беспокоить друга. Но когда тот все же проснулся, он, если ему
требовалось облегчиться, вынужден был бы объясниться и все
равно уйти. Однако Сиаран сослался на сон, лег и больше не
вставал. Бывает, что люди ходят во сне, и двигаются при этом
бесшумно. Возможно, все было имено так, как говорил Сиаран.
-- Вы прошли несколько миль вместе с этими двумя парнями.
Как вы с ними ладили? Должно быть, за это время вы успели
хорошо узнать друг друга, а?
-- Они ведь, как и мы, еле-еле плелись и как раз
потихоньку нас нагоняли, когда Мелангель чуть не затоптали
конем, -- слава Богу, Мэтью в последний момент подхватил ее и
вместе с ней отскочил в сторону. Ну а уж дальше мы с ними шли
вместе. Но я бы не сказал, что мы много о них узнали. Они все
больше между собой общались, да и Сиарану было больно идти --
тут, знаешь ли, не до разговоров. А вот Мелангель с Мэтью
прноровились идти рядышком, позади остальных, и он
действительно тащил ее узел -- своих-то пожитков у него почитай
что не было. Сиаран, тот все больше помалкивал, но я-то знаю,
что такое больные ноги, и ничуть этому не удивлялся. Ну а моя
Рун.
Что верно, то верно, -- подуал Кадфаэль. -- Наверняка она
проговорила без умолку весь оставшийся путь до Шрусбери.
-- А скажи-ка, -- продолжал осторожно расспрашивать монах,
-- эти двое, Сиаран и Мэтью, случаем не рассказывали, что их
связывает? Родственники они, старые друзья или просто случайные
попутчики? Они ведь примерно одного возраста, да и
происхождения тоже. Сдается мне, оба обучены грамоте. Похоже,
их готовили в клирики, а то -- в оруженосцы. И все-таки они
друг другу свкорее всего не родня, да и люди, если
приглядеться, пожалуй, разные. Вот я и дивлюсь: с чего это они
вместе пустились в странствие. Вы где их повстречали -- южнее
Варвика? Стало быть, они шли откуда-то с юга -- интересно,
издалека ли?
-- Ни о чем подобном ни один из них даже не упомянул, --
отвечал Рун, задумавшись об этом впервые. -- Да мы и не
спрашивали. И то хорошо, что удалось обзавестись попутчиками,
тем паче что один из них крепкий, здоровый малый. Дороги нынче
не безопасны, особливо для двух женщин и калеки вроде меня.
Нет, брат, сейчас, когда ты меня об этом спросил, я понял, что,
по сути, ничего о них не знаю -- ни откуда они, ни что их
сблизило. Разве что сестра моя прознала больше, -- предположил
Рун, слегка сдвинувшись, чтобы Кадфаэлю было удобнее
прощупывать сухожилия. -- Ведь они подолгу рядом шли, малость
поотстав от нас, и знай себе ворковали.
Брат Кадфаэль, однако, подозревал, что, о чем бы ни
говорили молодой человек и девушка, шагая по залитым солнцем
дорогам, мысли их были заняты иным. Она небось то и дело с
замиранием сердца вспоминала, как Мэтью, заключив ее в объятья,
лихо перескочил через канаву, а он и думать не мог ни о чем
другом, кроме юной красавицы, легкой, скользящей походкой
ступавшей рядом, и заново переживал то восхитительное ощущение,
которое испытал, когда прижал ее -- хрупкую, нежную, напуганную
-- к своей груди.
-- Нынче он на нее почти не смотрит, -- удрученно произнес
Рун. -- Один Сиаран у него на уме. Заботой о нем он не
поступится даже ради Мелангель. правда, хоть он от нее и
отворачивается, дается это ему нелгко.
Кадфаэль напоследок, словно поглаживая, провел рукой по
больной ноге от бедра к ступне и, поднявшись, стер мазь со
своих ладоней.
-- Ну вот, на сегодня достаточно. Но сразу не вставай --
посиди чуток и отдохни. Слушай, а может быть, сегодня ты
все-таки примешь этот отвар? Пусть он на всякий случай будет у
тебя под рукой, а там уж поступай как знаешь. Но помни: порой
принять помощь значит сделать доброе дело тому, кто ее
предлагает. Стал бы ты добровольно подвергать себя мучениям,
как Сиаран? Уверен, что нет, -- ты паренек скромный, не из тех,
кто выставляет свое благочестие напоказ. Не надо думать, что
желание избегнуть мучений греховно. Но в конечном счете решать
тебе.
