шутишь, чтобы расшевелить меня. Но теперь я начинаю думать, что ты
говоришь всерьез.
- Конечно, всерьез!
- Не может быть. Либо это какой-то сложный розыгрыш, чтобы посмеяться
надо мной. либо ты не в своем уме.
- Ни то и не другое, - сказал Тревиз. Теперь он успокоился и снова
засунул пальцы за пояс, словно не нуждался более в жестикуляции, - Я
размышлял над этим и раньше, признаться, но чисто интуитивно. Сегодняшний
же фарс вдруг показал мне все совершенно ясно, и я намерен в свою очередь
сделать это совершенно ясным Совету.
- Ты спятил! - сказал Кампер.
- Ладно. Пойдем м послушаешь.
Они пошли вниз. Они оставались одни - все остальные уже спустились.
И, пока Тревиз шел чуть впереди, губы Кампера беззвучно двигались, посылая
в спину друга одно молчаливое слово:
- Дурак!
2.
Мэр Харла Брэнно призвала заседание Исполнительного Совета к порядку.
Глаза ее смотрели на собравшихся без видимого интереса, однако, никто не
сомневался, что она отметила всех присутствующих и всех тех, кто не
явился.
Ее седые волосы были тчательно причесанны в стиле, который не был
явно женским, ни имитация муржского. Это просто была манера причесываться,
не более того. Ее лицо не было отмеченно красотой, но каким-то образом
получалось, что красоты в нем никогда не искали.
Она была самым способным администратором на планете. Никто не мог бы
обвинить ее в блеске Сильвера Хардина и Хобера Маллоу, чьи истории
оживляли существование Основания в первые два столетия, но зхато никто не
связывал ее с наслежственным безумием Уидбуров, которые правили Основанием
перед Мулом.
Ее выступления на заседаниях не задевали людские мозги, она не
обладала даром драматической жестикуляции, но она умела выдавать спокойные
решения и проталкивать их, пока она была уверенна, что права. Без
какой-либо явной гениальности, она умела убеждать голосующих в тех
спокойных решениях, которые должны были быть правильными.
Согласно доктрине Селдона, исторической перемене весьма трудно
отклониться (этому всегда препятствует непредсказуемое, о чем большинство
селдонистов забывает, несмотря на печальный опыт Мула), и Основание могло
оставить свою столицу на терминусе при любых условиях. Селдон в своем
точно выработанном появлении как видимость пятисотлетней давности спокойно
определял эту вероятность в 37,2%.
Однако, даже для селденистов это означало 1/8 шанса за то, что сдвиг
к какой-то точке ближе к ценру Федерации будет сделан и приведет к ужасным
последствиям, какие обрисовал Селдон. И то, что эта одна восьмая шанса не
имела места, было, конечно, заслугой мэра Брэнно.
Было ясно, что она не позволит этого. В периоды сильной
непопулярности она держалась за свое решение, что Терминус - традиционное
место Основания и должен оставаться им.
Ее политические враги рисовали картины, как ее крепкие челюсти
поднимают гранитные блоки (с некоторой эффективностью, как признавали сами
враги).
А теперь Селдон поддерживал ее точку зрения, и это могло дать ей
выгодный политический перевес. В прошлом году она сказала, что если в
следующем появлении Селдон поддержит ее, она будет рассматривать свою
задачу удачно выполненой, выйдет в отставку и станет одной из старших
государственных особ, вместо того, чтобы рисковать в сомнительных
результатах дальнейших политических воин.
