крестков: я сужу по священным обрядам и обычаям,
которые соблюдаются здесь у нас.
Если душа умеренна и разумна, она послушно сле-
дует за вожатым, и то, что окружает ее, ей знакомо.
А душа, которая страстно привязана к телу, как я уже
говорил раньше, долго витает около него - около види-
мого места, долго упорствует и много страдает, пока
наконец приставленный к ней гений силою не уведет ее
прочь. Но остальные души, когда она к ним присоеди-
нится, все отворачиваются и бегут от нее, не желают
быть ей ни спутниками, ни вожатыми, если окажется,
что она нечиста,замарана неправедным убийством или
иным каким-либо из деяний, которые совершают подоб-
ные ей души. И блуждает она одна во всяческой нужде
и стеснении, пока не исполнятся времена, по проше-
ствии коих она силою необходимости водворяется
обиталище, коего заслуживает. А души, которые про
вели свою жизнь в чистоте и воздержности, находят
спутников, и вожатых среди богов, и каждая посе-
ляется в подобающем ей месте. А на Земле, как меня
убедили, есть много удивительных мест, и она совсем
иная, чем думают те, кто привык рассуждать о ее раз-
мерах и свойствах.
[Космологические выводы из учения о душе]
- Тут Симмий прервал его:
- Как это, Сократ? Я ведь и сам много слышал о
Земле, но не знаю, в чем ты убедился, и охотно послу-
шал бы тебя.
- Видишь ли, Симмий, просто пересказать, что и
как, - для этого, на мой взгляд, умения Главка не надо,
но доказать, что так именно оно и есть, никакому Главку,
пожалуй, не под силу. Мне-то, во всяком случае, не
справиться, а самое главное, Симмий, будь я даже на это
способен, мне теперь, верно, не хватило бы и жизни
на такой длинный разговор. Каков, однако ж, по моему
убеждению, вид Земли и каковы ее области, я могу опи-
сать: тут никаких препятствий нет.
- Прекрасно! - воскликнул Симмий. - С нас и это-
го хватит!
- Вот в чем я убедился. Во-первых, если Земля
кругла и находится посреди неба, она не нуждается
ни в воздухе, ни в иной какой-либо подобной силе, ко-
торая удерживала бы ее от падения, - для этого доста-
точно однородности неба повсюду и собственного равно-
весия Земли, ибо однородное, находящееся в равновесии
тело, помещенное посреди однородного вместилища,
не может склониться ни в ту, ни в иную сторону, но
останется однородным и неподвижным. Это первое,
в чем я убедился.
- И правильно, - сказал Симмий.
- Далее, я уверился, что Земля очень велика и что
мы, обитающие от Фасиса до Геракловых Столпов
занимаем лишь малую ее частицу; мы теснимся вокруг
нашего моря, словно муравьи или лягушки вокруг бо-
лота, и многие другие народы живут во многих иных
местах, сходных с нашими. Да, ибо повсюду по Земле
есть множество впадин, различных по виду и по вели-
чине, куда стеклись вода, туман и воздух. Но сама
Земля покоится чистая в чистом небе со звездами -
большинство рассуждающих об этом обычно называют
это небо эфиром. Осадки с него стекают постоянно во
впадины Земли в виде тумана, воды и воздуха.
А мы, обитающие в её впадинах, об этом и не дога-
дываемся, но думаем, будто живем на самой поверх-
ности Земли, все равно как если бы кто, обитая на дне
моря, воображал, будто живет на поверхности, и, видя
сквозь воду Солнце и звезды, море считал бы небом.
Из-за медлительности своей и слабости он никогда бы
не достиг поверхности, никогда бы не вынырнул и не
поднял голову над водой, чтобы увидеть, насколько
чище и прекраснее здесь, у нас, чем в его краях, и
даже не услыхал бы об этом ни от кого другого, кто
это видел.
В таком же точно положении находимся и мы: мы
живем в одной из земных впадин, а думаем, будто на-
ходимся на поверхности, и воздух зовем небом в уве-
ренности, что в этом небе движутся звезды. А все от-
того, что, по слабости своей и медлительности, мы не
можем достигнуть крайнего рубежа воздуха. Но если
бы кто-нибудь все-таки добрался до края или же сде-
лался крылатым и взлетел ввысь, то, словно рыбы
здесь, у нас, которые высовывают головы из моря и видят
этот наш мир, так же и он, поднявши голову, увидел бы
тамошний мир. И если бы по природе своей он был спо-
собен вынести это зрелище, он узнал бы, что впервые
видит истинное небо, истинный свет и истинную Землю.