Парнишка встал и, постукивая костылями, заковылял по
тропинке к монастырскому двору, а Кадфаэль последовал за ним,
чуть поотстав, ибо хотел, не смущая Руна, понаблюдать за ним со
стороны. Особых изменений к лучшему он пока не замечал. Стопа
по-прежнему подворачивалась вовнутрь, а нога не доставала до
земли. И все же монах надеялся, что в усохшие мышцы и сухожилия
понемного возвражается жизнь. "Если бы он побыл у меня
подольше, -- подумал Кадфаэль, -- я, пожалуй, сумел бы добиться
некоторого улучшения. Но, увы, он вернется домой таким же,
каким пришел. Через три дня праздник закончится и
странноприимный дом опустеет. Сиаран и его неразлучный спутник
направятся на северо-запад, в Уэльс, а госпожа Вивер со своими
птенцами в Кэмпден. И пути Мелангель и Мэтью, которые при иных
обстоятельствах могли бы составить прекрасную пару, разойдутся
авсегда. То, что люди, собравшиеся отовсюду на церковный
праздник, в конце концов расходятся по домам и возвращаются к
повседневным делам, -- в порядке вещей. Но разве так уж
обязательно, чтобы все они уходили отсюда такими же, какими
пришли? Неужто пребывание здесь ничего не изменит в их жизни?"
Глава 5
Брат Адам из Ридинга, которого поселили вместе с монахами
аббатства, других паломников, остановившихся в странноприимном
доме, видел только во время церковных служб или случайно -- на
улице. На сей раз вышло так, что, когда он ближе к вечеру вышел
из сада вместе с братом Кадфаэлем, навстречу им на монастырском
дворе попались Сиаран и Мэтью, направлявшиеся к розарию, --
видно, молодые люди решили скоротать на солнышке часок-другой в
ожидании вечерни. По двору сновало множество народу: монахи,
служки и гости обители. Все спешили по своим делам, и скорбная
фигура Сиарана и его медлительная, осторожная поступь невольно
бросались в глаза.
-- А этих двоих, -- промолвил, остановившись, брат Адам,
-- я уже видел. Первую ночь после Ридинга я провел в Абингтоне
-- там же ночевали и они.
-- В Абингтоне! -- в тон ему задумчиво отозвался Кадфаэль.
-- Издалека же они идут -- с самого юга. А на пути от Абингтона
до Шрусбери ты их больше не встречал?
-- Нет, да и как это могло случиться? Я-то ехал верхом, да
к тому же и не прямым путем. Мне надо было завернуть в
Леоминстер по поручению нашего аббата. Нет, до сегодняшнего дня
эта парочка мне на глаза не попадалась. Но и ошибиться я не
мог. Они люди приметные: раз увидишь -- нипочем не забудешь.
-- И какое впечатление ты составил о них, когда увидел в
Абингтоне? -- спросил Кадфаэль, не сводя глаз с неразлучных
друзей, пока те не скрылись за деревьями. -- Как тебе
показалось: долгий ли путь проделали они от Абингтона? Слыхал
наверное: Сиаран дал обет дойти босиком до Абердарона. По его
ногам можно было сказать, давно ли он пустился в дорогу.
-- Он уже тогда малость прихрамывал, и оба были покрыты
дорожной пылью. Возможно, и для них это была первая остановка
на ночь, но мне в это что-то не верится.
-- Вчера, -- промолвил Кадфаэль, -- Сиаран заходил ко мне
подлечить ноги, -- и сегодня до вечера заглянет еще. Два-три
дня отдыха, и он сможет продолжить путь. А путь -- что ни
говори -- нешуточный: откуда-то с юга, из места, расположенного
не менее чем в дневном переходе от Абингтона, до самого
дальнего уголка Уэльса. Чудной обет, и, по моему разумению,
парень, что принял его, погорячился. Ведь если рассудить: какая
польза в том, чтобы добровольно подвергать себя мучениям, тогда
как на свете полным-полно несчастных, с рождения обреченных на
страдания и смиренно несущих свой крест.
