живущего в сферическом мире, например, на Планете Земля? Вспомнилась
книжка, читанная в яслях, про страну с названием Англия. Книжка была
написана для детей, и в ней шла речь о семье, задумавшей переехать в
другую страну, которая называлась Австралия. Дети в книжке всерьез
беспокоились о том, что там, на другом конце света, им придется ходить
вверх ногами, и автор натужно растолковывал, отчего на поверхности шара
сила гравитации всегда направлена вниз и только вниз. Нечто подобное
происходило и здесь. Побывав и к северу и к югу от оптимума, я убедился,
что поверхность планеты неизменно кажется горизонтальной.
Работать на путях было для меня истинным удовольствием. Славно было
нагружать мышцы, напрягать все тело - и не иметь времени ни на какие
горькие мысли.
Но одна мысль упрямо возвращалась снова и снова - Виктория... Я не
мог не повидаться с Викторией; какой бы тягостной ни оказалась наша
встреча, я не хотел откладывать ее на неопределенный срок. Пока я не
выясню отношений с бывшей женой - к чему бы мы ни пришли, - я не буду
знать покоя...
Да, теперь я понял и даже принял окружающий нас физический мир.
Неясностей в этом мире для меня почти не осталось. Я понял, как
перемещается Город и почему он должен перемещаться, я осознал опасности,
подстерегающие нас в случае, если Город вдруг прервет вековечное свое
движение на север. Я постиг, что Город уязвим, а в настоящий момент еще и
подвержен угрозе новых атак, - но эту угрозу, как я полагал, в недалеком
будущем удастся отвести.
Однако все эти знания, по отдельности и вместе, никак не смягчали мою
личную боль: за ничтожное время - субъективно за какие-то несколько дней -
женщина, которую я любил, успела забыть меня.
Как полноправному гильдиеру, мне разрешалось присутствовать на
заседаниях Совета навигаторов. Права голоса я не имел, но мог наблюдать и
слушать, сколько мне заблагорассудится. И как только Совет собрался в
очередной раз, я такой возможности не упустил.
Навигаторы заседали в небольшом зале, непосредственно примыкающем к
отведенным им покоям. Подкупало отсутствие каких-либо формальностей: я
поневоле ждал пышного церемониала, торжественных речей, но только тут до
меня дошло, что принимать решения, от которых зависит жизнь всего Города,
можно и нужно в деловой обстановке. Навигаторы вошли в зал с самым
обыденным видом и без суеты расселись за круглым столом. Их оказалось
пятнадцать; двоих, Олссона и Макгамона, я знал по именам.
Первым пунктом повестки дня было положение Города с военной точки
зрения. Один из навигаторов встал, представился как навигатор Торенс и
кратко обрисовал ситуацию. Стражники установили, что в окрестностях Города
до сих пор слоняется не менее сотни туземцев, и почти все с винтовками. По
данным военной разведки, их боеготовность после понесенных тяжелых потерь
оставляет желать лучшего; как заявил навигатор, моральное состояние наших
защитников несравнимо выше - мы приобрели боевой опыт и уверенность в
своей способности отразить новый натиск. В нашем распоряжении также есть
двадцать одна трофейная винтовка, и хотя патронов маловато, гильдия
движенцев нашла способ, как изготовлять их, правда, небольшими партиями.
Другой навигатор поспешил заверить, что за движенцами дело не станет.
Следующее сообщение было посвящено состоянию городских построек.
Последовали довольно длительные прения о том, какие постройки необходимо
восстанавливать, в какой очередности и как срочно. От имени внутренней
службы было заявлено, что ее администраторы сбились с ног, пытаясь создать
людям мало-мальски сносные условия для отдыха, и навигаторы согласились
прежде всего возвести новый жилой корпус.
От вопросов строительства дискуссия сама собой перекинулась к
проблемам общего характера и стала теперь уже по-настоящему интересной.