В сущности, никто не поверил ей. В политических сражениях она была
как дома, и теперь, когда изображение Селдона пришло и ушло, на ее
отставку небыло и намека. Она говорила прекрасно поставленным голосом с
бессовестным акцентом Основания (когда-то она служила посланником на
Мандресе, но так и не усвоила старинный имперский стиль речи, который стал
таким модным сейчас, как часть квази-имперского управления Внутренними
провинциями). Она говорила:
- Наступает кризис Селдона, и это традиция и традиция мудрая. Никаких
Репресалий - ни словом, ни делом - не будет применено к тем, кто
поддерживает ошибочное мнение. Множество честных людей считает, что имеет
весткие причины желать того, чего не желал Селдон. Это ничуть не унижает
их, если они могут обрести самоуважение, только отказавшись от самого
Плана Селдона. С другой стороны, есть крепкий и хороший обычай, что те,
кто поддерживает проигравшую сторону, принимают убытки всецело, без
дальнейших споров. Выход перед ними, в обе стороны, навсегда. - Она
сделала паузу, посмотрела на лица собравшихся и продолжала: - Прошла
половина срока, люди Совета - половина тысячилетней протяженности между
империями. Бывали трудные времена, но мы прошли долгий путь. Мы теперь
почти Галактическая Империя, и здесь не осталось существующих внешних
врагов.
Интервал должен был длиться тридцать тысячь лет, если бы не план
Селдона. После тридцати тысяч лет дезинтеграции, возможно, не осталось бы
сил на создание Империи. Могли бы осталься только изолированные и,
вероятно, умирающие миры.
Всем, что мы имеем сегодня, мы обязанны Хари Селдону, и во всем
остальном мы должны положиться на его давно умерший мозг. Таким образом,
советники, опасность в нас самих, и отсюда следует, что не должно быть
никакого сомнения официального плана в ценности Плана Селдона. Давайте же
примем спокойно и твердо, что не будет ни официальных сомнений, ни
критики, ни осуждения Плана. Мы должны полностью поддержать его. Он
оправдал себя за пять столетий. План - это безопастность человечества,
вмешиваться в него нельзя. Принято?
Раздалось тихое бормотание. Мэр даже не подняла глаза, чтобы найти
видимые доказательства одобрения. Она знала всех членов Совета и реакцию
каждого из них. Теперь в кильваторе победы возражений быть не могло. На
следующий год - неизвестно, - но не сейчас. с проблемами будующего года
она будет биться в будующем году.
Но всегда бывают исключения...
- Контроль над мыслями, мэр Брэнно? - громко спросил Голан Тревиз,
спускаясь в проход. Он не потрудился занять свое место, поскольку у него,
как у новичка, место было в заднем ряду.
Брэнно, не поднимая глаз сказала:
- А ваша точка зрения советник Тревиз?
- Правительство не может налагать запрет на свободу слова; все
индивидумы, включая, конечно, леди и джентельменов советников, избранных
для этой цели, имеют право спорить о проблемах дня; и не политическим
выводом, возможно, будет отход от Плана Селдона.
Брэнно сложила руки и посмотрела на Тревиза. Лицо ее ничего не
выражало. Она сказала:
- Советник Тревиз вы выступили с этими дебатами вне уставного
порядка. Тем не менее, я прошу вас обосновать точку зрения, а потом отвечу
вам.
- В контексте Плана Селдона свободное выражение мнения не
ограниченно, но нас ограничивает сама природа Плана. Есть много способов
интерпретировать события до того, как изображение даст окончательное
решение, но, как только это решение дано, оно больше не обсуждается в
Совете. Оно не обсуждается и заранее, чтобы кто-то не сказал: "Если Хари
Селдон установил так-то и так-то, то он, возможно, ошибся". А если этот
кто-то честно думает так, мадам мэр?
- Он может так говорить, если он - частное лицо и спорить о деле в
частном разговоре.
- Значит, вы хотите сказать, что ограничение свободы слова, какие вы
предлагаете, относятся целиком и полностью к правительству?
- Именно. Это не новый принцип закона Основания. Сначала он
относился к мэрам всех партий. Личная точка зрения ничего не значит;
официальное выражение мнения имеет вес и может быть единым. И мы не хотим
рисковать этой опасностью теперь.
- Позвольте мне уточнить, мадам мэр, что этот ваш принцип применяется
изредка и случайно специальными актами Совета. Он никогда не относился к
чему-то столь обширному и бесконечному, как План Селдона.
- План Селдона больше всего нуждается в защите, потому что именно для
него подобные сомнения могут оказаться наиболее роковыми.
