта загадочная компьютерная лента... В радиусе тысячи миль отсюда
был один-единственный компьютер, и Элизабет знала точно, где он установлен
и каким целям служит. Тот компьютер заведомо обходился без бумажной ленты
и не имел ровным счетом никакого отношения к IBM. Впрочем, она слышала об
IBM - это буквосочетание было известно каждому, кто изучал хотя бы азы
компьютерной техники, но последний компьютер этой марки был выпущен еще
задолго до той катастрофы. И если где-нибудь на свете сохранился в целости
хоть один прибор производства IBM, то разве что в музее.
И наконец, навязанная селянам чудовищная сделка... Чего-чего, а
подобного Элизабет и представить себе не могла, - хотя, вспоминая
выражение глаз Луиса после первого разговора с незнакомцами, она поняла,
что старейшина и тогда уже вполне догадывался о форме платежа.
Каким-то образом все это спутано в один клубок. Незнакомцы,
нагрянувшие в селение, несомненно, жители того же таинственного города,
что и Гельвард. Но какая связь между этой сделкой и его безумными
выкриками?
А самое главное - какое ей до всего этого дело? Да, формально
ответственность за благополучие селения возложена на нее и Дос Сантоса.
Месяц назад их даже навестил собственной персоной один из руководителей
лагеря, но в настоящий момент основное внимание начальства было поглощено
восстановлением большой гавани на побережье. Формально Элизабет находилась
в подчинении Дос Сантоса, однако он недалеко ушел от селян: он и был
местным, из тех сотен юношей, которых в срочном порядке рассовали по
теологическим колледжам в надежде вернуть стране хотя бы религию. Религия
издревле пользовалась в этих краях серьезным влиянием, я деятельность
миссионеров почитали наиважнейшей. Но факты упрямо свидетельствовали: на
то, чтобы Дос Сантос завоевал в селении авторитет, уйдут годы и годы,
церковь не стала и еще долго не станет социальным и духовным сердцем
общества, если это вообще когда-либо произойдет. Селяне соглашались
терпеть миссионеров, но не более, а в повседневной жизни считались только
с Луисом да отчасти с ней, медицинской сестрой.
Обратиться за советом в базовый лагерь? Этого еще не доставало!
Лагерем руководили прекрасные, честные ученые, но применять свои знания на