Насколько я мог судить, мнения навигаторов разделились. Одни были
убеждены, что необходимо как можно скорее вернуться к прежней политике
"замкнутого в себе Города". Другие полагали, что подобная политика отжила
свой век и с ней следует покончить раз и навсегда.
По-видимому, заседание действительно достигло некой критической точки
- ведь речь по существу зашла о коренном пересмотре социального устройства
Города. И в самом деле, это была борьба взаимоисключающих тенденций:
отменит "замкнутую" политику - значит, каждый выросший в стенах Города
постепенно должен усвоить правду об условиях его существования.
Следовательно, надо реформировать всю систему образования, а это, в свою
очередь, повлечет за собой медленную, но неизбежную реорганизацию системы
гильдий.
После жарких споров, обсуждения частностей и внесения поправок настал
момент окончательного голосования. Большинством в один голос Совет решил
не возрождать политику "замкнутого Города", по крайней мере на ближайшее
время.
Еще одно новшество. Согласно оглашенному списку, в Городе на текущий
момент находилось семнадцать переселенных женщин. Что с ними делать? Все
они поселились здесь еще до первой атаки туземцев и все изъявили желание
остаться и не возвращаться домой. Высказывалось предположение, что самые
атаки на Город предпринимались прежде всего с целью с целью отбить этих
женщин. Итоги голосования: женщинам разрешалось остаться в Городе на срок,
какой они пожелают.
Было решено также не восстанавливать практику путешествий в прошлое
как итоговый этап подготовки учеников. Я понял так, что путешествия были
практически отменены после первой же атаки, а теперь часть навигаторов
подумывала, не возобновить ли их снова. Между тем Совету было достоверно
известно, что из отправленных в прошлое учеников двенадцать погибли, а о
пяти до сих пор нет никаких вестей. Голосование: путешествия пока не
возобновлять.
Честно признаться, услышанное удивило и обрадовало меня. Я и не
подозревал, что навигаторы так подробно и заинтересованно вникают в самые
практические вопросы. Об этом не говорили вслух, но сред гильдиеров
бытовала уверенность, что Совет - это кучка бранчливых старикашек, начисто
утративших контакт с действительностью. Да, бесспорно, иные из навигаторов
были в летах, но остроты мышления отнюдь не потеряли. Вероятно, скептикам
из нашей среды просто следовало бы чаще бывать на заседаниях Совета: как я
убедился, места, предназначенные для гильдиеров, оставались по большей
части незанятыми.
Один пункт повестки сменялся другим. Навигатор Макгамон доложил о
результатах разведки местности, проведенной нами с Дентоном, и добавил,
что в настоящую минуту разведываются смежные секторы с отклонением от
нашего маршрута на пять градусов в обе стороны и что результаты станут
известны через день-два. Совет согласился с предложением, чтобы впредь до
выявления лучших возможностей Город придерживался в своей погоне за
оптимумом наших рекомендаций.
Последним выступил навигатор Льюкен, поднявший вопрос об изменении
принципов перемещения Города. Льюкен сообщил, что гильдия движенцев
предлагает вести перемещение немного быстрее. Приближение к оптимуму, -
добавил он, - немаловажная предпосылка для возвращения Города к нормальной
жизни. С этим, естественно, никто не спорил.
Суть предложения, по словам Льюкена, сводилась к тому, чтобы вести
перемещение ежедневно, по четкому графику. Это потребует постоянного
взаимодействия с путейцами и, быть может, повысит риск обрыва канатов.
Однако Город так или иначе вынужден укоротить дистанцию перемещения,
поскольку значительная часть наших бесценных рельсов погибли вместе со
сгоревшим мостом. Предложение движенцев - сделать плечи перемещения на
север совсем короткими и тянуть Город лебедками на пониженной скорости,
зато без перерывов. Разумеется, то одну, то другую лебедку придется
отключать для осмотра и ремонта, но с учетом благоприятного рельефа
местности, в основном идущей под уклон, средняя скорость будет
достаточной, чтобы догнать оптимум на протяжении двенадцати - двадцати
пяти миль.
