разорению через несколько столетий, и, возможно, Вторая Империя никогда...
Раньше Первые Спикеры работали над отчетливо предвиденным за
десятилетия Разграблением, но не нашли решения - невозможно обеспечить и
спасение Трантора и возможность установления Второй Империи. Избрали
меньшее зло и Трантор погиб!
Людям Второго Основания этого времени удалось - с величайшим трудом -
спасти комплекс университет-библиотека, и это легло на них виной. Хотя
никто никогда не доказал, что спасение комплекса привело к метиоритному
подъему Мула, но всегда существовало впечатление связи между этими
событиями.
Как близко было разрушение всего!
Тем не менее, через десятилетия после Разграбления и Мула настал
Золотой Век Второго Основания.
До этого люди Второго Основания после смерти Сэлдона на два с
половиной столетия зарылись, как кроты, в библиотеку, намереваясь
установить только имперский путь. Они служили библиотекарями в
разлагающемся обществе, которое все меньше и меньше заботилось о все более
неверно называемой Галактической библиотеке, и она перестала кого-либо
интересовать, что лучше всего служило цели Второго Основания.
Это была постыдная жизнь. Они просто хранили План, в то время как на
конце Галактики Первое Основание сражалось за свою жизнь против все
увеличивающихся врагов без всякой помощи со стороны Второго Основания и, в сущности, даже не зная о нем.
Великое Разграбление освободило Второе Основание - еще одна причина
(молодой Джиндибел имел мужество сказать недавно, что это была главная
причина) того, что Разграблению было позволенно произойти.
После Великого Разграбления Империя погибла, и все последующее время
выжившие жители Трантора никогда не вторгались без приглашения на
територию Второго Основания. Из этого Второе Основание заключило, что
комплекс университет-библиотека, переживший Разграбление, переживет и
Великое Возобновление. Руины дворца тоже сохранились. Металл исчез почти
из всего остального мира. Бесконечные громадные коридоры были засыпанны,
изуродованны, разрушенны, забыты; все покрыто камнем и землей, все и везде
- только не здесь; здесь металл еще покрывал древние открытые места.
Это можно было рассмотривать как мемориал величия, гробницу Империи,
но для транториан - народ Хэмиш - это были места, населенные призраками,
которых нельзя тревожить. Только люди Второго Основания входили в древние
коридоры, касались титанового покрытия.
Но несмотря на это, все почти сошло на нет из-за Мула.
Мул был на Транторе. Что, если бы он обнаружил природу мира, на
котором он был? Его физическое оружие было неизмеримо мощнее, чем то,
которым располагало Второе Основание, а его ментооружие было почти так же
могуче. Второе Основание всегда было скованно необходимостью не делать
ничего, пока это возможно, и знало, что почти всякая надежда на победу в
немедленном сражении принесет еще больший урон.
Для Бейты Дарелл, видимо, это было не так, и ее быстрые действия были
совершены тоже без помощи Второго Основания.
И затем - Золотой Век, когда Первый Спикер каким -то образом нашел
пути для начала активности, остановил Мула в его завоевательском
устремлении, овладел, наконец, его мозгом, а затем остановил само Первое
Основание, когда оно усилило осторожное любопытство насчет сущности
Второго Основания и его опознавания. Прим Пальвер, девяностолетний Первый
Спикер и величайший изо всех них, сумел положить конец всякой опасности -
правда, не без тяжелой жертвы - и спас План Сэлдона.
Второе Основание на сто двадцать лет снова стало таким, каким было
когда-то - оно скрылось в посещаемые призраками места Трантора. Оно
скрывалось теперь не от имперцев, но, как и раньше, от Первого Основания,
почти такого же обширного, как бывшая Галактическая Империя, а в
технологическом отношении превосходившего ее.
Глаза Первого Спикера закрылись в приятном тепле, и он погрузился в
мечтательное состояние галюцинационной расслабленности, которая не могла
быть ни полным сном, ни полным мысленным бодрствованием.