А наша Земля, и её камни, и все наши местности раз-
мыты и изъедены, точно морские утесы, разъеденные
солью. Ничто достойное внимания в море не родится,
ничто, можно сказать, не достигает совершенства, а где
и есть земля - там лишь растрескавшиеся скалы, песок,
нескончаемый ил и грязь - одним словом, там нет ре-
шительно ничего, что можно было бы сравнить с красо-
тами наших мест. И еще куда больше отличается, види-
мо, тот мир от нашего! Если только уместно сейчас пере-
сказывать миф, стоило бы послушать, Симмий, каково
то, что находится на Земле, под самыми небесами.
- Ну, конечно, Сократ, - отвечал Симмий, - мы
были бы рады услышать этот миф.
- Итак, друг, рассказывают прежде всего, что та
Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч,
сшитый из двенадцати кусков кожи и пестро расписан-
ный разными цветами. Краски, которыми пользуются
наши живописцы, могут служить образчиками этих
цветов, но там вся Земля играет такими красками, и
даже куда более яркими и чистыми. В одном месте
она пурпурная и дивно прекрасная, в другом золоти-
стая, в третьем белая - белее снега и алебастра; и
остальные цвета, из которых она складывается, такие
же, только там их больше числом и они прекраснее
всего, что мы видим здесь. И даже самые ее впадины,
хоть и наполненные водою и воздухом, окрашены по-сво-
ему и ярко блещут пестротою красок, так что лик её
представляется единым, целостным и вместе несконча-
емо разнообразным.
Вот какова она, и, подобные ей самой, вырастают
на ней деревья и цветы, созревают плоды, и горы сло-
жены по ее подобию, и камни - они гладкие, прозрач-
ные и красивого цвета. Их обломки - это те самые ка-
мешки, которые так ценим мы здесь: наши сердолики,
и яшмы, и смарагды, и все прочие подобного рода.
А там любой камень такой или еще лучше. Причиною
этому то, что тамошние камни чисты, неизъедены и не-
испорчены - в отличие от наших, которые разъедает
гниль и соль из осадков, стекающих в наши впадины:
они приносят уродства и болезни камням и почве, жи-
вотным и растениям.
Всеми этими красотами изукрашена та Земля, а
еще - золотом, и серебром, и прочими дорогими метал-
лами. Они лежат на виду, разбросанные повсюду в изо-
билии, и счастливы те, кому открыто это зрелище.
Среди многих живых существ, которые ее населяют,
есть и люди: одни живут в глубине суши, другие - по
краю воздуха, как мы селимся по берегу моря; третьи -
на островах, омываемых воздухом, невдалеке от матери-
ка. Короче говоря, что для нас и для нужд нашей жизни
вода, море, то для них воздух, а что для нас воздух, для
них - эфир. Зной и прохлада так у них сочетаются, что
эти люди никогда не болеют и живут дольше нашего.
И зрением, и слухом, и разумом, и всем остальным они
отличаются от нас настолько же, несколько воздух отли-
чен чистотою от воды или эфир - от воздуха. Есть у них
и храмы, и священные рощи богов, и боги действительно
обитают в этих святилищах и через знамения, вещания,
видения общаются с людьми. И люди видят Солнце, и
Луну, и звезды такими, каковы они на самом деле.
И спутник всего этого - полное блаженство.