- Вы не учитываете, мэр Брэнно, - Тревиз повернулся, обращаясь теперь
к членам Совета, которые, казалось, все до единого затаили дыхание, словно
в ожидании исхода дуэли, - вы не учитываете, члены Совета, что есть все
основания думать, что Плана Селдона вообще нет?
- Мы все были сведетелями, как он работал сегодня, - сказала мэр
Брэнно спокойно, в то время как Тревиз стал говорить громче и
по-ораторски.
- Именно, поэтому, что мы видели, как он работал сегодня, леди и
джентельмены-советники, мы могли видеть, что План Селдона, в который нас
учат верить, не может существовать.
- Советник Тревиз, вы вне регламента и не можете продолжать в том же
духе.
- У меня это должностная привилегия, мэр.
- Эта привилегия отведена, советник.
- Вы не можете отвести привилегию. Ваше заявление, ограничивающее
свободу слова, само по себе не может иметь силы закона. Официального
голосования в Совете не было, мэр, а даже если бы оно и было, я имел бы
право поставить вопрос о его законности.
- Отвод, советник, не имеет отношения к моему заявлению, защищающему
План Селдона.
- А к чему же относится отвод?
- Вы обвиняетесь в измене, советник. Я хочу оказать Совету любезность
и не арестовывать вас в зале Совета, но сотрудники Безопасности ждут за
дверью и возьмут вас под стражу, когда вы выйдете. Я просила бы вас выйти
спокойно. Если вы сделаете какое-нибудь злонамеренное движение, тогда,
конечно это будет рассматриваться как угроза, и Безопасность войдет в зал.
Но я Уверенна, что это не понадобится.
Тревиз нахмурился. В зале стояла абсолютная тишина. Неужели все ждали
этого - все, кроме него и Кампера? Он никого не видел, но не сомневался,
что мэр Брэнно не блефует. От ярости от начал заикаться.
- Я пред... представитель большого числа избирателей, мэр Брэнно...
- не сомневаюсь, что они разочаруются в вас.
- на каком основании вы выдвигаете это дикое обвинение?
- это будет предъявленно должным порядком, и будте уверенны, что у
нас есть все, что нужно. Вы очень несдержанный молодой человек; вы
поймете, что кое-кто может быть вашим другом, но не желает следовать за
вами по пути измены.
Тревиз крутанулся, чтобы встретиться с голубыми глазами Кампера. Они
были как каменные.
Мэр Брэнно спокойно сказала:
- Я могу засвидетельствовать перед всеми, что когда я сделала свое
последнее заявление, советник Тревиз повернулся и посмотрел на советника
Кампера. Теперь вы уйдете, советник, или вынудите нас пригласить
арестовать вас в Зале?
Тревиз повернулся, снова поднялся по ступенькам, и за дверью два
вооруженных человека в униформе встали у него по бокам.
А мэр Брэнно, бесстрасно поглядев ему в след, прошептала почти
сомкнутыми губами:
- Дурак!
3.
Лиско Кодил был директором Безопасности администрации мэра Брэнно.
Это была не пыльная работенка, как он любил говорить, но лгал он или нет -
никто, конечно, не мог сказать. Он не выгляднл лжецом, но это еще ничего
не означало.
Он казался спокойным и дружелюбным; вполне возможно это и требовалось
для его работы. Он был роста ниже среднего, веса выше среднего, имел
густые усы (весьма необычнве для граждан терминуса), теперь сильно
побледневшие, блестящие карие глаза и характерную заплату первоначального
цвета на нагрудном кармане его потускневшего коричневого комбинезона.
- Садитесь, Тревиз, - сказал он. - Давайте держаться на дружеской
ноге, если сможем.
- На дружеской? С изменником? - Тревиз засунул пальцы за пояс и
остался стоять.
- С обвинением в измене. Мы еще не дошли до точки, когда обвинение -
даже исходящее от мэра - эквивалентно убеждению. Я уверен, что мы не
дойдем до нее. Мое дело - обелить вас, если я смогу. Я предпочел бы
сделать так, чтобы не причинить вреда - разве только вашей гордости, - а