Хватит уныния. Все будет хорошо. Трантор все еще столица Галактики,
потому что Второе Основание здесь, и оно мощнее, власть его более сильная,
чем когда-то у императора.
Первое Основание должно быть сдерживаемым, ведомым и должно идти в
правильном направлении. Как бы ни были грозны его корабли и оружие, они
ничего не могут сделать, так как ключевые лидеры Первого Основания могут
быть при необходимости взяты под менто-контроль.
Вторая Империя восторжествует, но она не будет похожа на первую. Она
должна быть Федиративной Империей, с самоуправляющимися районами, так что
тут не будет кажущейся силы и действительной слабости единого
централизованного правительства. Новая Империя будет более способной
противостоять натиску, и ее всегда - всегда будут вести мужчины и женщины
Второго Основания. Трантор останется столицей, но будет более мощный с
сорока тысячами психоисториков, чем был некогда с сорока пятью
миллиардами...
Первый Скипер резко очнулся. Солнце спустилось ниже. Не бормотал ли
он? Не сказал ли что-то вслух?
Если Второе Основание знает много и говорит мало, правящие спикеры
знают больше и говорят меньше, то Первый Спикер знал больше всех и говорил
меньше всех.
Он хмуро улыбнулся. Вечное искушение - стать патриотом Трантора -
видеть всю цель Второго Основания в осуществлении транторианской
гегемонии. Сэлдон предупреждал об этом; он предвидел это даже за пять
столетий до того, как оно могло произойти.
Однако же, Первый Спикер спал недолго: время аудиенции Джиндибелу еще
не настало.
Вандисс думал об этой частной встрече. Джиндибел был достаточно
молод, чтобы взглянуть на план новыми глазами, и достаточно проницателен,
чтобы видеть то, чего не видят другие. И не исключена возможность, что он
чему-то научится от младшего.
Никто, никогда не знал точно, много ли пользы принес самому Приму
Пальверу - великому Пальверу - тот день, когда молодой Кол Бондхем,
которому еще не было тридцати, пришел сказать о возможных путях управления
Первым Основанием. Бондхем, которого в последствии считали величайшим
после Сэлдона теоретиком, никогда не расказывал об этой аудиенции, но, в
конце концов, стал двадцать первым Первым Спикером. Некоторые приписывали
великие достоинства администрации Пальвера не столько Пальверу, как
бенджому.
Вандиссу было интересно знать, что скажет ему Джиндибел. Было
принято, чтобы энергичные юноши, впервые встречающиеся с Первым Спикером
наедине, выкладывали все свои тезисы в первой же фразе. Они не могли
просить об этой драгоценной первой аудиенции ради чего-то тривиального:
это могло убедить Первого Спикера в их легковерности и погубить всю их
дальнейшую карьеру.
Через четыре часа перед ним предстал Джиндибел. Молодой человек не
проявлял признаков нервозности. Он спокойно ждал, когда заговорит Вандисс.
Вандисс сказал:
- Вы просили личной аудиенции, спикер, по поводу важного дела. Не
будите ли вы столь любезны резюмировать это дело?
Джиндибел сказал спокойно, как если бы сообщал, что ел за обедом.
- Первый Спикер, План Сэлдона бессмысленен!
18.
Стор Джиндибел не требовал, чтобы другие осознавали его
исключительность. Он не помнил времени, когда не осознавал своей
незаурядности. Ему было десять лет, когда его привлекли для Второго
Основания, открыв потенциальные возможности мозга мальчика.
Потом он блестяще учился и увлекался психоисторией. Она притягивала
его к себе, и он рвался к ней, овладевая основами Сэлдона, в то время как
другие его возраста еле справлялись с деферинциальными уравнениями.
Когда ему было пятнадцать лет, он поступил в Транторианский
Галактиктический Университет (так официально назывался университет на
Транторе) после собеседования, на котором его спросили, к чему он
стремится, и он ответил: "Быть Первым Спикером до того, как стукнет
сорок".