-- Многие по простоте душевной верят, что это зачтется им
на небесах, -- добродушно заметил брат Адам. -- Возможно, этот
малый не знает за собой особых добродетелей и надеется хоть
таким способом оказаться среди избранных.
-- Но он отнюдь не прост, -- уверенно возразил Кадфаэль,
-- все, что угодно, только не это. Он заявил, что неизлечимо
болен и собирается закончить свои дни в благословенном
Абердароне, дабы его кости упокоились в священной земле Юнис
Энсли. Всякий, в чьих жилах течет валлийская кровь, сочтет это
стремление благородным. Но зачем истязать себя человеку,
которому судьба и так нанесла тяжелый удар? Или он бросает
дерзновенный вызов самой смерти? Коли так -- понять это я могу,
но одобрить -- нет!
-- Естественно, что ты такого не одобряешь, -- с улыбкой
промолвил брат Адам, ибо чувства Кадфаэля были близки его
собственным, -- ты ведь научен врачевать боль, а стало быть,
видишь в ней врага. Для того мы и используем эти растения. --
Он погладил висевшую на поясе кожаную суму.
Вместе с Кадфаэлем Адам занимался сортировкой семян нового
урожая и получил в подарок два или три сорта трав, каких не
было в его саду в Ридинге.
-- Боль, -- продолжил он, -- это коварный дракон, с
которым нам, словно паладинам, приходится неустанно вести бой.
Монахи не спеша прошли еще несколько ярдов, направляясь к
каменным ступеням лестницы, ведущей к дверям странноприимного
дома, с удовольствием обозревая царившую вокруг деловитую
суету, но тут брат Адам неожиданно остановился и пристально
вгляделся в толпу.
-- Ну и ну, -- пробормотал он, -- я вижу, ваш праздник
притягивает с юга не только будущих святых, но и еще каких
грешников!
Удивленный Кадфаэль проследил за взглядом брата Адама,
ожидая, что тот пояснит свои слова, ибо в человеке, на которого
так внимательно смотрел заезжий травник, вроде бы не было
ничего примечательного. Он стоял возле ворот, где постоянно
толклась небольшая компания любителей поглазеть на вновь
прибывающих гостей, посудачить и разузнать последние новости.
Незнакомец был высок и широкоплеч, но благодаря
пропорциональному телосложению не казался таким крупным. Он
стоял, засунув большие пальцы за пояс своего просторного,
непритязательного, но ладно скроенного камзола. Судя по
одеянию, он не принадлежал к знати, однако никто не принял бы
его и за бедняка или простого землепашца. По всему видно, что
это человек солидный, почтенный и уважаемый, живущий в
достатке, -- не иначе как купец или зажиточный ремесленник.
Такие люди -- становой хребет городских общин Англии, и,
безусловно, один из них вполне может позволить себе отдохнуть и
развлечься с пользой для души, посетив церковный праздник. Он
благодушно поглядывал на занятый предпраздничными хлопотами
народ, и на лице его сияла широкая, довольная улыбка.
-- Говорят, -- промолвил Кадфаэль, взглянув на своего
спутника, -- это некий Симон Поер, купец из Гилдфорда. Что
удивительного в том, что человек решил отправиться в
паломничество, чтобы провести чудесные летние деньки в приятном
и благочестивом путешествии. Но ты, как я вижу, знаешь о нем
побольше.
-- Может, его и впрямь кличут Симоном Поером, -- сказал
брат Адам, -- но сдается мне, что у него имеется про запас еще
с полдюжины имен. Имени его я никогда не слышал, но физиономия
и обличье мне знакомы. Время от времени я выполняю поручения
отца аббата, и мне довелось побывать на многих рынках и
ярмарках не только в нашем графстве, но и за его пределами. И,
уверяю тебя, я встречал этого малого. Тогда он выглядел
поскромнее, не то что сейчас, -- вишь, приоделся, что твой
провост, похоже, в последнее время дела у его пошли в гору. Он
не пропускает ни одной ярмарки или какого другоо многолюдного
сборища и постоянно собирает вокруг себя молодых мотов и кутил.