Такова природа той Земли в целом и того, что ее
окружает. Но во впадинах по всей Земле есть много
мест, то еще более глубоких и открытых, чем впадина,
в которой живем мы, то хоть и глубоких, но со входом
более тесным, чем зев нашей впадины. А есть и менее
глубокие, но более пространные. Все они связаны друг
с другом подземными ходами разной ширины, идущи-
ми в разных направлениях, так что обильные воды пере-
ливаются из одних впадин в другие, словно из чаши в
чашу, и под землею текут неиссякающие, невероятной
ширины реки - горячие и холодные. И огонь под зем-
лею в изобилии, и струятся громадные огненные реки
и реки мокрой грязи, где более густой, где более жидкой,
вроде грязевых потоков в Сицилии, какие бывают перед
извержением лавы, или вроде самой лавы. Эти реки
заполняют каждое из углублений, и каждая из них в
свою очередь всякий раз принимает все новые потоки
воды или огня, которые движутся то вверх, то вниз, слов-
но какое-то колебание происходит в недрах. Природа
этого колебания вот примерно какая. Один из зевов
Земли - самый большой из всех; там начало пропасти,
пронизывающей Землю насквозь, и об этом упоминает
Гомер, говоря
Пропасть далекая, где под землей глубочайшая бездна.
И сам Гомер в другом месте, и многие другие по-
эты называют ее Тартаром. В эту пропасть стекают все
реки, и в ней снова берут начало, и каждая приобретает
свойства земли, по которой течет. Причина, по какой все
они вытекают из Тартара и туда же впадают, в том, что
у всей этой влаги нет ни дна, ни основания и она колеб-
лется - вздымается и опускается, а вместе с нею и оку-
тывающие ее воздух и ветер: они следуют за влагой, куда
бы она ни двинулась, - в дальний ли конец той Земли
или в ближний. И как при дыхании воздух все время
течет то в одном, то в другом направлении, так и там
ветер колеблется вместе с влагой и то врывается в ка-
кое-нибудь место, то вырывается из него, вызывая чудо-
вищной силы вихри.
Когда вода отступает в ту область, которую мы зо-
вем нижнею, она течет сквозь землю по руслам та-
мошних рек и наполняет их, словно оросительные ка-
навы; а когда уходит оттуда и устремляется сюда, то
снова наполняет здешние реки, и они бегут подземны-
ми протоками, каждая к тому месту, куда проложила
себе путь, и образуют моря и озера, дают начала рекам
и ключам. А потом они снова исчезают в глубине той
Земли и возвращаются в Тартар: иная - более долгой
дорогою, через многие и отдаленные края, иная - бо-
лее короткой. И всегда устье лежит ниже истока: ино-
гда гораздо ниже высоты, на какую вода поднималась
при разливе, иногда ненамного. Иной раз исток и устье
на противоположных сторонах, а иной раз - по одну
сторону от середины той Земли. А есть и такие пото-
ки, что описывают полный круг, обвившись вокруг той
Земли кольцом или даже несколькими кольцами, точ-
но змеи; они спускаются в самую большую глубину,
какая только возможна, но впадают все в тот же Тар-
тар. Спуститься же в любом из направлений можно
только до середины Земли, но не дальше: ведь откуда
бы ни текла река, с обеих сторон от середины мест-
ность для нее пойдет круто вверх.
Этих рек многое множество, они велики и разнооб-
разны, но особо примечательны среди них четыре. Са-
мая большая из всех и самая далекая от середины те-
чет по кругу; она зовется Океаном. Навстречу ей, но
по другую сторону от центра течет Ахеронт. Он течет
по многим пустынным местностям, главным образом под
землей, и заканчивается озером Ахерусиадой. Туда при-
ходят души большинства умерших и, пробыв назначен-
ный судьбою срок - какая больший, какая меньший, -
отсылаются назад, чтобы снова перейти в породу живых
существ.
Третья река берет начало между двумя первыми и
вскоре достигает обширного места, пылающего жарким
огнем, и образует озеро, где бурлит вода с илом, раз-
мерами больше нашего моря. Дальше она бежит по
кругу, мутная и илистая, опоясывая ту Землю, и под-
ходит вплотную к краю озера Ахерусиады, но не сме-
шивается с его водами. Описав под землею еще много
кругов, она впадает в нижнюю часть Тартара. Имя этой
реки - Пирифлегетонт, и она изрыгает наружу брыз-
ги своей лавы повсюду, где коснется земной поверх-
ности.
В противоположном от неё направлении берет на-
чало четвертая река, которая сперва течет по местам,
как говорят, диким и страшным, иссиня-черного цвета;
их называют Стигийскою страной, и озеро, которое об-
разует река, зовётся Стикс. Впадая в него, воды ре-
ки приобретают грозную силу и катятся под землею даль-