Он не пытался домогаться кресла Первого Спикера без достаточной
компетентности. Он был убежден, что тем или иным путем добъется этого
поста. Его целью было сделать это в юности. Даже Прим Палвер вступил в эту
должность в сорок два года.
Спрашивающий, заколебался, услышав этот ответ, но юноша уже имел
чувство психоязыка и смог объяснить себе это колебание. Он знал так же
твердо, как если бы его собеседник объяснил об этом, что в его записи
будет маленькое примичание: этим юношей трудно управлять.
- Да, конечно!
Джиндибел и намеревался быть трудным для управления.
Сейчас ему тридцать. Через два месяца будет тридцать один, а он уже
член Совета Спикеров. Ему осталось самое большее десять лет, чтобы стать
Первым Спикером, и он знает, что будет им. Эта аудиенция с нынешним Первым
Спикером будет решающей для его планов. Стараясь теперь ясно передавать
свои выводы, он не тратил усилий на полировку своего психо-языка.
Когда два Спикера Второго Основания общаются друг с другом, их язык
не похож ни на что в Галактике. Он скорее язык стремительных жестов, чем
слов, главное тут - определить рисунок менто-обмена.
Посторонний услышит мало или вообще ничего, но за короткое время
можно обменяться множеством мыслей, и их не узнает никто, кроме другого
спикера.
Язык спикеров выигрывал в скорости и утонченности, но проигрывал в
том смысле, что, пользуясь им, почти невозможно замаскировать свои истиные
мысли.
Джиндибел знал свое мнение о Первом Спикере. Он чувствовал, что
Первый Спикер переживает свой умственный рассвет. Первый Спикер - по
оценке Джиндибела - не расчитывал на кризис, не был подготовлен к встрече
с кризисом, и у него не хватает проницательности, чтобы решить этот
кризис, если он начнется. Несмотря на свои способности, Вендисс мог стать
причиной бедствий.
Все это Джиндибел изгонял не только из слов, жестов или выражения
лица, но и из своих мыслей. Он не знал достаточно эффективного способа не
дать Первому Спикеру возможности услышать хотя бы запах этого его мнения.
Джиндибел так же не мог избежать кое-какого осознания чувств, какие
Первый Спикер испытывал к нему. Сквозь добродушие и доброжелательность -
совершенно явно и разумно искрене - Джиндибел чувствовал далекий край
снесходительности и развлечения, и сжимал собственный мысленный захват,
чтобы не дать заметить какое-либо недовольствие в ответ, или хотя бы
уменьшить его, насколько возможно.
Первый Скипер улыбнулся и откинулся в кресле. Конечно, он не задирал
ноги на стол, но вытянул их во всю длину, как для выражения самоуверенного
довольствия и неофициального дружелюбия, так и для того, чтобы оставить
Джиндибела в неуверенности относительно эффекта его заявления.
Поскольку Джиндибела не пригласили сесть, допустимые ему действия и
поведение, могущие уменьшить неувереность, были ограничены. Не может быть,
чтобы Первый Скипер не понимал этого.
- План Сэлдона бессмысленен? - сказал Вандисс. - Замечательное
утверждение! Заглядывали ли вы в последнее время в Первоисточник, спикер
Джиндибел?
- Я постоянно изучаю его, Первый Скипер. Это мой долг и
удовлетворение тоже.
- А вы, случаем, не изучаете только те его части, которые входят в
сферу ваших обязанностей? Наблюдали ли вы его в микростилесистему
уравнений в одном месте, регулировку потока - в другом? Я всегда считал
великолепным упражнением - наблюдать за всем курсом. Изучать
Первоисточник акр за акром для пользования им, но наблюдать его как
континент для вдохновения.
Джиндибел не рискнул сделать долгую паузу. Это будет и должно быть
сделано легко и приятно, или вовсе не сделанно.
- Польщен и счаслив, Первый Скипер.
Первый Скипер нажал рычаг на краю стола. Такие столы были в оффисе
каждого спикера, и стол в оффисе Джиндибел был ничуть не хуже, чем у