Серьезных возражений против предложения движенцев ни у кого не
возникло, хотя председатель и распорядился представить Совету подробный
проект с расчетами и обоснованиями. Провели голосование: за - девять,
против - шесть. Выходит, как только будет готов требуемый проект и
проведена необходимая подготовка, лебедки станут крутиться день и ночь.
8
Мне предстояла новая поездка на север. Утром меня отозвали из путевой
бригады, и Клаузевиц провел краткий инструктаж. Выехать надлежало на
следующий день; задание заключалось в том, чтобы разведать местность на
глубину двадцать пять миль за оптимумом и уточнить расположение и характер
поселений. Памятуя о недавнем и таком приятном знакомстве с Блейном, я
попросил разрешения выехать вместе с ним.
Уезжал я с охотой. Я больше не чувствовал себя обязанным тратить силы
на работу с путейцами: те, кого впервые выпустили за стены Города,
пообвыклись, сдружились и добивались таких успехов, какие и не снились
бригадам, составленным из наемных рабочих.
Последняя ночная атака туземцев казалось, ушла далеко в прошлое. Все
были веселы: мы благополучно миновали проход между холмами и впереди лежал
длинный путь под уклон вдоль ручья. Погода стояла прекрасная, и настроение
было таким же безоблачным, как небо.
Вторично в этот день я вернулся в Город уже под вечер. Мне хотелось
потолковать о предстоящей разведке с Блейном, а потом переночевать в
кабинете разведчиков чтобы выехать на заре.
И вдруг, шагая по коридору, я увидел Викторию.
Она сидела одна в крохотной комнатушке: возилась с какой-то
писаниной, роясь в толстой кипе бумаг. Повинуясь мгновенному порыву, я
переступил порог и прикрыл за собой дверь.
- А, это ты, - тихо сказала она.
- Не возражаешь?
- Я очень занята.
- Я тоже.
- Тогда не беспокой меня и занимайся своим делом.
- Нет, - заявил я. - Нам надо поговорить.
- Как-нибудь в другой раз.
- Не можешь же ты прятаться от меня до бесконечности!
- А сейчас нам говорит не о чем.
Я выхватил у нее перо, точнее, выбил его у нее из пальцев. Бумаги
посыпались на пол. У Виктории от изумления перехватило дыхание.
- Что случилось, Виктория? Почему ты не дождалась меня? - Она
смотрела на бумаги, разбросанные на полу, и молчала. - Ну, не молчи же,
ответь...
- Это было так давно. Разве это еще имеет значение?
- Для меня имеет.
Теперь она взглянула на меня, а я на нее. Да, она изменилась, стала
гораздо старше. Она казалась более уверенной в себе, более независимой...
и все же я нет-нет да и узнавал милые прежние привычки - чуть склонить
голову набок, сжать кулачок, но не до конца, а оттопырив два пальца...
- Гельвард, поверь, мне очень жаль, если я сделала тебе больно, но,
поверь, мне и самой пришлось многое пережить. Теперь ты удовлетворен?
- Нет, и ты прекрасно знаешь, что нет. А как же все, о чем мы с тобой
говорили?
- Например?
- Все, что не предназначалось для посторонних.
- Твоя клятва не пострадала, можешь не волноваться.
- Да я вовсе не об этом! - вскипел я. - Было же и другое, что
касалось только тебя и меня...
- Сладкие шепотки в постели?
Я поморщился.
- Хотя бы и они.
- Это было давно, - повторила она. Видимо, мне не удалось скрыть, что
ее безразличный тон причиняет мне боль: она внезапно смягчилась. - Извини,
я вовсе не хотела тебе грубить.
- Да что там! Говори, что тебе вздумается.
